— Когда я говорил, что хотел бы принять в них более активное участие, то имел в виду вовсе не то, что произошло сегодня.

— Генри, это дело длится уже больше года. — В голосе его собеседницы прозвучало недоумение. — Пора бы тебе уже знать, что большинство частных расследований в наши дни занимают массу времени и заключаются они в бесконечных и утомительных поисках. Волнующие ситуации, угрожающие жизни, случаются, слава Богу, крайне редко.

Генри приподнял золотисто-рыжую бровь.

Вики выглядела слегка смущенной.

— Послушай, я же не виновата, что кое-кто предпринял несколько попыток меня укокошить. К тебе это, кстати, тоже относится. И кроме того, кому как не тебе известно, что это исключения, подтверждающие правило. — Она выпрямилась, подогнув под себя одну ногу в кроссовке. — Сейчас мне необходимо убедиться в том, что этот мерзавец, заслуживший самого серьезного наказания за те страдания, которые он причинил жене и детям, не станет рыпаться до тех пор, пока за ним не явится полиция. Сегодня ночью я крайне нуждалась в твоей помощи, Генри Фицрой, вампир. И никто другой не смог бы заменить тебя.

Ему хотелось бы признать, что никто другой и в самом деле не смог бы выполнить ее задание столь же успешно, однако парочка дюжих смертных и полсотни футов надежной веревки справились бы с этим не хуже; в конечном счете, эффект был бы тот же.

— Тебе правда так не нравится этот тип?

— Да, он мне совершенно не нравится. — Губы женщины скривились. — Одно дело — просто пытаться уйти от ответственности, но чтобы добиться этого, сделав так, чтобы все считали тебя умершим, — для этого надо быть редкостной скотиной. Жена и дети скорбели по нему, Генри. Оплакивали его. А этот сукин сын вздумал устроить себе новую жизнь, беззаботную и вольную, в то время как они приносили цветы на его могилу, на его пустую могилу, каждую субботу. И если бы он не попал на задний план кадра по государственному каналу новостей, они бы по-прежнему его оплакивали. Он должен им. По моему счету, этот мерзавец большой их должник.

— В таком случае ты будешь рада услышать, что я действительно — как ты не слишком изящно выразилась на сей счет, — перепугал его досмерти.

— Превосходно. — Вики перестала стискивать в руках диванную подушку. — Ты уже... насыщался сегодня?

— Разве это имеет значение? — Она должна понять и принять это, если ей не безразлично. — Кровь есть кровь, Вики. И его страха оказалось достаточно, чтобы пробудить голод.

— Я понимаю. И знаю, что ты насыщаешься от других. Я просто... — Женщина провела рукой по волосам, и их пряди сверкнули, как старинное серебро. — Это просто из-за того...

— Нет, я не пил его кровь. — На ее губах появилась невольная улыбка, которая выразила все, о чем можно было только мечтать, и потому вампир пересек комнату, чтобы получше рассмотреть эту улыбку.

— В таком случае, ты, должно быть, голоден.

— Да, — подтвердил он, взял подругу за руку и с нежностью погладил внутреннюю поверхность ее запястья большим пальцем. От этого прикосновения ее пульс забился сильнее и чаще.

Вики попыталась подняться с дивана, но он остановил ее движение, склонил голову и провел языком вдоль едва заметной голубой линии вены.

— Генри, если мы не сможем вскоре перейти в спальню, я не смогу... — Ее голос постепенно слабел, пока сознание не переключилось на совсем иные заботы. С большим усилием женщина заставила себя выговорить: — Думаю, это не слишком нам помешает...

Он оторвал губы, для того чтобы пробормотать:

— Разумеется... — И это было последнее разборчивое слово, произнесенное ими обоими.

— Четыре часа утра, — недовольно произнесла Вики, шаря по карманам в поисках ключей от своей квартиры. — Через пару часов будут целые сутки, как я на ногах. В который уже раз. Почему я постоянно так издеваюсь над собой? — Как бы в ответ на ее запястье забился пульс, и она вздохнула. — Проехали. Дурацкий вопрос.

Мускулы ее спины резко напряглись, когда входная дверь неожиданно легко распахнулась. Затаив дыхание, женщина попыталась различить обычные шумы в квартире — звуки мотора холодильника, капающая из крана вода, отдаленное гудение насосной подстанции по другую сторону улицы, заметное, хотя и слабое механическое жужжание. Оно звучало похоже на...

Она почти определила источник происхождения звука, когда внезапный новый шум разбил надежду на решение этой задачи. Чудовищные хрустящие звуки продолжались примерно десять секунд, затем заглохли.

«Я переломаю ему все кости... — Как показалось Вики, это наиболее всего соответствовало происходящему. — И, учитывая все обстоятельства, я не отрицаю возможность буквального смысла этих слов». После демонов, оборотней, мумий, уж не говоря о вездесущем вампире в ее жизни, появление великана Джека-людоеда в собственной гостиной было не столь уж невозможным, как бы ни мала была вероятность подобного события.

Она стряхнула с плеча огромную черную кожаную сумку и подхватила ее прежде, чем та ударилась об пол. Дважды перекрутив ремень вокруг кисти, она превращала сумку в оружие, ударом которого был бы повержен наземь даже этот гигант. «Нет, надо было все-таки засунуть в нее кирпич...»

Здравый смысл призывал Вики запереть дверь, добежать АО телефонной будки на углу и вызвать полицию.

«Я слишком устала для подобного дерьма». Вики осторожно прошла в квартиру. «Подумать только: в четыре утра — и такая отвага. Трудно не похвалить себя за это».

Передвигаясь как можно более осторожно, не поднимая ног выше чем на сантиметр над полом, она продвинулась вдоль стенки коридора, обогнула угол и, напряженно вслушиваясь, вошла в гостиную. На протяжении нескольких последних месяцев женщина убеждалась, что в то время как неизлечимая болезнь ее глаз — прогрессирующая дегенерация сетчатки — полностью лишила ее возможности видеть в темноте, звуки и запахи постепенно начали компенсировать эту утрату. Доказательство этому сейчас можно будет получить на практике, так как она знала, что, несмотря на жалюзи в эркере, уличный фонарь обеспечивает определенную освещенность, в квартире никогда не бывает абсолютной темноты, но все это касалось людей с нормальным зрением — она же с равным успехом могла ходить по ней с плотной повязкой на глазах.

Однако даже ее глаза не могли не заметить светового пятна, должно быть отбрасываемого мерцающим экраном телевизора с выключенным звуком на дальней стене. Вики остановилась, продолжая сжимать в руке свое страшное импровизированное оружие, и наклонила голову, уловив хорошо знакомый запах лосьона после бритья в смеси... ну да, с сыром.

Внезапное облегчение едва не свалило ее с ног.

— Что, черт бы тебя подрал, ты делаешь здесь в такое время, Селуччи?

— А ты как думаешь? — насмешливо отозвался знакомый голос. — Смотрю, выключив звук, какую-то идиотскую киношку и поедаю чипсы весьма сомнительной свежести. Скажи, Бога ради, как долго они у тебя пролежали?

Вики нащупала стену, затем провела пальцами в поисках выключателя верхнего света. Прищурившись сквозь слезы, набежавшие на глаза, которые стали крайне чувствительными к яркому свету, она бесшумно опустила на пол сумку. Мистер Чин, сосед с первого этажа в ее подъезде, был бы крайне недоволен, если бы проснулся из-за шума, который могли вызвать двадцать фунтов различных совершенно необходимых ей мелких вещиц, обрушившихся на его потолок.

Развалившийся на ее диване детектив-сержант Майкл Селуччи искоса посмотрел на нее снизу вверх и отставил в сторону полупустой пакет с чипсами.

— Трудная ночь? — проворчал он.

Позевывая, женщина стянула с плеч куртку и бросила ее на спинку кресла.

— Не особенно. А что, заметно?

— Эти мешки у тебя под глазами больше смахивают на багажные сумки. — Он спустил ноги на пол и потянулся. — В тридцать два уже не удается приходить в норму так же быстро, как в тридцать один. Тебе следует больше времени уделять сну.

— Я как раз и собиралась этим заняться — уделить время сну. — Вики пересекла комнату и пальцем ткнула в панель управления телевизора. — Дотого как пришла домой и обнаружила тебя в своей гостиной. Кстати, ты не ответил на мой вопрос.