А вот меня не нужно дважды просить влезть в платье, наоборот, я безумно рада редкой возможности отдохнуть от /Своих свитеров с джинсами и выглядеть истинной леди.

— Правда, я не слишком сильна в уговорах, зато явилась с дарами, — говорю я, протягивая ему бокал с шампанским.

Он улыбается, делает большой глоток и ставит бокал на зеркальный туалетный столик, рядом со своей задранной ногой. Откладывает кроссворд из «Тайме», который все это время разгадывал, и знаком приглашает меня сесть. Я, в облаке черного шифона, плюхаюсь на мягкий кремовый ковер и пью из своего бокала. Из гостиной доносятся приглушенный смех и оркестровая музыка.

— Па, тебе следует выйти к гостям, поверь, все не так уж плохо. Тот парень, писатель, который приехал из Китая, тоже не надел галстук. Можешь общаться с ним.

Он снимает очки.

— Если уж общаться, так с дочерью. Как дела, фея? Успокоилась?

Новая волна ярости окатывает меня, унося праздничное настроение, владевшее мной почти весь вечер.

— Уф, эта баба! — шиплю я, сразу обмякнув. — Последний месяц я работала по восемьдесят часов в неделю, и ради чего? Не знаешь? Так я скажу! Ради наушников!

Волосы падают мне на глаза, но я, не откидывая их, продолжаю смотреть на сцену, где ряд черных лодочек сменяется многоцветной радугой китайских шлепанцев.

— Ах да, я и забыл! Прошло целых пятнадцать минут с тех пор, как мы в последний раз говорили на эту тему!

— Какую тему? — интересуется мать, проскальзывая в дверь с тарелкой закусок в одной руке и бутылкой шампанского — в другой.

— Могу дать подсказку, — сухо предлагает он, поднимая бокал, — ты носишь их вместо шляпы.

— Боже! Опять?! Хватит, Нэн, сегодня Новый год! Почему бы тебе не отдохнуть?

Она падает в шезлонг, подбирает под себя ноги и отдает отцу тарелку.

Я приподнимаюсь и тянусь к бутылке.

— Ма, я не могу! Не могу забыть об этом! С таким же успехом она могла плюнуть мне в лицо и извалять в грязи! Все знают, что на Рождество полагается солидный бонус. Так было, есть и будет! Иначе с чего бы мне тратить на нее столько времени?! Должна же я получить сверхурочные! Каждый идиот, который на них работал, получил бонус и сумочку! А я…

— Наушники, — доканчивают они хором, пока я наливаю себе очередной бокал.

— Знаете, в чем моя проблема? Я из кожи вон лезу, воспитывая ее сына, пока она просиживает у маникюрши, да еще делаю все, чтобы такое положение выглядело естественным! Все эти истории, которые я рассказываю, все поручения, которые выполняю по первому ее требованию, просто ее развращают. Ей уже кажется, что я живу в этом доме, живу ее интересами. Она забывает, что это всего лишь моя работа. Эта особа твердо убеждена, что позволила мне прийти поиграть с ее сыночком!

Я хватаю тарталетку с икрой с тарелки отца.

— Как по-твоему, ма?

— Думаю, что ты должна поговорить с этой женщиной и расставить все точки над i или сразу уйти. Послушай себя! Вот уже несколько дней ты ни о чем другом говорить не можешь! Терзаешь себя и родных, а ведь кто-то из семьи, кроме твоей бабушки, должен воспользоваться случаем и хотя бы потанцевать!

Она многозначительно смотрит на отца, доедающего последний слоеный пирожок с крабами.

— Я хочу! Хочу расставить точки, но не знаю, с чего начать.

— Как это с чего? Объясни, чем ты недовольна, и добавь: если она хочет, чтобы ты и дальше присматривала за Грейером, кое-что должно измениться.

— Как же, как же! — фыркаю я. — Она спросит, как я провела каникулы, а вместо ответа услышит негодующую тираду! Да она просто даст мне по физиономии!

— Что же, тогда тебе повезет, — вставляет отец. — Ты подашь в суд за оскорбление действием, и никому из нас в жизни больше никогда не придется работать.

Но мама, уже увлеченная темой, не слушая его, летит на всех парах:

— В таком случае просто тепло улыбнись, обними ее за плечи и скажи: «Ну и ну! Похоже, на вас нелегко работать!»

— Мааааа! Ты понятия не имеешь, на кого я работаю. Представить немыслимо, что эту женщину можно обнять! Настоящая Снежная королева!

— Ладно! Будем репетировать! Брось ей норку! — командует мама.

Эти репетиции когда-то легли в основу моего воспитания и помогали мне отточить мастерство общения во всех важных случаях жизни: от собеседований в колледже до разрыва с моим бойфрендом из шестого класса. Отец швыряет мне висящий рядом палантин и разливает шампанское по бокалам.

— Итак, ты миссис N.. а я — ты. Давай!

Я откашливаюсь:

— Рада снова видеть вас, няня. Вы не против взять мои грязные трусики в бассейн? Как раз успеете постирать их, пока Грейер будет плавать. Огромное спасибо, говорят, хлорка просто творит чудеса!

Я плотнее закутываюсь в норку и фальшиво улыбаюсь.

— Я хочу помочь вам, — спокойным, рассудительным тоном отвечает мать. — И помочь Грейеру. Но и мне необходима ваша помощь, иначе я не сумею выполнять работу в полную меру своих способностей. А это означает, что мы вместе должны постараться, чтобы я проводила с вашим сыном ровно столько времени, сколько оговорено условиями.

— Так вы работаете здесь? А мне казалось, мы вас приняли в семью.

В притворной тревоге я подношу ко рту мизинец.

— Что ж, хотя родство с вами — большая честь, но я здесь для того, чтобы ухаживать за Грейером, и если хотите, чтобы у меня оставалась возможность продолжать свое дело, надеюсь, впредь вы будете с большим уважением относиться к моему труду.

Отец аплодирует. Я снова падаю на пол и громко стенаю:

— Это никогда не сработает!

— Нэн, эта женщина не Бог, а всего лишь человек! Тебе необходима мантра. Бери пример с Лао Цзы! Скажи «нет», чтобы сказать «да». Повторяй за мной!

— Я говорю «нет», чтобы сказать «да». Я говорю «нет», чтобы сказать «да», — бормочу я вместе с ней, глядя в потолок, оклеенный обоями в цветочек.

Едва мы достигаем высшей точки накала, как дверь распахивается и в комнату врывается музыка. Лениво повернув голову, я вижу бабушку, щеки которой пламенеют ярче алого атласного платья.

— Дорогие! Очередная бесподобная вечеринка, а мой сын прячется в чулане! Что в пять лет, что в пятьдесят, все одно! Пойдем, потанцуй со мной!

Она подплывает к отцу в облаке духов и целует его в щеку.

— Ну же, именинник, можешь оставить здесь галстук и пояс, но хотя бы раз сплясать с матерью мамбу до того, как часы пробьют двенадцать.

Отец красноречиво закатывает глаза, но шампанское на этот раз сломило его упрямство. Он снимает галстук и встает. Бабушка смотрит на меня, распростертую у ее ног:

— Бери с собой норку и пойдем танцевать буги.

— Прости, что исчезла, ба. Все эти наушники.

— Господи Боже! Если не твой папаша со своим смокингом, значит, ты со своими наушниками! Больше никаких разговоров о предметах туалета до следующего Рождества! Вставай и покажи им, звезда моя, танцпол ждет! — Мама помогает мне подняться и шепчет на ходу: — Скажи «нет», чтобы сказать «да». Видишь, твой па повторяет это даже сейчас.

Уж не помню, сколько танцев и бутылок шампанского спустя я вплываю в хмельном тумане в свою каморку. Едва дверь открывается, как Джордж начинает тереться о мои ноги, и я отношу его в свой угол.

— С Новым годом, Джордж, — мямлю я, пока он нежно мурлычет.

Сегодня утром Чарлин улетела в Азию, и я пьяна от предвкушения трех недель всех маленьких свобод, ожидающих меня. Сбрасывая туфли, я замечаю мигание лампочки автоответчика, которая кажется мне расплывчатым красным пятном.

Миссис N.

— Как по-твоему, Джордж, рискнем?

Я опускаю его на пол и нажимаю кнопку «новые сообщения».

— Привет, это Нэн? То есть это сообщение для Нэн. Если, конечно, номер правильный, — заполняют комнату невнятные звуки голоса Г.С.

— О Господи! — взвизгиваю я, быстро поворачиваясь, чтобы проверить свое отражение в зеркале.

— Правильный. Так что… э… да… звоню, чтобы поздравить с Новым годом. Э… я в Африке. И погоди… который там час? Семь часов… это десять… одиннадцать… двенадцать! Ну… так вот, мы тут всей семьей сейчас направляемся в буш. А пока пьем пиво с проводниками. И это последняя деревня, в которой имеется телефон… Но я только хотел сказать… бьюсь об заклад, неделя у тебя выдалась тяжелая. Видишь… я знал, как много ты работаешь, и хотел, чтобы ты знала… э… э… что я знаю… что ты… много трудишься, вот и все. Э… и желаю счастливого Нового года. О'кей, ладно… надеюсь, это твой автоответчик. Точно. В общем, это все… только хотел, чтобы ты знала. Э… до свидания.