Следовательно и к обществу Троцкий применяет свой универсальный «закон» сводимости всех сложнейших явлений к простейшим. Вместо изучения общественных явлений во всём их своеобразии, Троцкий предлагает изучать физиологические и механические свойства простейших элементов, подходить к общественной жизни, к классовой борьбе так же, как физиолог подходит к амёбе. Вместо диалектического материализма мы имеем здесь механицизм самой пошлой разновидности, самую вульгарную метафизику, плоский эволюционизм и эклектику.
Троцкий рабски хватается за всякое буржуазное модное течение в области науки и объявляет его материалистическим, даже материалистическо-диалектическим течением. Так рефлексология академика Павлова, который в экспериментальных работах дал ценные данные, подтверждающие материализм, но в общих установках допускает ряд механистических ошибок, — эта рефлексология признаётся Троцким за единственно научную психологию, идущую «целиком… по путям диалектического материализма»[537].
То же самое мы встречаем в оценке Троцким фрейдизма. Фрейдизм рекомендуется Троцким как «рабочая гипотеза, которая может дать и несомненно даёт выводы и догадки, идущие по линии материалистической психологии»[538]. Та же история с характеристикой философских взглядов Менделеева. Менделеев в теории познания стоит явно на идеалистических, именно на агностических, юмовско-кантианских позициях, — он отрицает возможность познания сущности вещей. Если, по Ленину, агностицизм противоречит и несовместим с диалектическим материализмом[539], то, по Троцкому, агностицизм — это только «словесные уступки», которые не влияют на существо взглядов. И Менделеев «по методам и по наиболее высоким своим достижениям является не кем иным, как диалектическим материалистом»[540]. Троцкий не мог дать правильного разбора взглядов того или иного учёного с позицией диалектического материализма, так как по своим философским взглядам он сам не имел и не имеет ничего общего с марксизмом-ленинизмом.
Такое же своеобразное соединение идеализма с механицизмом мы можем обнаружить при разборе взглядов и других троцкистских теоретиков — Преображенского, Воронского и т. д. Если у т. Преображенского в «Новой экономике» особенно сильно проявились элементы механицизма, то критико-литературные работы Воронского носили явно идеалистический характер.
Те же методологические установки характерны и для «полутроцкистов группы Зиновьева — Каменева». Здесь мы также находим соединение субъективизма‚ — например в вопросе о «диктатуре партии», в их изображении диктатуры пролетариата как диктатуры партии над рабочим классом, — с абстрактным догматизмом и механицизмом — механистическое перенесение отношений капитализма в советские условия и трактовка нэпа как «госкапитализма» и т. д. Здесь мы также находим схоластический подход к новым фактам жизни, неспособность правильно понять и верно применить марксизм-ленинизм, его материалистическую диалектику.
Эти методологические особенности троцкистско-зиновьевской оппозиции были вскрыты т. Сталиным на VII пленуме ИККИ, когда он характеризовал зиновьевское понимание «ревизионизма». «По Зиновьеву, выходит, что всякое улучшение, всякое уточнение старых формул или отдельных положений Маркса или Энгельса, а тем более их замена другими формулами, соответствующими новым условиям, есть ревизионизм. Почему, спрашивается? Разве марксизм не есть наука, и разве наука не развивается, обогащаясь новым опытом и улучшая старые формулы?… Если например Маркс говорил в середине прошлого столетия, что при восходящей линии развития капитализма победа социализма в национальных границах невозможна, а Ленин в 15 г. XX столетия сказал, что при нисходящей линии развития капитализма, при умирающем капитализме, такая победа возможна, — то выходит, что Ленин впал в ревизионизм в отношении Маркса… По Зиновьеву, выходит таким образом… что всякое улучшение отдельных положений и формул тех или иных классиков марксизма, есть ревизионизм»[541].
Общность методологических установок объединяет троцкистов Советского союза с различными троцкистскими и полутроцкистскими группами в Германии и в других странах (Корш, Бордига и др.).
Целый ряд общих методологических черт имеется у троцкизма и со всеми видами «левого» оппортунизма. «Левый» оппортунизм и «левые» загибы на современном этапе социалистического строительства с «администрированием» и «перепрыгиванием» через ближайшие конкретные задачи, как например выступления против развёртывания советской торговли, за отмирание советов в районах сплошной коллективизации, за отмирание денежной системы, за отмирание школы и т. д., с их бюрократически-администраторскими, механистическими «планами» — также грешат субъективизмом, абстрактностью и т. д.
Сочетание субъективизма и волюнтаризма с механистическим фатализмом и приводило «левых» оппортунистов и троцкистов к неожиданным перелётам от одной крайности к другой — от политики административного зажима к крикам о «демократии», от планов «сверхиндустриализации» в лагерь противников подлинной индустриализации.
Необходимо однако отметить, что, несмотря на своеобразное сочетание в философских основах троцкизма и «левого» оппортунизма субъективно-идеалистического понимания с механистически-фаталистическим‚ — главное‚ основное, что характеризует их философское существо, есть субъективно-идеалистическая основа. В этом состоит известный водораздел по линии методологии между «левым» и правым оппортунизмом. Философия «левого» оппортунизма отражает социальное бытие главным образом разоряющейся городской мелкой буржуазии СССР и выражает их чаяния и интересы в области политики. Их политическим выражением являются мелкобуржуазный радикализм, мелкобуржуазная революционность с оппортунистическим существом и внешней революционной фразеологией.
Как мы уже могли убедиться, и общие социальные корни и целый ряд общих идеалистических положений и наконец зачастую сама политическая практика связывают с троцкизмом меньшевиствующий идеализм. Ряд представителей меньшевиствующего идеализма в своё время боролся против партии, находясь в рядах троцкистской оппозиции (Карев, Стэн, Гоникман и др.). На определённом историческом этапе развития троцкизма и существования его в качестве фракции коммунизма меньшевиствующий идеализм поставлял троцкизму его основное методологическое оружие, выступая в качестве философского проводника троцкистских идей. Эту же роль меньшевиствующий идеализм играл и продолжает играть по отношению к «левому» оппортунизму. Неудивительно, что меньшевиствующие идеалисты не занимались критикой методологии троцкизма. Если они и пытались «критиковать» с этой стороны троцкизм, то в лучшем случае обнаруживали в нём элементы механицизма, т. е. они не могли вскрыть самого идеалистического существа теоретических, философских основ троцкизма.
Глава 6. Основные вопросы ленинского этапа в развитии диалектического материализма
6.1. Ленин в борьбе с международным оппортунизмом и ревизионизмом в области философии
Решение Центрального комитета нашей партии от 25 января 1931 г. о журнале «ПЗМ», подводившее итоги философской дискуссии, поставило перед философским участком теоретического фронта важнейшую задачу действительной разработки ленинского философского наследства, задачу широкой пропаганды вопросов ленинского этапа в развитии философии марксизма.
Вопрос о ленинском этапе в развитии диалектического материализма является центральной проблемой всей борьбы с меньшевиствующим идеализмом и механистами и основным моментом, определяющим путь всей нашей дальнейшей теоретической работы в области диалектического и исторического материализма.
Можно и должно ли вообще говорить о ленинизме в философии, можно ли вообще говорить о новом и высшем этапе в развитии диалектического материализма Маркса — Энгельса. Не представляет ли собой такая постановка вопроса противопоставление Ленина Марксу — Энгельсу, не ведёт ли это к недооценке того, что дали Маркс и Энгельс в развитии философии? Как раз по этим вопросам мы имеем исключительные извращения марксизма. Рязанов, этот предатель и изменник партии, выступал с отрицанием самой правомерности постановки этого вопроса. Всё это неудивительно, если вспомнить, как Рязанов в своё время писал о ленинизме. Именно ему принадлежат известные слова: «Я не большевик, я не меньшевик и не ленинист. Я только марксист, и как марксист — я коммунист».
