— Штыба, а ты куда? А поцеловать? — потянулась она ко мне.

Девка она с придурью, спорить я с ней не стал. Обнимаю, по привычке хватая за ягодицы, целую, пока она сама не отрывается.

— Веди себя хорошо, к незнакомым мужчинам не приставай, — сурово говорю я, чтобы скрыть свою растерянность.

— А к знакомым можно? — хихикнула Ленка. — Ты, я знаю, в Венгрию полетишь, у меня к тебе поручение.

Откуда она знает?? Это не афишируется, ведь на поездку в Венгрию нужно получить ещё формально добро после московских сборов. Пашка, на что проныра, и то я не уверен, что он знает все подробности. А тут Ленка знала и молчала! Чудеса! Подменили её что ли?

— Знаю! Папа сказал. Вот список, купи мне там кое-что, я дома деньги отдам, и она протягивает свернутый в рулончик лист бумаги.

— С какого пуркуа? — вырвалось у меня.

Глава 10

Я и не думаю брать в руки список.

— Лена, меня такси ждёт, пошёл я,— говорю наглой девушке.

— Угадал папа, когда сказал, что не будешь мне ничего покупать, — задумчиво сказала девчонка. — Ну и ладно. Ты это, купи у нумизматов в Москве немного мелочи венгерской, то ли форинты, то ли филлеры.

— Нам в гостинице выдадут командировочные, — вспоминаю я информацию с инструктажа.

— Это само собой! Но у них там, в аэропорту туалеты платные, а ждать пока все багаж получат и соберутся выезжать — долго, а так у тебя мелочь какая-то будет, — поясняет Ленка.

Перевариваю. Блин, ценная информация. Про платные туалеты информацией меня не удивить, а вот про то, что сходить в них не на что будет, я не подумал.

— Давай свой список, — тяну руку неожиданно для себя я. — Всё не куплю, но что-нибудь привезу.

Выхожу, такси ждёт, гружусь, и мы едем в аэропорт. Жесткого контроля в самолётах ещё нет, и в салоне моим соседом оказался мужик с початой бутылкой коньяка. Я недовольно поморщился, сейчас примет на грудь и начнёт приставать с разговорами. Но мужик оказался идеальным соседом, он сразу уснул и проспал до конца полёта, не тревожа меня и не просыпаясь даже на вполне приличный обед, которым нас покормили.

Между рейсами у меня три часа, вроде немало, однако успел я впритык. Мы немного опоздали с посадкой, да я ещё и уснул в аэропорту. Проснулся от толчка милиционера.

— Куда летишь, парень? — спросил он.

Я взглянул на табло.

— Ещё десять минут, и никуда, — пробормотал я и рванул на регистрацию и посадку.

А в самолёте на Ростов меня ожидал сюрприз. Сразу двое знакомых! Тренер по мотокроссу, и одноклассник — Серёга Бунин, сын нашей химички. Обоих в Ростове встречали, и меня предложили подвезти на машине два раза. Я вообще-то хотел зайти к родне в Ростове да в обком, но устоять против искушения доехать домой с комфортом не смог. Согласился на предложение бывшего одноклассника, и мы сели рядом, попросив поменяться местами моего соседа.

— Живу я в Москве у старшего брата, учусь в московской школе, — хвастал одноклассник. — Родители сказали, там образование лучше, и поступить проще будет. Если честно, пока не заметил особой разницы.

— А я боксом стал заниматься, мог даже в сборную республики попасть, — невесть зачем начал хвастаться и я, и добавил. — А по химии у меня четыре.

— Молодец! Не ожидал! — похвалил меня одноклассник, заставив поперхнутся соком. В отличие от прошлого рейса, тут не кормили.

«Ах да! Я же двоечник! — вспомнил я про себя. — Откуда ему знать, что остальные оценки у меня пятёрки?»

Болтая так весь рейс, мы вскоре приземлились в Ростове. И я понял, что не учёл разницу в климате. Тут было жарко даже в расстегнутом полушубке. Плюс два! Я ещё раз порадовался, что поеду на машине, там хоть раздеться можно будет, а в ПАЗике это было бы проблемой. Серёгу встречал отец, он хорошо меня знал, так как работал с моим отцом, но был трактористом.

— Толя, ты как на северный полюс собрался? — пошутил он.

Я завистливо поглядел на легкий, явно импортный, пуховик Серёги, и промолчал. В дороге опять заснул, люблю я это дело, поэтому проспал момент приезда домой. А довезли меня до самой калитки. Отец, по случаю выходного дня, был дома, и, поздоровавшись за руку с отцом Бунина, хлопнул по плечу и меня. Снежок, наша дворовая собака, попыталась грязными лапами испачкать мою дублёнку, но фиг-то там. Я был готов к этому. Бабуля тихо улыбалась, и, ничего не говоря, накрывала на стол.

Достаю подарки. Бабуле варенье из жимолости, говорят, оно давление понижает, отцу — оленину и тайменя. Орехи и шишки так выложил, но кому они нужны сейчас, стол ломится от еды. Во главе стола, а обедаем мы в зале, что бывает очень редко, — отец и литровая бутыль самогона. Батя ещё не пил с утра, и сейчас уже налил стакан, готовясь опробовать диковинного зверя и рыбу. Оленина ему не пошла, он и так избалован мясом, а вот малосоленый таймень просто изумил.

— Такой рыбки у нас на Дону нет, — категорично заявил он.

Пока разговоры, пока то да сё, подошла банька. Отец умотал к друзьям, а я, вдоволь напарившись, завалился спать, а хотел ведь корову подоить.

Проснулся по привычке рано. Акклиматизация.

На улице температура около нуля. Я разминаюсь во дворе по пояс голый, бабуля неодобрительно ворчит:

— Сибиряк.

— Ты чего в пять утра встала? Иди, досыпай, я сам корову подою, — говорю я, а у самого настроение — выше крыши. И не из-за нового года, а от того, что я дома, рядом — родные люди, а я молод и полон сил.

Тридцатое, воскресенье. Устанавливаем в доме настоящую ёлку, принесенную отцом. Мы всегда в конце года ставим, и стоит она у нас пока иголки опадать не начнут. Достаю коробку с ёлочными украшениями. Там они разносортные, купленные и наборами и по одной штуке, много чего уже разбилось, что-то надо чинить, как вот этого зайца, у которого сломалась прищепка, которой он крепится к ветке. Тут на шарике нет нитки, отматываю с катушки, продеваю через петлю, и — на ёлку! Отец принёс мне новогодний подарок, выданный им на работе. Надо же. Мандарины и шоколадка, ажно двести грамм. От бабули тоже в подарок шоколад, но в разновес, кусками. Есть у неё фронтовой товарищ с кондитерки в Ростове, он и подкидывает с оказией ей шоколад кусками. Бабушка его перетапливала, добавляла орехи, или делала иногда с корицей и молотой гвоздикой. Вкуснотища!

Собираюсь навестить друзей, в заначке ещё три бутылки коньяка. А быстро разошёлся ящик. Тем не менее, к Похабу и Кондрату идти с пустыми руками не хочу. Парни, кстати, не в курсе, что я приехал, а уж про мою поездку в Москву и Венгрию только бабуля и отец знают, а они не из болтливых. В сумку кладу бутылку, котлет, нажаренных бабушкой ещё вчера, немного вяленой оленины и домашний сыр. От солений гордо отказываюсь, у всех в деревне их полно. Иду сначала до Кондрата, он ближе. Бабуля сказала, что отец его сидит, пока суда не было, но средней тяжести ему грозит, как рецидивисту, лет пять. Пырнул кого-то по пьяни из дружков.

— Толян! Ну тебя откормили! И морда толстая и вырос с меня ростом! — обрадовался мне Кондрат. — Чё? Поперли тебя, или на каникулы?

— На каникулы, — усмехнулся я.— А ты куда собрался?

— В гости, и вот тут ты вовремя! Тебя сильно не хватает! К Ритке Баранниковой приехали подружки на Новый Год из института, звали сегодня в гости! Похаб уже там должен быть!

— Она же страшная! — вспоминаю я девчонку на три года нас старше, которая поступила в институт в Ростове на ветеринара. — Я столько не выпью, да и с собой всего бутылка конины. А родители что скажут её?

— Бля, Штыба, ты как скажешь! Столько не выпью! — ржет Кондрат. — Она страшная, а подружки симпатичные. У Ритки только бабушка, если ты не помнишь, и то старая, а дом у них большой.

— Ну не знаю, — напиваться мне не хочется, а придётся. Знаю я этих симпатичных, у Кондрата вообще вкуса нет.

— Похаб винища принесёт, уже принёс, он там, пошли! — уговаривает друг.