— Выпусти меня, я тебе пасть порву! Тебе уже конец!
— И зачем мне тебя отпускать скажи?.. “Пасть порву… Тебе конец…” На-угрожал мне тут, а теперь я боюсь тебя выпускать. По правде, я собирался это сделать, но теперь, увы. Это отличный пример, как сильные негативные эмоции ломают отношение к тебе. Большинство войн начинаются из-за непонимания или… из-за страха. Но такие как ты непросто разрушители — ты вирус. Сначала мозг человека ничто не сковывает. Ты обладаешь безграничной творческой силой, обучаемостью и непредвзятым мнением, но под давлением жизни, ближе к 30-ти годам, твой мозг обязательно отсеет всё ненужное. И как итог, все твои мысли будут обращены на: “что пожрать, с кем размножиться, и только деньги станут твоей целью, живя от зарплаты до зарплаты”. И из-за своей однобокости ты с гнева будешь пытаться приравнивать всех к такому же существованию, даже критикуя их за нестандартность. Тем самым ты морально и эволюционно тянешь новаторов вниз. Ты тянешь этот мир в свою собственную примитивность. Гнев, эгоизм, материализм — ты всё это сгущаешь и навязываешь другим. Всё это гвозди твоего гроба, под крышкой которого уже гнилой труп… Фридрих Ницше как-то отметил, что мораль — это всего лишь фикция, чтобы оградить обычных людей и тем самым выделить сверхлюдей из общества. А ты взгляни на себя? Своим лидерским примером, ты даже уничтожил собственного сына, поздравляю.
— Мой сын, что ты сделал с моим сыном па*ла?!
— Ну… Я просто решил, что в вашем домашнем камине было недостаточно дров.
Тот затих…
— У него бы сформировалось тупое подсознание, у тебя тоже тупое подсознание — сказал Пак, приправив тон юмором. — Знаешь, что такое “Эффект Фантомной Конечности?” Эволюция не привыкла к тому, что, если отрезать человеку руку, он выживет, из-за продвинутой медицины. Чувствовать ту, когда она уже отрезана — это обман мозга. Видишь? У человека даже подсознание тупое.
— Я убью тебя! Слышишь меня?
— Эээх… достал. Думаю боль поможет тебе пережить эту психологическую травму. — Пак кивнул Нексусам: — Сделайте ему: “Зубную Карусель”.
Дверь в камеру всё это время не была заперта, так как узник был прикован кандалами. Один из прислужников схватил приговорённого сзади под руки, другой полез в его рот с плоскогубцами…
Выдирать зуб он не стал, а вместо этого сломал надвое, оставив только выпирающие белые скалы. Пленник начал пинаться, кричать от боли и пытаться оттолкнуть руку палача, но тот был неподвижен как насекомое, застывшее в янтаре.
Пытка только началась, а он уже едва не терял сознание.
Нексус откинул плоскогубцы в сторону и вынул из внутреннего кармана шило для плотной кожи. После чего он вонзил его в тот самый повреждённый зуб, достав до нервов. Далее последовали круговые и размашистые движения.
Агония стала бешенством. Но неосторожный стоматолог, продолжал и продолжал, глубже пропихивать шило, почти вдавливая его до челюстной кости. Благодаря вращению вся эта зона превращалась в бело-кровавый кисель…
— Ну? — Пак наклонился к его изодранному внутри лицу. — Не передумал? Говори, где Раш?
Рот болезненно трясся, выделяя розовую жижу, но он всё же был способен выговаривать слова:
— Он… он сейчас…
Пак приблизился почти в упор, навострив ухо:
— Что, ещё раз?
— Он сейчас… мамашу твою дрючит. Ха-ха… (откашлял).
Опрокинув взгляд в пол Пак выдохнул…
— Русская мафия… Вы что, все такие твердолобые? Это из-за гордости или высокомерия? Ладно, раз уж речь зашла про мамок… — Нексус отпустил его, позволив упасть коленями на бетон, но тот ничего не почувствовал. — Знаешь, что самое жёсткое в процедуре расстрела? Когда у тебя на голове мешок: ожидание и фантазия. Ты думаешь: “куда прилетит первая пуля, может в руку, может в живот, лучше в голову”. Но со временем ты напрягаешься весь, каждая мышца… Вот так ты и будешь стоять в напряжение, пока остальных перестреляют. И, получив заветную пулю, тебе уже становиться всё равно, даже не больно. Однако мой же следующий удар придётся не в руку, живот или голову, и вовсе не по твоей никчёмной плоти.
— Делай со мной, что хочешь, я тебе ничего ни скажу…
— Оу-у, не собираюсь я с тобой ничего делать. А вот скажем… с твоей мамой.
— Только тронь её, слышишь! — выфыркивал он красные слюни, словно пёс.
— Ну… Поздно, она уже мертва. Что, не веришь?! Киньте её сюда.
Из-за угла вышел третий Нексус и что-то зашвырнул в камеру. Это было худощавое старое женское тело. Оно было украшено красными каблуками и белым платьем, которые немного сочеталось с её открытыми трупными глазами серого цвета.
— Нет, нет! Ааааа, нет, нет! — отползал он в зверином отрицании к стене. Даже когда узник упёрся в неё лопатками, он всё равно пытался через неё протиснуться, будто сбегая от взгляда покойника, что смотрел прямо на него.
— Мне вот интересно, усиливается ли Эффект Зловещий Долины, если труп является родственником?.. Думаю, что да. — Пак схватил усопшую за волосы как куклу и поднёс почти в упор к сыну. Одной рукой он удерживал челюсть трупа, другой — его руку. И далее Пак начал ими двигать, при этом выговаривая противным женским голосом слова, будто имитируя владелицу: — “Ой, кажется, я съела что-то не то, у меня началась изжога!..” Кстати, я уже её отнекрофилил…
— Прекрати, нет-нет, пожалуйста! — рыдал бандит.
– “Прекрати, нет-нет, пожалуйста!” — дразнил Пак. — Я прекращу, если ты скажешь, то, что я хочу. “О, смотри сынок, я в рифму начала говорить, хо-хо-хо!”
— Я не знаю кто такой этот Раш!
– “Я не знаю кто такой этот Раш”. Что? — прекратил Пак манипуляции с мертвецом, полностью замерев… — Вижу, ты не лжешь… что же теперь, получается?.. — Раздумчиво отбросил он усопшую в сторону как мокрое полотенце… — Раш, ах ты!.. Я напал на Братву и теперь у них с тобой есть общий враг… Чёрт, ты и мафию хочешь прибрать?! Хитрющий лис… С Дингиром сражается и ещё умудряется меня обскакать?! Как же глубоко осели твои корни? — Пак внезапно хлопнул по плечу узника: — Хрен с тобой мой мафиозный дружочек! Убивать я тебя не буду, но ты должен пройти одно несложное испытание…
Архонт причалил где-то на берегу рядом с лесной чащей…
— Задача твоя вот в чём: Ты должен будешь пробежать всё это залесье и выстрелить в воздух из сигнального пистолета, который лежит на отмеченном камне. Однако есть одно условие, или, скажем так… ограничение… Ты своими поступками в прошлом оставил очень видимый кровавый след и тебе придётся оставить его вновь… — Пак кивнул Нексусам. Один из них вынул крючкообразный нож.
Через минуту грязный хирург срезал толстый слой кожи со стоп испытуемого. Другой лаборант весь процесс удерживал того на весу и когда он опустил прооперированного на землю, то открытые обескожанные участки наступили на какую-то ветку и пару камней.
Болезненный позыв сразу свалил его на присед…
— Ну, побежал, — меланхолично сказал Пак. — Кстати, чуть не забыл, у тебя есть всего тридцать минут, чтобы выполнить эту миссию. Это я так, во избежание жульничества. А то были и такие акробаты, что на руках весь путь ху*чили. А под такую ситуацию, название: “Кровавый След”, теперь уже не очень подходит да? А нестыковки меня раздражают. Не делай то, что меня раздражает.
Встать на “красные тапки” он смог, но далее тот не двигался: c такой “обувью”, ему вся земля казалась спиной дикобраза.
Первый шаг — и иглы впились…
Потом ещё шаг… и третий — он пошёл…
Со временем иглы отступили и сменились на сплошной огонь: ощущения стали везде одинаковыми и это помогло…
Переступая через ветки, он не заметил серый камушек и окрасил его красной стопой: Боль едва не скинула его на землю, но, быстро осознав, что подъём будет куда более, болезненнее и дольше, он сумел подавить свою агонию и выровнялся как циркач на верёвке. В нём читалась внутренняя борьба с самим собой. Впервые этот человек дал волю не своему внутреннему инстинкту, что доселе управлял его поведением, а самому себе. Разум смог запереть животное.
