11/23 августа 1895. Пятница.
К о. Симеону Мии написано, чтобы Петра Такемото поставить катихизатором в Мацуэ, если о. Семен не имеет чего против сего. Вместе с сим послано о. Семену шесть ен, чтобы он от себя лично и частно помог Луке Кадзима уплатить его долги и выбраться из Мацуэ в Хиросима. От Церкви не может быть сделана помощь, ибо Лука получает большое содержание сравнительно с другими и плохой катихизатор. Помочь ему — всякий скажет — «и у меня долги, помоги и мне, если такому плохому катихизатору, как Лука Кадзима, дал», — и Миссия окажется не в состоянии высылать и обычное содержание.
О. Петру Яманака в Хакодате написано, что школа там закрывается, если он и учителя не в состоянии вести ее. Нанять начальника школы язычника значило бы обратить школу в языческую, а это противно цели ее — распространять христианские знания, готовить учеников для здешней Семинарии и быть христиански–благотворительною. — Учителям, при увольнении, будет выдано месячное жалованье; желающие из них могут определиться на год в Катихизаторскую школу здесь, в Токио, чтобы быть потом катихизаторами; в таком случае их семействам дано будет содержание в размере половины теперешнего жалованья, пока они кончат курс здесь. О. Петру прекратится высылка отсюда двенадцать ен за начальствование школой, но пять ен здесь будут выдаваемы его матери; самому же придется жить на десять ен, которая дает ему Хакодатская Церковь.
12/24 августа 1895. Суббота.
Сегодня кончено введение в библиотечные каталоги книг, которые еще не были введены; кончена рассылка содержания служащим Церкви за девятый и десятый месяцы: четыре с половиной тысячи ен ныне нужно на сие, то есть на двухмесячное содержание служащим в провинциях.
Кипят ремонтные работы по училищам; каникулы близятся к концу. Но жары не уменьшаются, а холера усиливается: уже больше семнадцати тысяч она положила в это лето в Японии.
13/25 августа 1895. Воскресенье.
После обедни были у меня: чиновник Министерства Финансов, имеющий креститься в Успеньин день, — двадцать восемь лет, очень хорошего воспитания и знаток буддизма; Петр Исигаме — с просьбою принять в Семинарию Сайто, но как его принять, когда он, пробыв десять месяцев в среде военнорабочих, может теперь Бог весть какую нравственную грязь занести в круг своих товарищей, еще не оперенных птенцов? Я мог ответить Исигаме только выговором за его просьбу. Иннокентий Тихай, жаловавшийся, что мать не отпускает с ним в Россию на воспитание его младшего брата Митю, которому уже двенадцать лет, и пора определить его в духовное училище. — Вечером был Павел Минамото, просившийся на месяц в Тоносава, когда вернутся оттуда ученицы; болен он ожирением сердца, и доктора советуют перемену места; обещано написать Михею, что Минамото пробудет.
С часу до шести провел в библиотеке, приводя в порядок по отделениям и номерам вновь вписанные книги. Еще дня на два хватит этой работы.
14/26 августа 1895. Понедельник.
Написано Петру Такемото, что назначается катихизатором в Мацуэ вместо Луки Кадзима; послано и содержание за девятый месяц восемь ен, половину восьмого месяца — четыре ен и на дорогу от Хиросима до Мацуэ три с половиной ен. Вместе с тем извещено в Мацуэ, что вследствие их настоятельной просьбы иметь отдельного проповедника (а не быть соединенным с Енако), посылается к ним Петр Такемото, чтобы хорошо приняли его и старались помогать ему.
Часа в три, когда я занимался в библиотеке, посетил меня Посланник Михаил Александрович Хитрово, взобравшийся не без труда на третий этаж. Говорил, между прочим, что прибыла русская комиссия для исследования чайного производства здесь. Можно надеяться, что будет заимствована отсюда культивировка и некоторых других полезных произрастений, вроде лакового дерева, так как климат в некоторых местах на Кавказе у нас, по словам Краснова, «совершенно схож с японским».
На всенощной весьма мало было молящихся. Прискорбно! Японцы отлично усвояют христианство умом, но сердце их не тронуто! Все тот же холодный камень, как и в язычестве. Почему надо веровать во Христа — всякий наш христианин, даже всякая христианка отлично и с убеждением расскажут. Но молится Христу, — где же взять одушевления, когда — когда его и в нас–то, учителях христианства, так мало, что совсем почти нет!
15/27 августа 1895. Вторник.
Праздник Успения.
Утром окрещены четверо взрослых и столько же детей. Наиболее благочестивые из них — полицейский и его жена: они казались истинно счастливыми. Они испытали милость Божию еще будучи в язычестве: ребенок у них отдан родным на воспитание, и они получили известие, что он захворал; тотчас же отец прибежал к катихизатору (Симеону Томии) просить помолиться о больном; катихизатор вместе с ним помолился; и вскорости же пришло известие, что ребенок выздоровел; отец и мать приписали это милости Божией и исполнились еще большей ревности скорее сделаться христианами.
Служили соборне с оо. Павлом Сато, Романом Циба и Симеоном Юкава. Молящихся было совсем мало. Впрочем, есть истинно усердные, не пропускающие ни одной праздничной и воскресной службы; это из старых христиан — того времени, когда я был одним проповедником на все Токио.
16/28 августа 1895. Среда.
Работы по библиотеке совсем покончены. Сегодня завершено упорядочение книг по шкафам. И слава Богу! Устал от этого труда, тянувшегося все каникулы.
О. Петр Кавано пишет: в Усуки отец Алексея Огино, бывшего катихизатора, помер 13 июля, мать 20–го, сам Алексей 16–го августа; в прошлом году сбежал зять Огино, бросив жену с ребенком; в прошлом же году обрушившаяся скала раздавила в их доме отца и мать жены Алексея Огино. Непрерывная цепь несчастий! Старый враль — отец Алексея и жена его были очень благочестивые христиане; помню их, с таким радушием и радостию встречавших меня в Усуки и потом в их деревне и их доме близ Усуки. Дом их — старый–престарый, как и сам старик Огино, со старою аптекою деревенских медикаментов в нем, прилегал к страшной, нависшей над крышею скале, столь близкой к задней стороне дома, что я рукой гладил скалу. Должно быть, и дом родителей жены Алексея был в таком же положении, и часть скалы, наскучив наблюдать домашнюю жизнь, порешила покончить ее. Во всяком случае, ныне две несчастные женщины — христианки с детьми остались без покрова и призора, так как и Огино — родом нездешние, а родных в Усуки нет.
Написано к о. Петру Кавано, чтобы он, во–первых, немедленно поехал в Усуки и похоронил троих покойников, так как они в ожидании священника лежат не отпетыми (кари–но сосики), хотя и прикрытыми землей; вызвать священника бедным сиротам не на что, поэтому посланы деньги на дорогу о. Петру. Во–вторых, чтобы испытал, не годны ли две вдовы для приготовления их к служению диаконисе, то есть к проповеди женщинам и так далее? Если да и если они пожелают, они будут взяты сюда для научения и вместе с тем воспитание их детей будет обеспечено Церковью. В–третьих, чтобы тщательно разведал, есть ли у них родные для помощи им, — Ныне послана помощь им десять ен частно.
О. Яков Такая просит переместить его катихизаторов: Фудзивара в Кагосима, а Ходаке в Нобеока. Причины: Петр Фудзивара в корреспонденции в «Сейкёо Симпо» описал Нобеока слишком дурными чертами; христиане оскорбились за свой город и возненавидели его; служить ему дальше там бесполезно. Павел Ходаке подвергся нареканию в Кагосима в дурном поведении; по исследовании оказалось, что подозрение неосновательно, но тем не менее молва испортила его репутацию, и ему в другое место удалиться нужно! Нобеока — родина его; есть неудобства помещения его там, но есть и удобства — много родных, знакомых и так далее. Написано, чтобы переместился.
Василий Таде, отправленный на проповедь в Такамацу, на Сикоку, пишет, что место очень трудное для проповеди: народ считает свой город центром вселенной, и потому на приходящих из других мест смотрит свысока и не хочет знать их. У католиков и протестантов, долго проповедующих здесь, — никого из местных жителей, а есть несколько нетуземных христиан. Одна надежда–де, что железная дорога, скоро имеющая пройти здесь, принесет другие веяния. Более верная надежда на помощь Божию, если катихизатор будет достоин ее. Все просьбы его: на квартиру четыре ен, помощь на первоначальное прожитье в гостинице пять ен, прислать молельную икону, книги — исполнено.
