Здесь Каревым изложена целая концепция в понимании Плеханова. Ни грана большевизма в этой концепции нет. Тут что ни строчка, то грубейшие ошибки. Общий смысл этих ошибок: апологетическое отношение ко всему Плеханову, к Плеханову-меньшевику, к Плеханову-автору «Истории русской общественной мысли» и т. д. и т. п. Кареву невдомёк, что Ленина-большевика надо противопоставлять Плеханову-меньшевику‚ что ленинскую теорию отражения надо противопоставить иероглифической теории Плеханова и т. д. и т. п.

Карев считает, что «выпадение классов в схеме общественного целого» — это «неудачно поставленное ударение»! Это место ярким прожектором раскрывает и освещает всю меньшевиствующую, а то и просто либеральную суть воззрений Карева и всей деборинской группы.

Это место великолепным образом раскрывает антимарксистскую сущность меньшевиствующего идеализма.

Вот установки, которые были у деборинской группы по вопросу о соотношении между Лениным и Плехановым.

Обратимся к Зиновьеву. В его книге «Ленинизм» имеется специальная глава «Ленинизм и диалектика». Эта глава, являясь ярким примером «цитатного» марксизма, показывает, насколько т. Зиновьев не понял ни ленинизма, ни диалектики, как он извращает подлинную ленинскую диалектику, её революционно-действенный характер. Зиновьев совершенно не понял партийности философии, так глубоко и полно развёрнутой Лениным. Не поняв этой стороны дела, Зиновьев скатывается к струвистской объективистской трактовке материалистической диалектики. Вот как извращает он существо ленинских взглядов: «Ленин умел быть активнейшим, страстным, „бешеным“ (любимое словечко Ленина) участником событий и в то же время умел тут же, как бы отходя в сторонку, совершенно объективно наблюдать, оценивать и обобщать эти же события с философским спокойствием, с критерием марксистской диалектики, с объективностью естествоиспытателя»^[552]. Продолжая развивать эту, с позволения сказать, установку, Зиновьев пытается доказать на ряде примеров, как «в разгаре актуально-политической аргументации Ленин „вдруг“ сворачивает к диалектике»^[553].

Не чем иным, как полным извращением существа дела, следует назвать такие «характеристики» Ленина. Зиновьев совершенно внешне, механически представляет себе связь между теорией и практикой, между «бешеной, страстной» активностью в политических событиях и якобы «объективным», «философски спокойным» наблюдением их у Ленина, между «актуально-политической аргументацией» и аргументацией с точки зрения материалистической диалектики. Зиновьев совершенно не понимает, что сила Ленина как величайшего материалиста-диалектика‚ развивавшего учение марксизма в новую историческую эпоху, состоит в том, что он даёт образцы революционного единства теории и практики, научного анализа с глубокой партийностью. Зиновьев не понимает, что у Ленина мы имеем органическое внутреннее единство революционной теории и революционной политики, что каждая ленинская политическая статья представляет собой образец материалистической диалектики и что каждая строка Ленина по вопросам диалектики насквозь насыщена политикой.

Понятно, что, извратив по-меньшевистски марксистско-ленинское учение о теории и практике, Зиновьев совершенно неправильно трактует вопрос о Ленине и Плеханове. По существу он ставит этот вопрос в духе меньшевиствующего идеализма, или, вернее, является одним из авторов этой позиции. Вот что он пишет о Плеханове и Ленине: «Пока дело идёт о чисто философских проблемах, Плеханов понимает диалектику не хуже Ленина. Как просветитель, как писатель, как пропагандист, как популяризатор философских взглядов Маркса Плеханов силён. Академическое изложение диалектического метода Плеханов даёт нам блестяще. Но свести все эти вопросы с академического неба на грешную землю, применить диалектику к революционной борьбе‚ к движению масс, к общественному развитию, к освободительной борьбе рабочего класса — в этой области Плеханов оказался совершенно бессилен. А Ленин именно в этой области выступил настоящим гигантом»^[554]. Разве Зиновьев здесь не является соавтором известного меньшевистского тезиса Деборина о том, что «Плеханов — теоретик, а Ленин — практик»? Разве Зиновьев тут не разорвал теорию и практику? Зиновьев затушёвывает то, что и в общем понимании материалистической диалектики мы имеем у Плеханова, несмотря на «блестящее» изложение, ряд грубых, принципиальных ошибок, известную систему отступлений от диалектического материализма. Зиновьев совершенно замазывает то, что политический оппортунизм Плеханова не мог не получить своего выражения в его теоретических взглядах по философии марксизма, как и наоборот, — его отступления от диалектического материализма не могли не оказать своего влияния на его политические взгляды. Зиновьев, как и Карев, как и Деборин, не понимает, что между плехановскими философскими взглядами и его меньшевизмом существует не только известное противоречие, но и внутренняя связь, что неоднократно вскрывал в своих работах Ленин.

Каково же действительное историческое место Плеханова и как нужно ставить вопрос о соотношении Ленина и Плеханова в развитии философии марксизма? Несомненно, Плеханов, стоявший во главе группы «Освобождение труда», является одним из представителей марксизма в России. Мы знаем высказывания Ленина по этому поводу. Несомненно, многое из того, что написано Плехановым по вопросам диалектического материализма, имело большое положительное значение для укрепления и развития марксистских идей в России. Работы Плеханова имели и имеют значительную ценность в борьбе с философским ревизионизмом. Принимая эти исторические заслуги Плеханова, мы вместе с тем не должны забывать ту борьбу, которую вёл Ленин против извращений материалистической диалектики Плехановым, против плехановско-меньшевистской схоластики, софистики и вульгаризации марксистской философии, особенно в применении её к политическим и стратегическо-тактическим вопросам. Мы должны знать из истории всего революционного движения в России и на Западе за последние четыре десятилетия, знать из истории борьбы нашей партии, что единственным во всём международном рабочем движении последовательным продолжателем марксизма, поднявшим марксизм во всех его составных частях, в том числе и теорию диалектики, на новую ступень, является Ленин. Были неоднократные попытки представить Плеханова в качестве промежуточного звена между Марксом — Энгельсом, с одной стороны, и Лениным — с другой, попытки изобразить Ленина как ученика Плеханова (Деборин и др.). Нужно дать отпор этой явной фальсификации исторических фактов в угоду меньшевизму. Нужно также дать решительный отпор тем утверждениям, что Плеханов в теоретическом отношении, в академическом изложении марксизма даёт «блестящие страницы», что у Плеханова в этом отношении никаких изъянов нет и что только на практике он оказался недиалектиком. Это в корне неправильная точка зрения.

Поскольку однако марксизм эпохи II Интернационала представляет собой шаг назад, отступление от ортодоксального марксизма, и поскольку Плеханов во всей совокупности своих работ в основном не выходит за пределы марксизма этой эпохи — постольку и его собственные философские работы мы должны рассматривать как ряд отступлении от последовательного марксизма.

Ошибочным является мнение, будто у Плеханова мы имеем в области философии только ряд отдельных, случайных ошибочных формулировок. Отдельных ошибок с точки зрения ленинского понимания проблем марксистской философии у Плеханова очень много. Задача понимания этих ошибок, задача критического их преодоления заключается в том, что необходимо искать и раскрывать внутреннюю логику этих ошибок, а также органическую связь, которая существует между ними и политической, в основном меньшевистской линией Плеханова.

Подходя к оценке всей совокупности теоретических работ Плеханова, необходимо прежде всего отметить, что «основная традиция и догма II Интернационала» — разрыв между теорией и практикой, разрыв между теоретическими писаниями о диалектическом материализме и неумении его применять — получили у него очень яркое выражение. Стоит только напомнить ленинские характеристики этой плехановской «диалектики» («догматика», «вреднейшая софистика», «извращение», «издевательство над духом марксизма» и т. д. и т. п.), чтобы понять, какой сильный, охарактеризованный выше разрыв существует у Плеханова.