— Возможно, — проговорила та задумчиво. — Но я сомневаюсь. Я уже думала об этом, однако Берта Чэпмен сказала, что отец давно потерял вкус к распродажам и вообще он выглядел как-то необычно, был очень взволнован.

— Плевать мне на мнение Берты Чэпмен, — резко оборвала ее мать. — Я всегда считала Берту глупой коровой. Успокойтесь и дайте мне подумать.

В течение следующего часа она размышляла вслух о разных родственниках и старых приятелях, у которых мог застрять отец. Но Алан наотрез отказался куда-либо идти или кому-то звонить, заявив, что иначе завтра все кумушки будут перемывать косточки их семейству. Матери пришлось с ним согласиться. Мэгги молчала и отправилась спать в глубокой тревоге.

Утро следующего дня, во вторник, было чудесным. Льющийся с неба солнечный свет смягчала легкая дымка, свойственная ранней осени. Ясная погода и утренняя суета приглушили вчерашние треволнения, и сегодня Мэгги смотрела на происходящее более спокойно и здраво. Тем не менее она заглянула на автовокзал и попыталась навести там справки об отце.

Железнодорожной ветки между Хемтоном и ближайшим к нему большим городом Бекденом так и не протянули, очевидно, чтобы не пустовало и без того перегруженное транспортом шоссе. Это вызывало раздражение у Мэгги, ибо она любила поезда, ненавидела автобусы и была не в состоянии купить себе машину. Единственный автомобиль в семействе Калуорфов принадлежал Алану. Это была изношенная маленькая спортивная машина, тесная даже для одного Алана. Она непрерывно тарахтела и время от времени выдавала зловонные выхлопы.

Хотя Хемтон был раз в десять меньше Бекдена, именно он считался центром графства Хемтоншир, и поэтому центральный автовокзал находился там.

Мэгги бродила среди автобусов, ощущая себя полной идиоткой. Ни водители, ни кондукторы, к которым она обращалась, ничего не могли толком сказать о пятидесятилетнем мужчине в сером костюме и с маленьким коричневым чемоданчиком. Она уже была готова прекратить расспросы, когда ей вдруг повезло, что время от времени случается. Пожилой контролер поинтересовался у Мэгги, не она ли мисс Калуорф из книжного магазина.

Когда она объяснила ему, что привело ее сюда, он сказал:

— Разумеется, я знаю вашего отца. Вчера мы тут перекинулись с ним парой слов. Он уехал в час тридцать пять на автобусе, направлявшемся в Бекден. Это точно, мисс Калуорф.

Так. Теперь кое-что стало ясно. Но этого было явно мало. Через Бекден можно уехать куда угодно.

Всю первую половину дня Мэгги металась по магазину. То выходила в торговые залы, то спускалась в подсобку в надежде, что отец вот-вот вернется. Она ничего не говорила ни Шейле, ни Рэгу, ни Берте Чэпмен, но как только Берта хоть на минуту освобождалась, Мэгги летела к ней, чтобы спросить о чем-нибудь совершенно несущественном и получить такой же ничего не значащий ответ.

Телефонных звонков было немного. Их всегда бывало немного. Но и эти немногочисленные телефонные разговоры мисс Калуорф быстро сворачивала. Она ждала звонка отца.

К полудню об отце все еще не было никаких известий, и вот тогда всерьез забеспокоилась мать. После двенадцати Мэгги позвонила ей и выяснила, что нет ни телеграмм, ни писем — ничего.

За ужином Алан положил конец женским перетолкам.

— Ну что особенного произошло? Перебираете какие-то сплетни. Просто смешно. Вы еще могли бы так судачить о дяде Альберте. Лишь одну ночь отца не было дома. Ладно, мы не знаем, где он. Разве в этом дело? Он один из самых порядочных людей в Хемтоншире. Внимательный, предусмотрительный, осторожный.

— О том и речь! — воскликнула Мэгги. — Если такой человек, как он, ничего не дает о себе знать, что из этого следует? О маме я уж не говорю. Но существует дело, магазин, неподписанные бумаги. Об этом он не мог забыть ни при каких обстоятельствах! Вывод один: с ним что-то стряслось.

— Как это все странно… — жалобно проговорила миссис Калуорф.

Алан совсем потерял терпение:

— Ради всего святого, что могло случиться?

— Не будь идиотом, как я могу знать? — завелась было Мэгги, но тут же сбавила тон: — Что-то… Что-то такое…

— Послушай, если ты думаешь о несчастном случае, это исключено. Если бы с ним произошло что-то серьезное, нам давно бы сообщили. Ведь визитные карточки с нашим адресом и телефоном всегда при нем.

— А вдруг он потерял бумажник?

— Что? Потерял бумажник, а затем попал в аварию? Ну, это уж слишком.

— А если у него отшибло память? — Еще не закончив фразу, Мэгги уже поняла, что сморозила глупость.

— Могу придумать похлеще. Вдруг он сошел с ума и сейчас проповедует на одном из перекрестков Бекдена или Бирмингема, вообразив себя Иоанном Крестителем?

Мэгги подавилась смешком. Но мать тут же строго выговорила обоим — нашли время для шуточек!

— Слушай, Алан, — сказала она. — Если до десяти часов мы ничего не выясним, тебе придется идти в полицию.

— Честное слово, мама, мне скажут, что я просто отнимаю у них время. Я буду выглядеть дураком.

— Хорошо. Я пойду в полицию. Пусть меня сочтут дурой, я это переживу, — заявила Мэгги.

— С Аланом там больше посчитаются, дорогая…

— Почему? Только потому, что ты с ним больше считаешься?

— Не смей разговаривать со мной в подобном тоне!

— Кончайте, — остановил их Алан. — Мы с Мэгги пойдем вместе. Таким образом мы будем выглядеть вдвое глупее или, наоборот, наполовину… Я еще не подсчитал. Да, вспомнил, у меня есть дело, но к десяти я вернусь.

К десяти он не вернулся, и все же четверть одиннадцатого Мэгги и Алан уже входили в полицейский участок. Тот находился очень близко от их дома, и хотя Алан терпеть не мог ходить пешком, он все же согласился, что машину брать ни к чему.

Сержант за стойкой был вежлив, как в телепередаче о работе полиции, он смахивал на доброго дядюшку, готового прийти на помощь, чего бы это ему ни стоило.

Он внимательно выслушал их и пометил что-то в своем блокноте. Но его мясистое лицо, мундир, беспрерывно звонящие телефоны, общая атмосфера полицейского участка — все это, вместе взятое, словно подчеркивало незначительность повода, заставившего Мэгги и Алана прийти сюда. Разумеется, говорил один Алан. Мэгги чувствовала, что сержант скорее предложит ей носовой платок, даст чашку чая или успокаивающим жестом погладит по руке, чем согласится выслушивать ее объяснения. Алан, конечно, был целиком на стороне сержанта. Они тут же объединились в тайный мужской союз, где для Мэгги не было места.

— Ладно, посмотрим, посмотрим, — сказал наконец сержант все тем же тоном старого доброго дядюшки, у которого, правда, не хватает времени, чтобы облагодетельствовать всех и каждого. — Итак, мистер Эдвард Калуорф упаковал чемодан и сел на автобус на Бекден вчера после полудня. Вам известно лишь, что у него был телефонный разговор с неустановленным лицом, возможно, деловой, но, возможно, и личный. Вы испытываете чувство неуверенности и тревоги, поскольку не знаете, где ваш отец и когда он вернется. Не так ли? Ладно, думаю, я могу со всей ответственностью сказать, что мистер Калуорф не попадал в серьезные аварии. Я свяжусь с полицией Бекдена, но предпочел бы сделать это завтра, примерно в это же время. Может быть, за сутки мы сами разберемся или же вы получите от вашего отца весточку.

— Другими словами, — сказал Алан, — вы полагаете, мы зря беспокоимся?

— Учитывая описанный вами характер мистера Калуорфа и существующие на данный момент обстоятельства, сэр, я не думаю, что пришло время вмешаться полиции.

— А если мы не получим весточки? — Мэгги решила вставить свое слово, но тут же пожалела о том, что не промолчала.

Сержант бросил на нее косой взгляд:

— Он не ребенок, мисс, а вполне самостоятельный мужчина средних лет, и если он не считает нужным посвящать в свои дела семью, то полиции это тем более не касается. К тому же вы, конечно, рассказали мне далеко не все, что вам известно о вашем отце.

— На что вы намекаете? — возмутилась Мэгги, но Алан, поспешно оттащив ее от стойки, проговорил подчеркнуто громко: