Я вышел из чащи вымотанным и уставшим. Ноги почти не держали меня. В груди горело и каждый вдох давался с трудом.

Посреди поляны стоял небольшой бревенчатый домик. Солнце освещало покрытую мхом крышу. Стены почернели от времени. Из кривой трубы вился дымок. На покосившемся крыльце стояла плетеная корзина.

Распахнулась дверь и в проеме показалась девичья фигура.

- Ой, - вздохнула незнакомка и шагнула в тень.

- Не бойся, - я поднял руку, показывая, что не собираюсь причинять вред. – Я не обижу.

- Добрый человек здесь не ходит, - настороженно произнесла девушка и выглянула наружу.

Хозяйка домика была милой девицей с темными волосами, круглым личиком со вздернутым носиком и пухлыми губками. Невысокая, хрупкая, в потрепанном платье, с шалью на плечах и совершенно босая, она сошла со ступеней и принялась мять свой передник.

- Я заплутал и забрел сюда случайно, - пояснил, не торопясь подходить.

- Сюда никто не заглядывает…- повторила девушка и воровато оглянулась, словно услышав что-то. – Токма зверье бродит, да кикиморы шалят.

- И часто шалят? – решил пошутить я.

Однако лесная жительница не оценила этого и нахмурилась.

- Бывает, - буркнула она и переступила с ноги на ногу.

- Ты уж прости меня, милая. Но я очень устал. Мне бы отдохнуть…

- Прямо здесь? – всполошилась девушка.

- Если не прогонишь, милая.

- Ты там пропадешь, ежели дороги не знаешь, - тревожно заметила незнакомка и поежилась.

- Приюти путника, - улыбнулся я. – А я в долгу не останусь.

- Как это? – подобралась хозяйка и неловко запахнула на груди штопанную шаль.

Она испуганно заглянула за мое плечо и я с превеликим трудом удержался, чтобы не обернуться. По спине прокатился холодок. Мне показалось, что оттуда кто-то следил за мной голодным взглядом.

- Прости, хозяюшка, - сказал я, поправляя на плече лямку рюкзака. – Не стану тебя пугать. Пойду я.

- Далеко не уйдешь, - печально ответила она и добавила, - надобно обувку починить да просушить.

Я тоже посмотрел на свои промокшие ботинки с оторванной на пальцах подошвой.

- Твоя правда, красавица.

Девушка зарделась и потерла кончик носа, оставляя на коже грязный след.

- Ежели и впрямь не лихой человек, то входи. Дозволяю, - произнесла она и поманила меня рукой.

Только сейчас я заметил, что по периметру поляны трава росла чуть темнее и в ней светились шляпки голубоватых грибов на тонких ножках. Осторожно перешагнув через растения, я прошел во владения этой странной девушки.

- Как тебя зовут?

- Шанья.

- Ты здесь одна живешь? – спросил я, с облегчением сгружая из-за спины ношу.

- Не одна, - она насупилась, словно с трудом подбирая слова. – Людей тута мало, а остальных хватает.

Я с наслаждением уселся на порог, сбросил обувь и вытянул ноги. Мышцы ныли. Закрыв глаза, глубоко вздохнул и тут же зашелся в мучительном долгом кашле. Девушка метнулась в дом и вернулась с мятой жестяной кружкой, в которой плескалась горьковатая темная жидкость с тягучим ароматом леса и мха.

- Пей, - приказала она, прижав край посуды к моим губам.

Я подчинился, сделав первый глоток, а потом с жадностью, которая меня удивила, допил остальное.

- Спасибо.

- Полно, - отмахнулась она. – Мне несложно.

Она зорко всмотрелась в чащу, из которой я вышел, и зябко повела плечами. Подхватила мою обувь и корзину, а потом буркнула:

- Пойдем в дом. Незачем здесь дразнить всякое.

Невольно взглянул туда же, куда уставилась девушка, но так и не смог ничего различить в тенях.

В домике было неожиданно чисто. Выбеленная печь занимала треть комнатки, у окна расположился стол с лавкой, вдоль стены тянулся топчан, а в углу стояла прялка. Под потолком висели пучки трав, нанизанные на нити ягоды и грибы.

- Держи, - хозяйка сунула мне вязанные носки. – А не то потом по-мужски хворать начнешь. Мужикам нельзя ноги морозить. Другой одежи у меня для тебя нет, уж не серчай.

- Спасибо, - снова сказал я и запнулся под ее насмешливым взглядом.

Вынув из печи горшок, девушка поставила его на выскобленную столешницу и велела:

- Садись. Трапезничать будем.

Отчего-то я ждал, что варево будет мерзким. Но хозяйка плеснула мне в миску ароматную похлебку с зеленью, кусочками репы и мяса.

- Ты охотишься на дичь? – я все же не решился попробовать еду.

- Кролов приносят, - кратко пояснила она.

- Кто приносит?

Она пожала плечами и не стала отвечать, сунув мне ломтик хлеба, который густо пах еловыми иглами. Я не удержался и откусил кусочек. Было вкусно.

Шанья отодвинула он меня корзину, в которой виднелись ягоды, веточки, кора и цветы. Сама девушка уселась рядом и озабоченно спросила:

- Ты ведь не случайно набрел на мой дом?

- С чего ты так решила?

- Вижу, - она посмотрела на меня прямо. – Знаю.

Ее серые глаза не принадлежали юной деве. На меня смотрела умудренная опытом женщина, которая и впрямь Знала. В ее зрачках вращалась целая вселенная. Там зарождались галактики, взрывались звезды и разверзались черные дыры. Моя душа заледенела до самого центра. Шанья коснулась моей щеки, вырывая из транса, и сказала едва слышно:

- Ты пришел убить меня.

- Эээ, - не сразу нашелся я с ответом.

- Ничего. Значит, пришло твое время, - она улыбнулась, показав на удивление белые зубки. – Оно и к лучшему.

- Почему? – осипшим голосом уточнил я.

- Я устала быть одна. Мне нужен новый хозяин.

Отложив ложку, я осторожно тронул плетение, активируя щит. Но нападать на меня никто не собирался. Девушка спокойно собрала посуду и отставила ее в сторону. А на столешницу выложила из кармана передника горсть грибов и ягод. Не обращая внимания на искорки, которые срывались с кончиков моих пальцев, Шанья перебирала свои находки.

- Зимой тут стыло, - сообщила она. – Печь топить надо торфом с болот. Сам туда не ходи. Иначе быть худу. Менять торф будем у кикимор на сушеную рябину. А за водой ходи токма по тропе вдоль опушки. Иначе оступишься и свалишься в овраг и оттудова так просто не выберешься. Там руку ломал другой мужик в ту осень. Болело знатно. Одной плохо.

- Ээ, - неопределенно ответил я.

- С чердака выгонять летучих мышей будем. Не дело в доме держать грызунов. А хорьки будут жрать в подполе тех, кто без крыльев. Круг грибной не рушь, а не то…- девушка мрачно зыркнула на меня.

- С чего ты решила, что я буду здесь жить?

- А кто? – удивилась Шанья, отложив особенно крупную ягоду. – Ты ж меня порешить пришел?

- Ну…

- Значит, и жить здесь со мной станешь, - она стукнула по столу кулачком. – Иначе никак. Таков путь. Здесь нужен…

- Хранитель? – уточнил я.

- Да, точно. Так вы зоветесь, - девушка улыбнулась и неожиданно сбивчиво добавила. – Когда-то я тоже пришла сюда… В мокрых ботинках…

- Я заберу вещь и уйду.

Шанья хмыкнула, зажав рот ладонью, а потом засмеялась, запрокинув голову. Смех девушки поначалу звучал звонко, но потом стал хриплым, каркающим и наконец превратился в хлопанье мокрых крыльев.

- Ты не сможешь забрать вещь с собой. Она заберет тебя себе. Как однажды всех до тебя.

Моя голова закружилась, и я едва успел ухватиться за край стола, чтобы не свалиться.

- Тихо, - заботливо забормотала хозяйка, удерживая меня. – Пока к дому привыкнешь. Пока я твою силушку заберу, да своею наполню. Надо подождать, не торопиться…

Девушка оказалась неожиданно крепкой. Она подняла меня на ноги, подставив плечо, и повела к печи.

- Я тебя напоила, я тебя накормила, я тебя спать уложу, - говорила она монотонно.

Затолкав меня на печь, застеленную шкурами и тряпьем, девушка забралась следом и легла рядом. Она смотрела на меня долго, широко улыбаясь. Ее цепкие руки забрались мне под рубаху, очертив живот и скользнув к ремню штанов.