Слуга постучал в дверь и, войдя, объявил, что обед готов, потревожив отца.

– Дейрдре? – Лорд Геллир заморгал, затем приподнялся, пока не выпрямился в кресле. Внезапно он превратился в прежнего отца, гордого и сильного, здорового и физически, и умственно. Глаза его были ясными, взгляд твердым.

У Дейрдре ком встал в горле от радости и горечи одновременно.

– Дейрдре, – с нежностью проговорил он, взъерошив ей волосы. – Почему ты здесь, со мной? Разве тебе не следует быть со своим мужем?

Она улыбнулась дрожащими губами. По крайней мере, он помнит кое-что из того, что произошло.

– Идем обедать, отец?

– Уже пора?

Он поднялся из кресла и выпрямился в полный рост. Непрошеные слезы подступили к глазам Дейрдре, когда она вновь увидела того гордого воина, которым он когда-то был.

– А потом – добрая игра в кости, – подмигнул он. – Я должен отыграть свои деньги у этих жульничающих норманнов.

У Дейрдре не хватило духу побранить его. Да, он проигрывает огромные суммы. Редкий вечер проходит без того, чтобы он не играл в кости и не проиграл. К счастью, Мириель давно убедила людей Ривенлоха возвращать свои выигрыши в счет домашних расходов. Единственные деньги, которые лорд проигрывал, – это заезжим гостям. Но теперь, когда замок полон азартных норманнов, нужны новые договоренности.

Ну а пока Дейрдре намерена насладиться обществом отца до того, как он снова соскользнет в безумие.

Ее надеждам на приятную трапезу не суждено было сбыться. Очевидно, пока Дейрдре находилась в комнате отца, Пэган взял на себя труд устроить хаос у нее в замке.

– Что ты сделал? – переспросила она, чуть не поперхнувшись элем.

– Сломал старые клетки, – сказал Пэган, уплетая одну из форелей, которую его норманны выловили в пруду.

К ее ужасу, отец одобрительно кивнул:

– Хорошо. Они все равно уже дышали на ладан.

Дейрдре насупилась:

– А что ты сделал с соколами?

Уголок рта Пэгана дернулся кверху.

– Тебе придется спросить повариху.

У нее отвисла челюсть.

Мириель, сидящая рядом с ней, хихикнула:

– Он шутит, Дейрдре.

Дейрдре же отнюдь не находила Пэгана забавным. Она отсутствовала всего лишь полдня, а он уже перепланировал все в замке, очевидно, теперь с благословения ее отца.

– Эта форель – просто пальчики оближешь, Йен, – одобрительно проговорил Пэган. – Жаль, что я не могу посылать своих людей рыбачить каждый день.

Дейрдре вскипела. Это еще один наглядный пример невежества Пэгана.

– Даже не думай об этом. Если ты будешь ловить рыбу каждый день, то очень скоро опустошишь озеро. Зимой нам нечего будет есть, и в озере не останется форели для размножения.

– Пожалуй, – согласился он, – Мириель уже предостерегла меня.

Дейрдре поморщилась. Ей совсем не нравится, как Пэган втирается в доверие к ее домочадцам. Он уже называет замковый люд по именам. Уже покушается на ривенлохские ресурсы. И даже заручился поддержкой отца. Это не сулит ничего хорошего.

– Пэган сказал мне, что привез с собой толкового оружейника, – поведал ей лорд Геллир.

– Это Джоссеранд, – подсказал Пэган, допивая свой эль и делая знак служанке налить еще.

– У нас есть оружие, – заявила Дейрдре.

– Но не такое, – возразил отец с сияющими глазами.

– Толедская сталь, – сказал Пэган. – Легкая. Сильная. Хорошо закаленная. В бою не подведет.

Несмотря на привлекательное описание нового оружия, Дейрдре почувствовала, как в ней закипает гнев.

– Я вижу, ты намерен перестроить весь Ривенлох, камень за камнем… – саркастически заметила она.

– Ну, раз уж ты упомянула об этом… – начал Пэган.

– Дейрдре! – рявкнул отец. – Прекрати.

Она покраснела. Отец уже давным-давно не бранил ее ни за что. То, что он сделал это перед этими чужаками, особенно после того, как она провела день, нянчась с его меланхолией и оберегая его достоинство, было тем более унизительно.

Как ни странно, но именно Пэган вмешался, чтобы успокоить ее задетую гордость.

– Разумеется, я хотел бы посовещаться с твоим отцом по поводу некоторых изменений в замке. Буду рад его предложениям.

Ее так и подмывало спросить, почему вдруг ему понадобилось «испрашивать разрешение», когда он на каждом шагу поступал вполне самостоятельно.

В этот момент Люси Кэмпбелл, одна из служанок Ривенлоха, втиснулась между ними, чтобы наполнить кубок Пэгана, вульгарно выставляя при этом напоказ свою огромную грудь. Зазубренная стрела раздражения пронзила Дейрдре, как молния пронзает небо в грозу. Торопясь отвлечься, она повернулась к Мириель:

– Ты уже начала работать со счетами?

– Начала и закончила, – с улыбкой ответила Мириель. – Человек сэра Пэгана, Бенедикт, уже представил отчет об имуществе Камелиарда. А уж сложить два хозяйства было нетрудно.

Гораздо проще, подумала Дейрдре, чем ужиться с их людьми.

Всюду теперь царил хаос, даже здесь, в большом зале. Камышовый настил, очевидно был снова сменен, хотя слуги по указанию Мириель меняли настил только в прошлом месяце. Флаги, развешанные вдоль стен, были передвинуты, дабы дать место нескольким знаменам, которые рыцари Кармелиада привезли с собой. Пара нормандских парней баловала гончих в углу, скармливая им оленьи кости. А теперь подручные поварихи принесли какое-то незнакомое блюдо для завершения трапезы, что-то… нормандское.

Проклятие! Это ее замок, ее земля. Это ее слуги. Вмешательство Пэгана похоже на… вторжение. Такое же навязчивое, как его присутствие в ее постели.

Но даже мысленно произнося эти слова, она понимала, насколько они нелогичны… Не имеет значения, чьи руки клали камни замковой стены, главное, что это сделало замок сильнее. Она должна быть благодарна за помощь Пэгана.

Но Дейрдре не испытывала благодарности. Из-за своего скоропалительного замужества, дерзкой выходки Элены, забот об отце и горьких мыслей, что в ее отсутствие все кругом пошло наперекосяк, Дейрдре была слишком расстроена, чтобы чувствовать к кому-то благодарность за что-либо.

Извинившись, она поднялась из-за стола, бросив на Пэгана взгляд, который совершенно недвусмысленно давал ему понять, что сегодня ночью он не получит от нее то, чего хочет. Затем она отправилась спать.

Пэган покрутил остатки эля в своем кубке и оглядел прислуживающую девицу, которая подливала теперь эль Рейнеру. Что и говорить, привлекательная девушка – розовощекая, с пышными грудями, которые выпирают из киртла, как два каравая. Волосы у нее темные, во взгляде – призывный огонек, губы соблазнительно выпячены.

Он опрокинул в себя остатки выпивки, поморщившись из-за осадка на дне, про который забыл, и со стуком поставил пустой кубок на стол.

Хорошенькая служанка тотчас подошла к нему и наполнила кубок в седьмой раз, почти прижавшись лицом к его щеке. Она игриво хихикнула и спросила, не может ли еще что-нибудь для него сделать.

Он собирался сказать ей «да», прошептать на ухо соблазнительные намерения, чтобы ее щеки вспыхнули. А потом – встретиться с ней в кладовой и обслужить ее тем, что имеется в его запасах.

Но ничего этого не произошло. Всякий раз, когда ему приходила в голову мысль о том, чтобы переспать с другой женщиной, а предстояла уже вторая ночь, образ Дейрдре вторгался в его мысли. Не чувство вины останавливало его. Вину можно не принимать в расчет. В конце концов, неон ведь отказывается выполнять супружеские обязанности. Нет, он имеет полное право спать с кем угодно по своему выбору. Но он не может выбрать. Точнее, он может выбрать и каждый раз выбирает блондинку с огненным взглядом, которая сейчас спит в его постели. Мягкая. Теплая. И обнаженная.

Он испустил вздох и залпом выпил свой эль. Служанка снова захихикала и спросила, не хочет ли он еще. Он покачал головой.

Пэган взглянул на ступеньки, ведущие в спальню. Он может сейчас подняться туда и заявить о своих супружеских притязаниях. Это его право, никто не усомнится в этом. Конечно же, Дейрдре не ожидает, что он и дальше будет исполнять обещание, данное ее сестре, после того как Элена нарушила обещание и похитила его вассала.