— Ну? — отозвался он. Он был очень возбужден. Я почти слышал звуки битвы, кипевшей вокруг него.

— Мы попали в засаду — сообщил я. — До цели дошло всего семьдесят три корабля, и теперь Каин требует, чтобы мы сдавались.

— Черт бы его побрал! — воскликнул Блейз. — Я ведь еще не успел достаточно далеко продвинуться! У нас тут бой в самом разгаре — такая рубка! Сражаемся с огромными силами кавалерии, которая рубит нас в салат. Так что прости, я тебе ничего не могу посоветовать. Своих проблем по горло. Поступай, как знаешь. Они атакуют! — И Блейз прервал контакт.

Я извлек карту Джерарда и вызвал его.

Во время нашего разговора я разглядывал берег, смутно видневшийся за его спиной. Мне показалось, что я узнаю эти места. Если я угадал правильно, он находился где-то на юге.

Мне до сих пор неприятно вспоминать тот наш разговор. Я спросил Джерарда, не поможет ли он мне в битве против Каина.

— Я дал согласие лишь пропустить тебя в эти воды, — ответил он, — и потому отошел к югу. Я бы не успел к тебе на помощь, даже если бы захотел. А вступать с тобой в сговор, чтобы погубить нашего брата, я вообще не намеревался.

И прежде чем я успел что-то объяснить, он исчез. Да, конечно, Джерард был прав. Он согласился не мешать мне, но вовсе не обещал меня поддерживать.

Итак, какой у меня теперь выбор?

Я закурил сигарету и стал мерить шагами палубу. Утренний туман полностью рассеялся, горячие лучи солнца касались моих плеч. Скоро полдень. Часа через два…

Я снова достал волшебную колоду и начал перебирать карты. Конечно, можно попробовать вызвать Каина или Эрика на поединок воли. Эту власть карты тоже давали, и вероятно, были и другие возможности, о которых я не имел представления. Так они были созданы, по воле великого короля Оберона, рукою искусством безумного художника Дворкина Баримена, горбуна с огромными глазами колдуна, жреца или психиатра — слухи тут расходились. Он был родом из какого-то дальнего мира Теней, и отец однажды вытащил его оттуда, избавив от страшной кары, которую Дворкин сам на себя навлек. Подробностей не знал никто, однако с тех пор горбун был несколько не в своем уме. Но все же оставался великим художником, обладавшим к тому же некоторыми весьма загадочными способностями. Он исчез много веков назад, вскоре после того, как создал наши фамильные карты и начертал Образ Амбера. Мы часто его вспоминали, но никто и понятия не имел, где он теперь находится. Может быть, отец сам его прикончил, чтобы тайны остались тайнами?

Итак, Каин намерен атаковать меня, а я не в силах оказать ему достойное сопротивление, хотя, наверное, смогу какое-то время продержаться. Совершенно очевидно, что его капитаны уже получили приказ готовиться к бою.

Эрик тоже, вероятно, готов к любому повороту событий. И коли уж я попал в такое положение, то вполне могу рискнуть и все-таки попробовать прорваться. Терять мне нечего, кроме собственной жизни.

Я был готов погибнуть в бою, но зачем эта смерть моим воинам?.. Вероятно, моя кровь все-таки окончательно испорчена, хоть я и сохранил еще власть над Образом. У настоящего принца Амбера таких сомнений быть не должно. Видимо, долгие столетия в Тени Земля слишком сильно изменили меня, сделав более мягким и не похожим на собственных братьев.

Я принял решение: сдаю Каину флот, пытаюсь в одиночку пробраться в Амбер и вызываю Эрика на решающий поединок. Он будет глупцом, если примет вызов, но какого черта! Что мне еще оставалось?

Я уже повернулся было к своим офицерам, чтобы отдать соответствующие распоряжения, когда меня вдруг окутала сила, и я замер, не в силах вымолвить ни слова.

— Кто? — удалось мне произнести сквозь стиснутые зубы.

Ответа не последовало. Лишь в мозгу моем бесконечно что-то свербило, мысли путались, и мне приходилось напрягать все силы, чтобы справиться с этим наваждением.

Наконец тот, кто меня вызывал, понял, что без длительной борьбы ничего не выйдет. И тогда я услышал голос Эрика:

— Как изволит поживать брат мой?

— Худо, — сказал или подумал я.

Он рассмеялся, но тоже через силу: противостояние наших волевых импульсов было нешуточным, голос его дрожал от напряжения.

— Достойно сожаления. Если бы ты сделал милость, возвратился и споспешествовал бы мне в моей борьбе, я бы щедро наградил тебя. Теперь, разумеется, слишком поздно. Теперь мне в радость будет лишь одно: поразить вас обоих, тебя и Блейза.

Я ответил не сразу. Все мои душевные силы были направлены на то, чтобы подавить соперника, и он все же немного отступил под моим напором.

Если бы кто-то из нас отвлекся хоть на мгновение, немедленно осуществился бы физический контакт или же более сильный возобладал в нашем мысленном противостоянии, а более слабый подпал бы под его власть.

Теперь Эрик был ясно виден мне, он находился в своих дворцовых покоях. Мы смотрели друг на друга, и каждый пристально впивался взглядом в лицо противника. Наша скрытая от посторонних глаз борьба продолжалась. Итак, он напал на меня первым. В левой руке Эрик держал мою карту, брови его были нахмурены. Я тщетно пробовал найти хоть какое-нибудь слабое место в его позиции. Люди из моей команды напрасно обращались ко мне: я их не слышал и продолжал стоять, опираясь на поручни и глядя в пространство.

Сколько же времени прошло? Может быть, час или два. Но я совсем не был в этом уверен: ощущение времени я утратил.

— Я чувствую, как в смертельном страхе бьются твои мысли, — мрачно проговорил наконец Эрик. — Да, я действовал в союзе с Каином. И он сообщил мне о ваших переговорах. А сейчас я буду держать тебя вот так, пока корабли твои не будут уничтожены все до единого и не попадут в Ребму, чтобы гнить там, на дне. А войско твое станет добычей морских тварей.

— Постой! — ответил я. — Ведь на моих солдатах нет вины. Блейз и я вели их к ложной цели в своих интересах, но они-то считали, что идут в бой за правое дело. Да и тебе нет резона губить огромное войско. А флот я готов сдать добровольно.

— Тогда не следовало заходить так далеко, — отвечал он. — А теперь уже слишком поздно! Я не могу, находясь в контакте с тобой, связаться одновременно и с Каином, чтобы изменить свои указания. Если же я освобожу тебя, то рискую подпасть под твое влияние. Ты достаточно силен, да и характеры наши слишком схожи.

— Ну а если я дам слово чести, что ничем не стану вредить тебе?

— Любой отречется от клятвы ради целого королевства! — ответил Эрик.

— Но мои мысли ведомы тебе! Ты же знаешь, что я не обманываю, мое слово чести верно.

— Поистине достойна удивления твоя жалость к людям, которых ты завлек и обманул! И мне, разумеется, не дано понять, что связало вас столь прочными узами. Но нет! Ты и сам знаешь. Даже если сейчас ты искренен в намерении своем — а такое вполне возможно, — слишком сильным может стать искушение. Особенно если тебе предоставится хоть малейшая возможность заполучить Амбер! Сам знаешь. Я не желаю рисковать.

Да, он был прав: я и сам знал это. Неугасимым пламенем горел Амбер в нашей крови!

— Твое фехтовальное искусство возросло, — заявил Эрик. — Вижу, изгнание сослужило тебе хорошую службу. Теперь ты по умению ближе ко мне, чем кто-либо иной, кроме Бенедикта, который, вероятно, мертв.

— Не обольщайся, — сказал я. — Ты же понял, что теперь я способен одолеть тебя. По сути…

— Можешь не продолжать. На поединок с тобой я больше не выйду. Ты опоздал.

И он усмехнулся, прочитав мои мысли, — трудности это, естественно, не составило бы никому из нашей семейки.

— Мне очень хотелось бы иметь своим союзником тебя, а не кого-то другого, — продолжал Эрик. — Ты пригодился бы мне гораздо больше. На Джулиана мне наплевать. Каин — трус. Джерард силен, но глуп…

И тогда я решил замолвить слово хоть за одного из наших с ним братьев:

— Послушай, я увлек за собой и Рэндома, хотя он вовсе не разделяет моих устремлений. Думаю, он поддержал бы тебя, если бы ты просил его об этом.

— Этот ублюдок! — рассердился Эрик. — Да я ему ни на грош не верю! Он же предаст в любой момент! Доверь ему выносить ночной горшок — и однажды обнаружишь в нем пиранью! Нет уж, спасибо! Я, может, и пощадил бы его, если бы не твоя рекомендация. Ты что же, хочешь, чтобы я после всех ваших штучек прижал его к сердцу и назвал милым братом? Ну нет! И потом, что-то ты слишком горячо защищаешь его. Это лучшее доказательство его истинного отношения ко мне. Ну а ты, несомненно, об этом осведомлен, так что имени Рэндома лучше не упоминай.