Словом, по всем признакам, печаль Павла Иосида о погибели его возлюбленной по меньшей мере преждевременна. Нумабе рассказал все это мне (явившись уже во время вечернего перевода, в восьмом часу), потом Иосида, потом оба — Нумабе и Иосида — явились ко мне; первый — «успокоил–де Иосида», второй — «простите, что наделал даром тревогу», причем весь сиял улыбками. — Кажется мне, однако, что печаль его только что начинается. Едва ли девица в него влюблена; кажется, вся история — дело его воображения, а от сего последнего, если им затронуто сердце, не меньше страдают люди, чем от действительных фактов. Помоги Бог бедному Павлу перенести его душевную болезнь!

18/30 января 1896. Четверг.

Японский праздник, и потому не учились.

Я почти целый день занят был в ризнице.

С половины десятого было отпевание Якова Фукухара, старика, учившегося некогда и в Катихизаторской школе, хотя без пользы для проповеди. Старик был добрый и простой, как дитя; несколько раз исповедался и приобщался. О. Павел Савабе был его духовником. Умер в провинции, недалеко от Токио, но завещал отпевать его в Соборе и похоронить в Токио. Сегодня и отпели его соборне: со мной служили пять священников и прочие; отнесен был на кладбище в Сомеи христианской процессией с преднесением креста и со священнослужащими в облачениях. Упокой, Господи, душу доброго старца!

Окуяма с Хацидзёосима был. Строго наказал ему позаботиться, чтобы не даром год прожил там выпрошенный им катихизатор Яманоуци, чтобы до Собора образовалась там хоть небольшая Церковь, иначе Собор катихизатора туда не отпустит.

Павел Иосида был: цветет улыбками; положил свататься к своей возлюбленной; Нумабе и Кимура будут у него сватами. В добрый час!

Петр Исикава, редактор, приходил; просил позволения хору пропеть несколько песней наших на благодарственном концерте. Просят иностранные миссионеры о сем; очень им нравится наше церковное пение. Концерт будет 15–го февраля нового стиля, в субботу, на Масленой. Зная, что у нас в субботу всенощная, просят в девять часов вечера, когда всенощная кончится. Пусть пропоют; дело доброе — в ту и другую сторону. Димитрий Константинович Львовский не хочет идти, но он наставит Алексея Обара, который тоже отлично управит хором. Могут пропеть «На реках Вавилонских», что они поют претрогательно, «Взбранной» — печального напева, сочинения Якова Димитриевича Тихая, «Достойно», прекрасно переложенное. На большее едва ли будет время, — Участвует в концерте, между прочим, Рафаил Густавович Кёбер; фортепьяно — его часть.

19/31 января 1896. Пятница.

Приходили из «Общества молодых людей» (Сейнен–квай) двое, Мацумура и Нива, просить о том же, о чем вчера Исикава просил: отпустить певчих пропеть 15- го февраля на музыкальном собрании в пользу их общества. Я, конечно, отпустил, наказав сим двоим наперед сообщить регенту, сообразуясь с программой концерта, сколько времени приблизительно полагается для нашего пения, чтобы так и приготовиться. Для удобства наших певчих они предполагают устроить концерт не вечером, а днем, с двух часов, что, конечно, будет лучше для певчих, да и для публики тоже.

Общество это устроено по инициативе американских протестантских миссионеров для влияния на молодежь в христианском духе. Обладает оно уже прекрасными двумя кирпичными зданиями, неподалеку от нашей Миссии, построенными, конечно, на американские деньги. Членов в нем ныне до трехсот; помощь оказывается семнадцати юношам, учащимся в разных школах (платится за квартиру их или дается на пропитание). В зданиях ежедневно вечером даются уроки английского языка, на которые собираются человек сто двадцать; по воскресеньям, с двух часов, бывает христианская проповедь; собирается человек двести, почти все ученики разных школ, до Университета включительно. Мацумура именно главный проповедник. Кроме того, в зданиях вмещается библиотека, где ежедневно всякий желающий может читать книги или газеты. Мацумура и Нива — оба конгрегационалисты; первый — уроженец Акаси, в Банету, и воспитанник Reverend Hepburn’a, второй — уроженец Оосака и воспитанник Протестантского Университета в Кёото (Доосися). Вспоминали мы, между прочим, Ниидзима, основателя сего Университета, близко, хотя кратковременно, знакомого и мне. Просили они сказать на их собрании, в одно из воскресений, лекцию о моих впечатлениях с приезда в Японию доселе, но я отказался, сказав, что мое дело — говорить о вере во Христа и больше ни о чем.

20 января/1 февраля 1896. Суббота.

Петр Такемото пишет восторженное письмо, но наподобие протестантского, — о том, что Священное Писание, при чтении и толковании его, есть меч, проникающий до разделения души и тела, и прочее. Уж не сбил ли его кто с пути? Человек совсем еще не опытный. Увидим.

Игнатий Мацумото, катихизатор Уцономия, был: о. Тит отпустил его на неделю посетить мать, так по пути домой. Говорил, что Церковь в Уцономия совсем устроена, все в мире между собой и с священником; «Советы мои–де (Игнатия) помогли о. Титу помириться со всеми; до того же он был официальным священником, не больше: придет, отслужит и уйдет; теперь он бывает у всех на дому и со всеми ласков, равно как все почтительны и ласковы с ним». Коня вывели с церковного двора, курятники убрали, так что теперь церковный двор и дом чисты. Все это приятно. Одно не хорошо: Церковь не заявляет своего оживления расширением своих пределов.

21 января/2 февраля 1896. Воскресенье.

За литургией был контр–адмирал Степан Осипович Макаров, один из ктиторов Собора. Вчера еще спросил телеграммой из Иокохамы чрез консула князя Лобанова, когда начинается литургия; я ответил — в девять. И он сегодня из Иокохамы приехал еще раньше девяти. После литургии был у меня. Тут же случился некто Хираки, телеграфист, возвратившийся из Кореи; пришел сообщить подробности о Спиридоне Араи, подвизающемся теперь в Корее в изучении тамошнего языка с целью проповедывать христианское учение корейцам, хотя сам — купец. Я перевел речи Хираки Степану Осиповичу, что было началом моей настойчивой просьбы ему — хлопотать в Петербурге об учреждении Духовной Миссии в Корее.

Поехали потом мы с ним завтракать к посланнику Михаилу Александровичу Хитрово, по приглашению. За завтраком и после я не упускал случая говорить на ту же тему. Михаил Александрович пригласил меня и на обед, чтобы провести больше времени с мимолетным гостем Макаровым; не отказался и от сего; за обедом и после разговор был большею частью о необходимости развития заграничной духовной Миссии, и прежде всего о Миссии для Кореи. Степан Осипович вполне сочувствует мне, хотя не дал определенного обещания хлопотать в Петербурге, ибо занят–де другими делами, но, между прочим, взял обещание с Михаила Александровича Хитрово и с полковника Вогака, в этом месяце тоже отправляющихся в Россию, что они вместе с ним, Макаровым, явятся на миссионерском собрании в Петербурге ходатаями за Духовную Миссию для Кореи. Оба — Хитрово и Вогак — выразили полное свое сочувствие делу.

22 января/3 февраля 1896. Понедельник.

Емильян Хигуци и потом Алексей Обара приходили жаловаться, что Женская школа не хочет участвовать в концерте, о котором была речь выше. Я ответил, что принудить не могу. Значит, затеяли дело, не посоветовавшись наперед с ними, без которых нельзя обойтись. Девицы просто стесняются выступить на подмостках, оттого и отказываются; говорят: «Это не церковное дело»; а потому они не считают для себя обязательным преодолеть это стеснение.

Послано 5 ен Иоанну Судзуки, катихизатору в Оцу (Мито), на родины его жены и 3 ены на болезнь его матери; написано, что пока мать будет больна, та же сумма будет высылаться ежемесячно. Бедная женщина — много детей, но ни у кого приюта для матери!

23 января/4 февраля 1896. Вторник.