Когда в императорской семье происходили трагедии, такие как смерть после родов в 1891 г. жены великого князя Павла Александровича, родственники «подставляли плечо». Недоношенного Дмитрия Павловича выхаживали в семье старших братьев Павла – великого князя Сергея Александровича и императора Александра III. Мемуарист упоминает, как он был свидетелем сцены в Гатчинском дворце, когда к Александру III «принесли маленького великого князя Дмитрия Павловича: нянька, конечно, англичанка, стояла у дверей и процеживала сквозь зубы свои ответы. Только слышно было: «Yes, Your Маgestry». (Да, ваше величество)»157.
Когда в семье Николая II с промежутком в два года начали одна за другой рождаться дочери, то, естественно, стали немедленно решаться кадровые проблемы, связанные с подбором бонн, нянь и воспитателей. В результате традиция нянь-англичанок при царских детях была возрождена. Русские няни находились на положении помощниц при нянях-англичанках.
Сначала, следуя традиции, из Англии выписали няню-англичанку мисс Орчи, которая прибыла в Зимний дворец в середине декабря 1895 г. Особый статус этой няне придавало то, что ее прислала своей правнучке английская королева Виктория. Мисс Орчи осуществляла общий надзор за детской.
Надо заметить, что няня Орчи была чрезвычайно властолюбива. Для этого у нее имелись все основания, поскольку в начале 1870-х гг. королева Виктория отправила ее в Дармштадт нянчить будущую русскую императрицу Александру Федоровну158.
Несмотря на заслуги мисс Орчи, вокруг «детской» сразу же начались конфликты. Дело в том, что императрица Александра Федоровна «проявила характер», нарушив традиции, десятилетиями формировавшиеся вокруг детских не только в России, но и в Европе. Императрица Александра Федоровна хотела быть, прежде всего, матерью для своих детей, а это не принято в аристократической среде. Она первой из российских императриц начала кормить детей грудью. Она вмешивалась в мелочи воспитания детей, она сама хотела купать их. В результате начались конфликты между няней-англичанкой «от Виктории» и Александрой Федоровной. При этом няня заставила «немало поволноваться саму императрицу, высокомерно отвергая с высоты своего опыта ее советы и предложения»159. В результате уже 29 апреля 1896 г. Николай II зафиксировал в дневнике: «Сегодня нас покинула несносная няня-англичанка; радовались, что, наконец, отделались от нее!».
Но, удалив из детской одну англичанку, ее немедленно заменили другой, взяв по рекомендации великой княгини Елизаветы Федоровны, старшей сестры императрицы Александры Федоровны. Новая англичанка появилась в семье буквально через два дня – 1 мая 1896 г. Николай II с долей иронии фиксировал в дневнике эти «битвы», вокруг «детской»: «Со вчерашнего дня при ней состоит новая няня – сестра Ксениной, с длиннейшим носом, взятая напрокат, пока не отыщется другая. Mrs. Coster». Надо заметить, что царь, как и всякий отец, внимательно следил за взрослением своей первой дочки. Он регулярно ходил смотреть, как ее купают, фиксировал прибавление веса, 10 марта 1896 г. он записал: «С этого дня наша дочь облеклась в короткие платьица!», а 8 апреля «дочку впервые вынесли на воздух».
В 1898 г. няню, взятую «на прокат», заменила следующая англичанка (ирландка) Маргарет Эггер, которая прожила в царской семье 6 лет и, вернувшись в Англию, написала в целом доброжелательные воспоминания.
После удаления няни-англичанки «от королевы Виктории» персонал сделал выводы, и с императрицей больше не спорили. В результате все, что касалось жизни при Дворе или «воспитания детей (которое император передал в ее руки), слово Александры Федоровны было законом»160.
Русские няни оставались «на вторых ролях» вплоть до 1904 г. Только после рождения долгожданного наследника императрица Александра Федоровна решилась сломать столетние каноны ухода за младенцами. Делить вымоленного у Бога сына она не собиралась ни с кем. «Революция» в детской оказалась столь значительной, что Николай II уделил ей место в дневнике. 29 сентября 1904 г. он записал: «Сегодня после многих недель колебаний Алике, сильно поддержанная мною и княг. Голицыной, наконец, решила уволить англичанку-няню детей мисс Игер, что и было ей объявлено Марией Михайловной!» На следующий день царь с облегчением отметил в дневнике: «Сегодня англ. няня уехала к себе на родину». Английскую няню рассчитали и выслали из России за день после шести лет ее работы в детской!
О причинах удаления няни писала Ольга Александровна: «…Я помню мисс Игер, няню Марии, которая была помешана на политике и постоянно обсуждала дело Дрейфуса. Как-то раз, забыв о том, что Мария находится в ванне, она принялась спорить о нем с одной из своих знакомых. Мария, с которой ручьями лилась вода, выбралась из ванны и принялась бегать голышом по коридору дворца. К счастью, в этот момент появилась я. Подняв на руки, я отнесла ее к мисс Игер». Такой «прокол» для профессиональной няни был непростителен161.
Пожалуй, императрица Александра Федоровна была первой и последней императрицей, столь «плотно» вникавшей в проблемы детской. Фактически она заняла должность главного воспитателя своих детей, ту должность, которую до нее занимали «полковницы» и генералы. Постепенно под ее руководством сложился штат нянь и воспитательниц, она руководила им железной рукой. Ее мнение по организационным и прочим вопросам носило окончательный характер.
А.А. Вырубова, очерчивая штат, обслуживавший царских детей, писала: «У императрицы при детях была сперва няня англичанка и три русские няни, ее помощницы. С появлением наследника она рассталась с англичанкой и назначила ею вторую няню М.И. Вишнякову»162. Из тех, кто окружал дочерей царя и сына, пожалуй, наиболее часто упоминается няня царских дочерей Мария Вишнякова и «дядька» цесаревича Андрей Деревенько. В результате решения Александры Федоровны цесаревич Алексей стал первым русским великим князем-цесаревичем, которого растило только русское окружение.
Мария Ивановна Вишнякова родилась в 1872 г. Она была причислена к мещанскому сословию Петербурга и воспитывалась в Петербургском Воспитательном доме. После окончания школы нянь Воспитательного дома со званием «няня» в мае 1897 г. она тут же зачисляется на должность помощницы няни «при Ее императорском Высочестве Великой Княгине Ольге Николаевне». Вишняковой положили жалованье в 900 руб. в год. Надо заметить, что женщины-врачи в это время имели жалованье в 600–800 руб. в год. В марте 1905 г. ее повысили в должности и назначили няней цесаревича с жалованьем 2000 руб. в год. В июле 1911 г. М.И. Вишнякову возвели в звание почетного гражданина Петербурга.
Вел. кн. Ольга в коляске на прогулке с М.И. Вишняковой
Отношения ее с взрослеющими царскими дочерьми не были безоблачными, но поскольку она фактически входила в состав царской семьи, вырастив четырех дочерей, то императрица всячески старалась сглаживать все возникающие неровности в их отношениях. К январю 1909 г. относится записка императрицы к Ольге Николаевне: «Подумай о Мари, как она вынянчила всех вас, как делает для вас все, что может, и когда она устала и плохо себя чувствует, ты не должна еще и волновать ее». На следующий день дочь отвечала матери: «С Мари бывает не всегда легко, потому, что она иногда сердится без всякой причины и поднимает шум из-за пустяков»163. Вишнякова имела еще одно домашнее имя – Меричка164.
На тот момент Вишняковой исполнилось 37 лет, она была не замужем, и ее характер действительно оставлял желать лучшего. Все ее воспитанницы уже выросли, и, видимо, она начала ощущать некую жизненную пустоту. Отношение ее к Распутину было, вероятно, более чем лояльным, так как она видела отношение к нему царских детей. Это подтверждается записью Ксении Александровны в дневнике в марте 1910 г.: «Все няни под его влиянием и на него молятся»165.
