Таков букет лжи, клеветы против Ленина, который выдвигает Плеханов в процессе борьбы большевиков с меньшевиками за проведение революционной тактики в революции 1905 г., за лозунги революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства, за разоблачение оппортунизма меньшевиков, их хвостизма перед кадетской либеральной буржуазией.
Можно было бы показать, что Плеханов борется с Лениным на протяжении почти всей истории партии за исключением тех периодов, когда он сам обнаруживал колебания в сторону большевизма. Здесь необходимо только привести плехановскую оценку апрельских тезисов Ленина 1917 г., являющихся величайшим документом международного социализма, ярчайшим образцом метода материалистической диалектики, глубочайшим конкретным анализом обстановки классовой борьбы и соотношения классовых сил в Февральской революции. Как оценивает эти тезисы Плеханов? Он писал: «Я сравниваю его (т. е. Ленина. — Авт.) тезисы с речами ненормальных героев названных великих художников (Плеханов имеет в виду Чехова и Гоголя. — Авт.) и в некотором роде наслаждаюсь ими. И думается, что тезисы эти написаны как раз при той обстановке, при которой набросал одну свою страницу Авксентий Иванович Попришин. Обстановка эта характеризуется следующей пометкой: „Числа не помню. Месяца тоже не было. Было чорт знает, что такое“. Мы увидим, что именно при такой обстановке, т. е. при полном отвлечении от обстоятельств времени и места написаны тезисы Ленина. А это значит, что совершенно прав был репортёр „Единства“, назвавший речь Ленина „бредовой“»[564].
Вот до какой злобной, остервенелой инсинуации доходит Плеханов в борьбе против большевизма в период войны и в период после Февральской революции. Плеханов «критикует» большевизм, останавливаясь на философской, методологической стороне вопроса, всячески извращая, всячески подтасовывая его взгляды.
Разоблачение и преодоление ошибок Плеханова в области философии означают преодоление меньшевизма в такой важной теоретической области, какой является философия марксизма. Именно по этой линии борьба с меньшевиствующим идеализмом имела, и имеет огромное партийное значение.
6.3. Борьба Ленина с философским оппортунизмом в истории нашей партии
Перейдём к вопросу о фальсификации истории философской борьбы Ленина с оппортунизмом, которую мы имеем в работах представителей механицизма и меньшевиствующего идеализма. Надо отметить ряд характерных черт подхода со стороны меньшевиствующего идеализма к философской борьбе Ленина с оппортунизмом. Прежде всего, и это находится в тесной связи с общей концепцией меньшевиствующего идеализма, для деборинцев характерен отрыв «чисто философских работ» Ленина от всех его других работ. Такие работы Ленина, как например «Что такое „друзья народа“», «Развитие капитализма в России» и т. д., совершенно выпали из поля внимания этих философов при подходе к пути философского развития Ленина, поскольку указанные работы не являются «чисто философскими работами». Вторая характерная черта при подходе меньшевиствующего идеализма к философской борьбе Ленина — это известная теория о том, что «Ленин — ученик Плеханова» и поэтому самостоятельного значения его философские работы не имеют, а имеют значение постольку, поскольку они дополняют взгляды Плеханова. Третья характерная черта их подхода к борьбе Ленина с философским оппортунизмом — это отрицание международного значения работ Ленина против неокантианства, против махизма, отрицание международного значения борьбы Ленина за материалистическую диалектику. Наконец четвёртый момент — это усиленное протаскивание меньшевистской плехановской идейки об органической связи, которая якобы существует между большевизмом и махизмом. Вот четыре важных момента, которые красной нитью проходят в целом ряде статей, материалов, работ, написанных представителями меньшевиствующего идеализма. Возьмём ли мы книгу Деборина «Ленин как мыслитель», книгу Луппола «Ленин и философия», работы и статьи Карева — все эти моменты в той или иной степени в них развёрнуты.
Вспомним прежде всего то, что писал Деборин в своей статье «Философия Маха и русская революция» ещё в 1908 г., будучи меньшевиком, относительно связи, которая якобы существует между философией махизма и большевизмом как политическим движением.
«Печать субъективизма, „волюнтаризма“, — говорит он там, — лежит на всей тактике так называемого большевизма, философским выражением которого является махизм. Махизм — это мировоззрение без мира, в качестве философии субъективизма и индивидуализма образует в сочетании с ницшевским имморализмом, дающим оправдание „зла“, эксплоатации и пр., идеологический туман, прикрывающий практические стремления буржуазии. Большевистские философы и „идеологи“ не переходят за пределы мелкобуржуазного кругозора. Большевистские же стратеги и тактики с их романтическим революционизмом и мелкобуржуазным радикализмом прилагают на практике теоретические принципы философского нигилизма, в основе которого лежит отрицание объективной истины и признание права за каждой личностью определять характер дозволенного и недозволенного, истинного и ложного, доброго и злого, справедливого и несправедливого. Наши махообразные марксисты — сознательные большевики, осмысливающие практику и тактику последних. Большевистские же практики и тактики — бессознательные махисты и идеалисты. Объективно махизм представляет таким образом на русской почве идеологию революционного, радикального слоя буржуазии и в этих пределах знаменует собою прогрессивное явление. По отношению же к марксизму — мировоззрению пролетариата — махизм играет реакционную роль. Бессилие и политическая отсталость мелкой буржуазии заставляют её искать временных союзников среди других классов населения. Самым же надёжным революционно-последовательным союзником является пролетариат. Но чтобы „расположить“ к себе последний в целях хотя бы „диктатуры пролетариата и крестьянства“, приходится прибегать к марксистской фразеологии, дающей возможность прикрывать мелкобуржуазную „сущность“. Ведь наши эсеры — „тоже марксисты“».
Вряд ли потребуются специальные комментарии к этой меньшевистской клевете на большевизм. Важно отметить, что подобные взгляды в сильно завуалированной форме получили отражение даже в работе «Ленин как мыслитель», написанной Дебориным в 1924 г., издававшейся вплоть до 1928 г. без всяких исправлений.
Надо сказать, что в этом вопросе мы можем констатировать, что между тогдашним Дебориным и Аксельрод-Ортодокс существовало трогательное единство. У Аксельрод-Ортодокс имеется целый ряд злостных меньшевистских статей по философским вопросам.
Вот что писала она например в статье «Два течения».
«Если связь между философией и общественными течениями оказывается в большинстве скрытой, если её приходится обнаруживать только при помощи анализа внутреннего содержания данного общественного течения, то связь между большевизмом и махизмом бросается в глаза и с вульгарно-эмпирической точки зрения или, выражаясь термином эмпириков-критиков, — с чисто описательной точки зрения. В самом деле, большинство теоретиков большевизма исповедуют эмпириокритическое учение. Философия для этих теоретиков не серьёзный предмет, а метод мышления, которым обусловливаются и приёмы практической их деятельности. Понятно поэтому, что их теоретическая и практическая деятельность оказывала и продолжает оказывать влияние и на этот круг социал-демократов, который к философии непосредственного отношения не имеет»[565].
Дальше в этой же статье она самым клеветническим образом продолжает изображать «психологию и логику большевизма», как она выражается, стремясь доказать родство, тождество большевизма с махизмом.
Плехановский тезис о родстве большевизма с махизмом, так усердно развивавшийся и пропагандировавшийся Дебориным и Аксельрод, был разоблачён Лениным. В своей работе «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин писал:
