Рид ответил пылкими ласками и поцелуями.

Сердце отчаянно стучало в груди Честити. Она задыхалась от непереносимого желания. Их страсть накалялась с каждым мгновением. Рид быстро снял одежду, раздел Честити и прижался к ней всем телом. Ей казалось, что еще немного, и ее сердце разорвется от восторга.

Она обвила Рида руками за шею, с наслаждением запустив пальцы в светло-русые, выгоревшие на солнце волосы. Ею владела странная уверенность, что она родилась ради этого мгновения в его объятиях и что на свете нет большего удовольствия, чем отдаваться ему так же полно, как он отдавался ей.

С каждым поцелуем в ней росло какое-то сладкое томление, с каждой лаской желание становилось все более требовательным. Волнуя ей душу мучительной, пронзительной нежностью, он поднял ее к таким чувственным вершинам, где восторг был обжигающе остер и напоминал боль. Он не отказывал себе ни в чем… кроме одного.

Она знала, что момент близок. Она чувствовала это по его пылкому поцелую, дрожи его сильного тела, по его страстному взгляду, с которым он откинулся назад и скользнул рукой у нее между ног.

— Пора, милая, — прошептал Рид, и она снова охнула, — я должен знать, что ты хочешь меня так же сильно, как я тебя. Скажи, что ты меня хочешь, Честити.

— Я хочу тебя, Рид, — проговорила она дрожащими губами.

Ласки Рида становились все более смелыми. Теперь он дразнил маленький бутончик ее страсти, и новые пьянящие ощущения накатывали на нее сладостными волнами.

— Я должен знать, что нужен тебе так же, как ты нужна мне. Скажи, что я тебе нужен, — прошептал он, глядя на нее блестящими голубыми глазами.

Задыхаясь от наслаждения, Честити простонала:

— Ты… ты нужен мне.

— Повтори, Честити. Я хочу еще раз услышать эти слова. Скажи, что я тебе нужен, что ты так же сильно, как я, мечтаешь о нашей близости.

Он раздвинул ей ноги и начал быстрыми нежными движениями ласкать теплое мягкое лоно. Честити с замиранием сердца почувствовала его набухший символ страсти.

— Скажи мне это, Честити.

Выхватывая слова из кипящих глубин сердца, Честити хрипло проговорила:

— Я хочу тебя, Рид. Еще никогда в жизни я не испытывала такого сильного желания.

Рид проник в нее. Она тихо охнула и закрыла глаза, но боль быстро прошла. Рид застонал от удовольствия и начал осторожно продвигаться глубже. Ее тело плотно обхватило его горячую твердую плоть. Она крепко прижала его к себе, чувствуя, как нарастает его нетерпение. Рид начал двигаться, сначала медленно и нерешительно, потом быстрее и яростнее. Вскоре она забыла обо всем. В каждом вздохе ей слышалось его имя, а перед глазами крутился радостный калейдоскоп красок. Наконец все это многоцветие взорвалось ярким фейерверком, и она унеслась вместе с Ридом к сияющим вершинам блаженства.

Девушка лежала, ощущая в себе влажную плоть Рида, и слушала, как дождь барабанит по парусиновой крыше фургона. Она уже не боялась этого звука. Рид превратил его в упоительный ритм любви, навсегда избавив ее от навязчивых страхов.

Преисполненная признательности и тепла, оставшегося после мгновений близости, Честити медленно открыла глаза и наткнулась па его внимательный взгляд.

У Моргана было отвратительное настроение. Кончита поняла это сразу, как только он вернулся в хижину в мокром дождевике и заляпанных грязью сапогах. Остальные мужчины зашли следом за ним. Почти не разговаривая между собой, они сняли плащи и повесили их на крючки у двери.

С самого утра они клеймили скот под проливным дождем, и дела шли неважно. Кончита слышала доносившийся из загона сердитый голос Моргана. Ливень все не кончался, и грязь сильно мешала работать. Кончита знала, что Морган вернется злым, и делала все возможное, чтобы сгладить его недовольство. Она с особым усердием приготовила обед и потратила немало времени и трудов на свою внешность: до блеска расчесала черные волосы, вылила на себя остатки духов, которые купил ей Морган несколько месяцев назад, надела чистые блузку и юбку.

Мужчины топтались у порога, не решаясь первыми идти к столу. Они ждали, когда Морган сделает первое движение. Кончита видела, с каким презрением Морган покосился в их сторону, и с упавшим сердцем подумала, что когда-нибудь такой же взгляд он может бросить и на нее. Внутренне содрогаясь, она ждала скандала, и он не преминул разразиться.

— Чего вы ждете? — рявкнул Морган, сверкнув темными глазами. — Есть хотите? Так садитесь! Сегодня вы не заработали себе на пропитание, но это еще не значит, что вы останетесь без обеда.

Мужчины с ворчанием уселись за стол, и Тернер не удержался:

— Мы не виноваты, ты сам это знаешь. Нельзя клеймить скот под дождем, от такой работы мало проку!

— Нельзя, говоришь? В вашем распоряжении было много солнечных дней, чтобы сделать работу, а вы все проспали. Это, по-твоему, можно? — Морган вонзил вилку в кусок говядины и шлепнул им по тарелке, потом поднял голову и злобно оглядел сидящих. — Я уже договорился о продаже стада. Сделка заключена, а скот не готов. Это тоже можно?

— Да, ты заключил сделку в Седейлии.

Морган уловил легкий намек, сквозивший в тоне Тернера.

— Совершенно верно. Ты что-то хочешь сказать по этому поводу?

— Да, я хочу сказать. — Тернер больше не мог молчать. — Тебе надо было остаться там чуть подольше и развлечься с той рыжей шлюхой, а не отыгрываться теперь на нас!

Морган угрожающе застыл.

Кончита резко отступила к задней стене, в страхе ожидая, что будет дальше. За столом повисла зловещая тишина. Тернер стал белым как полотно. Взгляд его испуганно заметался по столу и наконец остановился на ледяных глазах Моргана.

— Я не имел в виду ничего такого, — пробормотал он, пожимая плечами, — Симмонс рассказал нам про рыжеволосую женщину, только и всего.

Кончита вдруг заметила, что Морган дрожит, но не чувствовала в нем ни капли страха. Он прошипел, с трудом сдерживая гнев:

— Это был первый гвоздь в твой гроб, Тернер. Предупреждаю сразу: следующий вылетит из дула моего револьвера. И вот еще что. Я больше не желаю слышать ни слова о рыжеволосой женщине. Никогда! Запомните это все, если вам дорого ваше здоровье. И раз уж на то пошло, знайте: завтра мы будем клеймить скот, несмотря ни на дождь, ни на пекло. Мы начнем с того, на чем остановились, и у вас есть только два способа увильнуть от работы: либо вы отсюда уедете, и мы распростимся навсегда… либо вас отсюда унесут. Выбирайте.

Тяжело дыша, Морган взялся за нож с вилкой, отрезал кусок мяса, немного пожевал и с отвращением выплюнул.

Швырнув на тарелку столовые приборы, он резко встал, кинул мрачный взгляд на дрожащую Кончиту и ушел в другую комнату, хлопнув дверью.

Девушка выдавила из себя улыбку. «Морган злился, потому что мужчины нагородили про него небылиц, — думала она. — Все их разговоры про рыжеволосую женщину были враньем. Теперь он напряжен и холоден, но я знаю, как поднять ему настроение».

Кончита направилась к двери.

— Не советую тебе туда ходить.

Кончита обернулась к Уолкеру.

— Я не собираюсь тебя слушать! — огрызнулась она. — Твоя ложь разозлила Моргана.

— Это не ложь. — Уолкер взглянул на дверь, прищурив свои маленькие глазки, и сказал, понизив голос: — Послушай, мне плевать: можешь делать что хочешь, но если бы у тебя были мозги, ты бы не стала сейчас лезть к Моргану. Я видел, на что он способен, и это было не очень приятное зрелище.

— Морган злится не на меня.

— Какая разница?

Оставив его слова без ответа, Кончита подошла к двери и тихо постучалась.

— Морган, это я, Кончита.

Ответом ей было молчание.

— Морган… — опять позвала она, — это я, Кончита.

— Оставь меня в покое!

Рука девушки застыла в воздухе. Очнувшись от потрясения, она продолжала:

— Я хочу войти, Морган. Хочу с тобой поговорить.

— Отойди от двери, — прорычал он, — оставь… меня… в покое!

Кончита стояла, похолодев, не смея даже вздохнуть. Ей вдруг все стало ясно.