Все, кто был в проходе, повалились на пол и дружно заорали, но их крик утонул в мощном взрыве, раздавшемся где-то впереди, в голове состава. Потом что-то оглушительно и часто забарабанило по крышам и стенам, словно экспресс на полном ходу цеплялся за низкие ветви деревьев. Сбитые с ног солдаты покатились по полу и собрались в кучу у стены. Не успели они подняться, как вагон начал крениться на бок, а его жестяная стена прогнулась, словно соломенная. В довершение всего погас свет, и вокруг стало очень темно.

Бригг в купе чувствовал себя, как внутри огромного барабана: воздух был полон пыли, а во мраке продолжал шипеть и плеваться невидимый огнетушитель. Никто не двигался. Все, кто был в вагоне, оказались навалены друг на друга, словно мертвые в братской могиле. Из темноты доносились только всхлипы и кашель.

Потом – совсем близко – раздалась трескучая пулеметная очередь. Пули крупного калибра попали в крышу передней части вагона и вскрыли ее, как консервную банку.

– Выходите! – заорал кто-то. – Выходите скорей! Они бросают гранаты!

Лежавшие повскакали и в панике ринулись в соседний вагон. Тот так сильно накренился, что из окон были видны темные вершины деревьев. Гражданские пассажиры, которых здесь было полным полно, лежали друг на друге на полу, загромождая коридор. Бригг ничего не мог рассмотреть толком, но слышал стоны и угадывал неуверенные движения раненых. Потом снова раздался скрежет железа, и Бригг понял, что это пули пробивают корпус вагона.

– Ложись! – крикнул он и сам удивился тому, как ясно звучит его голос. – Всем лечь!

Солдаты позади и впереди него поспешно бросились на животы. Сам Бригг упал почему-то на спину и все пытался перевернуться, пока над ним свистели пули и взрывались осколками оконные стекла. Подобное стремление трудно было назвать логичным, и Бригг сам это понимал, но лежать обратившись лицом туда, где проносилась крупнокалиберная смерть, было выше его сил.

Когда ураганный огонь стих, переместившись дальше вдоль состава, наступила такая неестественная, звенящая тишина, что казалось, будто все вокруг убиты. Но это было не так. Слева и справа от себя Бригг уловил чье-то тяжелое, хриплое дыхание. Потом кто-то из пассажиров зажег спичку и поднес ее неверный огонек к лицу мертвой китайской девушки, в глазах которой застыл такой ужас, словно в последний момент она увидела несущуюся к ней смерть. Пуля попала ей в щеку, и кровь покрывала нижнюю часть лица и шею девушки, словно яркий, только что выстиранный платок.

– Погасите свет! – раздался голос Таскера. – Скорее погасите свет!

Бригг приподнялся и увидел, как Таскер бросился к покосившейся двери, чтобы выбить спичку из рук пассажира. Тот громко запричитал, а через мгновение к нему присоединился целый хор испуганных, жалобных голосов.

В дальнем конце коридора громко лопнуло чудом уцелевшее стекло, и по полу со стуком покатилась ручная граната. Проводник, оказавшийся ближе всех к окну, на четвереньках бросился прочь от страшного снаряда, двигаясь по наклонному коридору с проворством расшалившейся обезьянки, но граната взорвалась, и он – уже мертвый – кубарем покатился по вытертой ковровой дорожке. Взрывная волна пронеслась над головой Бригга, словно птица с мощными крыльями.

Доносившаяся снаружи стрельба то затихала, то снова разгоралась. Похоже, бандиты не торопились, выбирая только те мишени, которые можно было поразить, не подвергая себя излишнему риску. Бригг прислушался и обругал пулеметчиков из бронированного вагона, которые не отвечали на огонь.

Уоллер первым поднялся на ноги.

– Идемте, – негромко позвал он. – Иначе нас всех здесь прикончат. Выбирайтесь из поезда и сразу ложитесь.

Его послушались, потому что поняли – Уоллер знает, что говорит. Пройдя по коридору, солдаты обошли искромсанное тело проводника и вылезли наружу сквозь дыру, пробитую взрывом в стене. Приземлившись на мягкую, мокрую от росы траву, они тут же заползли под колеса с тыльной стороны сошедшего с рельс вагона.

Даже отсюда им было видно, как умно и хитро была организована засада. Над разбитым локомотивом поднимались вверх клубы черного дыма и пара, несколько вагонов горело, а в нескольких футах от них – во рву возле железнодорожного полотна – валялся труп в форме летчика. На другой стороне рва всхлипывающая женщина склонялась над кем-то, не видимым в высокой траве. К счастью, солдатский инстинкт, о котором большинство даже не подозревало, заставил каждого захватить с собой оружие. Уоллер держал в руках «стэн», у остальных были винтовки, но первоначальный страх и растерянность еще не отступили.

По сигналу Уоллера, они паучьими перебежками стали продвигаться к голове состава. По пути им пришлось миновать тело летчика, и они сделали это с той же тщательностью, с какой старались обогнуть убитого проводника в вагоне. Труп казался еще теплым.

Не сразу Бригг сообразил, что его ботинки так и остались в вагоне. На траву уже легла роса, и носки, промокнув насквозь, неприятно холодили ноги, но где взять новую обувь Бригг не знал. Возвращаться за башмаками ему определенно не хотелось.

Так, один за другим, они добрались до паровоза. Все звуки здесь заглушало громкое шипение пара и рев пламени, жадно пожиравшего все, что могло гореть. У опрокинутого первого вагона залегли несколько солдат и еще один летчик, и Уоллер негромко окликнул их, прежде чем высунуться из травы, чтобы оборонявшиеся не приняли их за врагов.

Отсюда уже можно было подробно рассмотреть, что и как произошло. Чуть впереди валялся на рельсах разбитый вспомогательный поезд, ясно видимый в оранжевом пламени, плясавшем на опрокинутых платформах. Локомотив экспресса наискосок лежал на насыпи и тяжело вздыхал, уткнувшись скотосбрасывателем в группу деревьев с толстыми стволами. Вспомогательный поезд и большой паровоз напоминали бизона с теленком, загнанных и убитых безжалостными охотниками, и Бригг инстинктивно бросил взгляд на Синклера. Тот вздохнул и сказал:

– Хорошие были машины…

На поезде ехало на удивление мало военнослужащих, и никто из них не хотел взять на себя организацию обороны. Правда, среди собравшихся в голове состава рядовых оказался сержант зубоврачебной службы, но он утверждал, что не может командовать, так как ему выбило несколько зубов – и искусственных, и настоящих. Он действительно шепелявил, поэтому его заявление прозвучало на редкость смешно, но им было не до веселья. Кто-то сказал, что бронированный вагон в хвосте поезда тоже сошел с рельсов, а сержант-зубной техник вспомнил, что видел, как в поезд садилось несколько гуркхских стрелков, но что с ними стало, он не знал.