Диалектически-материалистическое решение проблемы сознания (так называемой психофизической проблемы) в корне отлично от лжемарксистских теорий механистов и меньшевиствующих идеалистов. Механисты, смыкаясь с некоторыми левобуржуазными течениями в психологии — с рефлексологической школой и американской школой биовихеризма (учение о поведении), по существу вовсе устраняют сознание. Они сводят сознание к физико-химическому, физиологическому процессу. Изучение поведения высших существ для них целиком и полностью исчерпывается объективно-физиологическим и биологическим его изучением. Механисты не понимают качественного своеобразия мыслящих, сознательных существ, не видят в сознании продукта общественной практики человека. Конкретно-историческое единство объекта и субъекта они подменяют их тождеством, односторонним, механистическим объективизмом. Особенно яркое выражение эта механистическая позиция получила в так называемом «енчменизме». Енчмен в своей книжке «Теория новой биологии» отождествил сознание с физиологическим процессом, ликвидировал тем самым по существу основной вопрос философии — об отношении мышления и бытия.
Неверна и позиция меньшевиствующих идеалистов по этому вопросу. Деборин и другие пытаются подменить марксистское учение о сознании соглашательской теорией, пытаются примирить материализм с идеализмом. Они — сторонники «синтеза», сочетания объективизма и субъективизма. Диалектическому принципу (ни механистический объективизм, ни идеалистический субъективизм) меньшевиствующий идеализм противополагает блок объективизма с субъективизмом, взаимопомощь обоих методов — одного, изучающего только физиологический процесс, и другого, изучающего сознание как некую самостоятельную сущность.
Следует отметить ошибки Плеханова в рассматриваемой проблеме. Не видя того, что сознание, свойственное материи, развивается лишь на определённой исторической ступени, Плеханов приходит к «гилозоизму», к учению о всеобщей одушевлённости материи, о том, что в разной степени сознанием обладает всякая материя. Со всей резкостью это выражено в его афоризме: «И камень мыслит». Для Плеханова сознание не возникло в развитии материи, а изначально присуще всякой материи. Различие между сознанием человека, низшего организма и камня — лишь в степени. В этом понимании Плеханова сказывается недостаточно глубокое усвоение и проведение им материалистической диалектики, непонимание качественного своеобразия мыслящей материи.
Для того чтобы быть последовательным материалистом, недостаточно признания первичности материи, необходимо признание её познаваемости. Материалистическая диалектика даёт возможность правильно решать сложную проблему познаваемости, над которой бессильно билась предшествующая философия. По вопросу о возможности познания объективного мира диалектический материализм занимает позицию, отличную как от агностицизма, так и от наивного реализма махистов. Мы выше познакомились с агностическими воззрениями Юма и Канта, которые отрывают познающий субъект от объекта, считают невозможным выход за пределы субъекта, усматривают непроходимую пропасть между «вещами в себе» и представлениями. Наивный «реализм» махистов, как мы знаем, отождествляет объекты с ощущениями. Он убеждён, что мир тождественен нашим непосредственным восприятиям. Истина, по его мнению, дана в готовом виде уже в ощущениях. При этом махисты не только не видят в наших ощущениях продуктов воздействия внешнего мира, но они не понимают активности субъекта в процессе познания, той переработки, которой подвергаются в его органах чувств и в его мыслящем мозгу воздействия внешнего мира в форме понятий и представлений.
В вопросе о познаваемости внешнего мира диалектический материализм основывается на последовательно проведённой материалистически-диалектической теории отражения. Последовательно проведённая Марксом и Энгельсом и получившая дальнейшую разработку и развитие у Ленина, теория отражения является «душой», сердцевиной марксистско-ленинской теории познания. Она даёт утвердительный ответ на вопрос о познаваемости объективной действительности. Согласно этому учению наши представления и понятия не только вызываются объективными вещами, но и отражают их. Представления и понятия — не порождение саморазвития субъекта (как утверждают идеалисты), не иероглифы (как думают агностики), но их отражение, снимки, копии. Объективная истина существует независимо от субъекта, хотя она не отражается в наших ощущениях и понятиях сразу, в готовом виде. Но человеческое сознание способно отразить, познать эту истину в процессе познания. Процесс познания есть сложный процесс, в котором ещё непознанные «вещи в себе», отражаясь в наших ощущениях, представлениях, понятиях, тем самым становятся «вещами для нас». Ощущение и мышление не отгораживают нас от внешнего мира, как полагал Кант, а связывают нас с ним, представляя собой отражение объективного внешнего мира. Идеальное — наши представления и понятия — есть не что иное, как «переведённое и переработанное в человеческой голове материальное»[149]. Материальный мир в движении познания всё ближе, точнее, многостороннее и глубже отражается в нашем познании.
Нет пределов нашей способности познать мир, но есть каждый раз исторически данные пределы нашего приближения к абсолютной истине. Достижение истины совершается в историческом движении человеческого познания. «С точки зрения современного материализма, т. е. марксизма, исторически условны пределы приближения наших знаний к объективной, абсолютной истине, но безусловно существование этой истины, безусловно то, что мы приближаемся к ней. Исторически условны контуры картины, но безусловно то, что эта картина изображает объективно существующую модель»[150].
Теория отражения, получившая большое развитие в работах Ленина, не есть однако новый принцип в философии марксизма, введённый или установленный Лениным. Маркс и Энгельс целиком стояли на точке зрения диалектико-материалистической теории отражения.
Она выражается в следующем: Ленин рассматривает познание как отражение, но это отражение он понимает как противоречивый диалектический процесс. «Отражение природы в мысли человека, — писал он, — надо понимать не «мёртво», не «абстрактно», не без движения, не без противоречий, а в вечном процессе движения, возникновения противоречий и разрешения их»[151].
Ленин указывал, что процесс отражения надо понимать не в узко эмпирическом смысле слова, в смысле непосредственного отражения в наших ощущениях, как многие пытались трактовать Ленина, как об этом писали и представители механицизма и меньшевиствующего идеализма. Процесс отражения не ограничивается ощущениями, представлениями. Отражение объективного мира в нашем познавательном процессе дано и в мыслях, в абстрактных понятиях. По этому поводу Ленин говорит: «Познание есть отражение человеком природы. Но это не простое, не непосредственное, не цельное отражение, а процесс ряда абстракций, формулирования, образования понятий, законов и т. д.»[152].
При этом Ленин указывал — и в этом пункте им даётся чрезвычайно чёткая характеристика диалектико-материалистического понимания соотношения эмпирического и рационального момента в познании, — что процесс познания и движение его от ощущения к мысли совершаются скачкообразно. Многие философы не понимают скачка, который происходит в движении познания от ощущения к мысли, от представления к понятию. Понимание этого перехода как скачкообразного перехода, как перехода в результате противоречий, понимание единства ощущений и мышления как диалектического единства — вот чрезвычайно важный момент, характеризующий существо ленинской теории отражения.
В самом деле, в чём ограниченность сенсуалистического эмпиризма? В том, что им вырыта пропасть между ощущением и понятием. В чём ограниченность рационалистических направлений в философии вплоть до Гегеля? В том, что ими понятие оторвано от ощущения. Только диалектический материализм, рассматривающий познание как процесс, даёт подлинное разрешение этих проблем. Ленинская трактовка этого вопроса даёт нам могучее оружие для разгрома всяких идеалистических теорий.
