Осознав, наконец, что никому, кроме меня и сына, мое огненное шоу не по душе, я оценил создавшееся положение. Вероятность нахватать тумаков от пылающих праведным гневом соседей была, мягко говоря, выше средней. Хорошо было только то, что тропинка узкая, а в снег никому лезть не хочется, можно будет принимать желающих в порядке общей очереди. Первое время, потом, когда разойдутся, ничем не остановишь — затопчут.

На мое счастье, объявился участковый, весь всклокоченный, выяснил, в чем дело, и, приказав мне явиться к нему с утра, стал успокаивать толпу, уговаривая разойтись по домам. На следующий день мне пришлось пережить неприятный разговор, отчитывали меня как мальчишку. Да, жахнул я своими ракетами так, что мосгорисполком заинтересовался, оттуда настоятельно просили наказать виновных. Участковый, хороший в принципе мужик, ничего для облегчения моей участи сделать не смог, пришлось ему сообщать в заводскую парторганизацию, где Лихачев лично, как мне показалось с особым удовольствием, влепил мне выговор по партийной линии.

— Все куешь? — поймал меня в опытном цеху у пневматического молота Лихачев. Пользуясь тем, что мой рабочий график позволял приходить в заводскую столовую чуть раньше установленного обеденного перерыва, я быстренько брал свою порцию и поглощал ее методом заглатывания. Сэкономленное на простое в очереди и еде время я пускал на нецелевое использование станочного оборудования, но руководство завода, с пониманием относившееся к моим причудам, смотрело на это сквозь пальцы. Если бы кто другой вздумал ковать ножи пачками, ему бы быстро вправили мозги, на меня же работала моя заслуженная репутация. Народ считал, что я ничего не делаю просто так, а исключительно для пользы общего дела. Этим обстоятельством я и пользовался, исключительно в личных целях, не испытывая ни малейших угрызений совести.

Чтобы не нервировать супругу после впечатляющих новогодних праздников, я направил свою кипучую энергию в более мирное русло. Относительно. Точнее — я наконец решил отремонтировать меч. Браться за него «с ходу» я не решился, боясь испортить оружие, поэтому-то и экспериментировал с клинками из близкой по свойствам «кольцевой» стали, благо брака хватало. «Первые блины», в соответствии с поговоркой, вышли корявыми, и эти ножи я без сожаления ломал, что избавляло меня от объяснений с милицией, но кое-что стоящее припрятал. Очень уж мне понравился мой вариант «кукри».

Варить кольца я попробовал с самого начала, но соединение получалось очень хрупким. Посоветовавшись с металлургами, смотревшими образцы в заводской лаборатории, решил что имеет место быть избыточное науглероживание шва. Мне подсказали использовать электрод из малоуглеродистой стали. Разумно, но где его взять? Простой выход нашел заинтересовавшийся моей возней, непосредственно связанной с его работой, Милов. Сам бы я, наверное, никогда не додумался зажать в держателе черенок меча и так прямо сваривать с клинком, используя мягкое железо как присадку. Опыт на сломанных ножах, скорее тесаках, прошел успешно, осталось только решить проблему отжига-закалки клинка, чтобы сохранить все его свойства. Поэтому я сейчас и проковывал хвостовик клинка, в месте сварного соединения, возвращая ему заодно исходную форму.

— Хочешь все-таки свой обломок отремонтировать? — не дожидаясь ответа, и гораздо громче, продолжил Лихачев. — Чем ерундой заниматься, лучше бы с человеком поговорил…

— Ерундой? Да ты, Иван Алексеевич, просто всей пользы этой работы не представляешь, — ответил я и остановил молот, сунув заготовку в масло. — Вот, скажем, не умели мы высокоуглеродистую сталь варить, а теперь можем. Вернее способ знаем, но промышленного оборудования не имеем. Сейчас-то нам вроде и ни к чему, но мало ли, что в жизни может пригодиться. А ведь предки ту сталь просто в горне варили! Меч-то «слоеный»!

— Ну и что? Просто у них индустриализации еще не было! — политически грамотно пошутил директор. — Вот и приходилось им без домен, мартенов, электричества и пара обходиться.

— Домны, мартены… А знаешь, Иван Алексеевич, в Индии в Дели колонна стоит. Полторы тысячи лет. Не заржавела. Потому, что железо исключительной чистоты. Так-то.

— Это ты к чему?

— Да так, к слову пришлось. Хотя нам бы металл такого качества не помешал, а то после домен и мартенов в стали много вредных примесей остается, которые всю картину портят. Хоть беги к сталеварам и заставляй их обратно на сыродутные методы переходить. Кстати, можно и на новом техническом уровне это применить. Нагревать руду с углем в тиглях в печах. Долго и муторно, конечно, получается — тигли небольшие должны быть, значит их много, печь во время погрузки выводить, а потом опять раскочегаривать. Зато качественная сталь на выходе получается, а не черт-те что. Так вот, чтобы всего этого избежать, печь должна кольцевой быть и вращающейся. Зона погрузки, зона нагрева, зона выгрузки и все.

— Опять тебя на эксперименты тянет? Или на «Серп и молот» сбежать хочешь?

— Да нет, Алексеич, просто сейчас голова в направлении кузни работает. Обед закончится, пойду к себе движками заниматься, — сказал я как-то устало, а потом театрально добавил: — Честное слово!

— Ладно, о чем бишь я… Вот товарищ Дыренков, познакомься… — Из-за плеча директора шагнул вперед мужчина с волевым лицом и протянул руку.

— Приятно.

— Взаимно.

— Товарищ Дыренков со своим КБ занимается бронированием наших грузовиков на заводе «Можерез», — продолжил директор, вводя меня в курс дела. — Проблема вот в чем…

— Нам нужен двигатель повышенной мощности! — нетерпеливо перебил Лихачева Дыренков и тут же чуть ли не презрительно добавил: — А то ваш серийный задохлик мой броневик не тянет!

— Товарищ директор, товарищ конструктор, я уже говорил ранее и еще раз повторю. Форсированный мотор на броневик мы уже давали. Что там с ним случилось? Выплавилась баббитовая заливка опор коленвала и шатунов? Больше мощность — больше нагрузки и больше оборотов. Так что, до постановки в серию моторов с опорами коленвала на подшипниках и бронзовыми вкладышами на шейках о повышенной мощности можете забыть. Короче говоря — хрен вам по всей морде!

— Да ты! Вредитель! — Дыренков аж весь покраснел, и глаза его, казалось вылезли из орбит. — Да я! Да у меня государственной важности дело! Заказ наркомвоенмора!

— Возьми и поставь «сто тридцать второй» мотор. Или «сто-четвертый». И попутного тебе ветра!

— Издеваешься, контра?!

— Я и в глаз дать могу!

Дыренков решил пустых слов не говорить и перешел к делу, вытянув вперед руки и попытавшись ухватить меня за грудки. Нет, дорогой, я в эти игры не играю. Дав дорогу дураку, помог ему двигаться в выбранном направлении, потянув правой за воротник пальто и слегка подправив траекторию левой рукой. Мгновение спустя дорогой товарищ валялся на полу лицом вниз и пытался вздохнуть, чему мешала его собственная верхняя одежда, обернутая вокруг шеи.

— А ну, СМИРНА-А-А!!! — Лихачев, растерявшийся в начале перепалки и совершенно не ожидавший такого развития событий, наконец среагировал. — Товарищ Любимов! Товарищ Дыренков! РАЗОШЛИСЬ!!!

— Да я заявление о подрыве боеспособности РККА напишу! Не завод, а бардак какой-то! — Дыренкову явно не хватило звиздюлей для понимания непродуктивности подобного подхода.

— Ага, напишешь, когда из больницы выпишут… — встрял молчавший до того Петя Милов, работавший вместе со мной и бывший единственным свидетелем.

— Да что здесь… Да я, с товарищем Лениным…

— ХВАТИТ! Слушайте меня сюда ВСЕ! — Иван Алексеевич, хоть и был ниже всех присутствующих ростом, влез между нами и, бешено топорща усы, отчеканил. — Дать броневик для Красной Армии — дело чести нашего завода! Мы ВСЕ должны приложить максимальные усилия, чтобы это задание выполнить! Вопросы есть?!

— Есть! Когда дадите усиленный двигатель? — А мужик-то настырный! — Давайте мы вам фондов добавим за счет программы БА, только обеспечьте мотор!