– Как ты себя чувствуешь?

– Как будто меня целый день швыряли об стены в тесной комнате, – отозвалась Вики. – Что касается всего остального, вполне нормально.

– А ты, случайно, не... – Селуччи смущенно осекся, когда увидел, как стайка детишек вылезла из подъехавшей машины и устремилась к туалету.

– Голодна? – усмехнувшись, она пододвинулась поближе. – Майк, ты можешь говорить "голодна", несмотря на присутствие детей – любой ведь подумает, что я хочу съесть биг-мак, а вовсе не Рональда Макдональда.

– Это звучит отвратительно.

– А меня, наоборот, возбуждает.

– Не забывай, я слишком стар для секса на скорую руку на заднем сиденье фургона... – сварливо проворчал Селуччи, но его возражения не были приняты во внимание, и, после того как машина и дети исчезли из виду, он все же позволил себя уговорить.

Это и в самом деле не заняло много времени.

Двадцать минут спустя, после того как они забрались на заднее сиденье, Вики поймала комара, пристроившегося на спине Майка.

– Забудь об этом. Все это ерунда, – пробормотала она, раздавив комара.

– Мы только что проехали Портаж ла Прери? – Нахмурившись, Селуччи разглядывал карту Манитобы. Он не выспался, а кофе, который налила ему из термоса Вики, был пригоден только для того, чтобы отправить его на помойку. Майк его, конечно, все равно выпил – за те пятнадцать лет, что он пил кофе в своем участке, он мог выпить вообще что угодно, – но сейчас напиток не доставил ему ни малейшего удовольствия. Меньше всего Селуччи хотелось, чтобы они оказались на том участке дороги, где можно ехать с большей скоростью.

– Ты должна была ехать со скоростью, не превышающей сто тридцать километров в час.

– Почему это?

– Следует придерживаться ограничения скорости. И это, между прочим, не моя прихоть, – добавил Майк, пытаясь сложить карту, – это закон.

Вики с трудом сдержалась, чтобы не заметить, что с ее реакцией сто километров в час – смехотворно мало, но ограничилась тем, что пожала плечами. Ее мнение не изменит ограничений скорости. А если Селуччи решит, что она водит плохо, это может привести к тому, что они поссорятся.

Откинувшись на сиденье фургона, Вики разглядывала поля, окружающие заправочную станцию. Заправка была закрыта, и единственным тусклым освещением служил свет звезд и электрический фонарик Селуччи. Казалось, они были единственными людьми на земле. Женщина не любила это ощущение, а когда вернулась из Ванкувера в Торонто, стала чувствовать себя одинокой по ночам гораздо чаще. В три часа утра она миновала Виннипег – в городе все еще спали за исключением заспанного работника на круглосуточной заправочной станции, где Вики наполнила бак, и парочки бродяг, облюбовавших себе место для ночевки под эстакадой. Вики поехала через Портаж ла Прери, а не по главному шоссе, поскольку на дороге в этот ранний час все равно почти никого не было.

Так как она привыкла жить и охотиться среди трех миллионов человек, половина из которых, казалось, никогда не спят, одиночество заставляло ее чувствовать себя ужасно уязвимой.

– Дай сюда. – Женщина нагнулась и выхватила карту из рук Майка. – Все, что от тебя требуется, это ориентироваться по карте. Неужели так сложно?

Уязвимая, разоблаченная и в крайне дурном настроении.

Поймав удивленный взгляд Селуччи, она хмуро произнесла:

– Окружающий пейзаж начал действовать мне на нервы.

Скорость на дорогах в штате Саскачеван ограничивалась ста десятью километрами в час. Но все водители, разумеется, гнали по прямой дороге со скоростью не меньше ста двадцати. Учитывая свой "груз", Селуччи все же не решался превышать отметку сто пятнадцать.

В четверть восьмого вечера по местному времени он заехал на стоянку для грузовиков, недалеко от Бассано, штат Альберта. Выключив зажигание, Майк подумал, не услышит ли он здесь снова Сонни и Шер. Если ему придется прослушать "У меня есть ты, малыш" хотя бы всего один еще раз, он за себя не ручается. Припарковав фургон так, чтобы Вики могла незаметно выйти, Селуччи направился в кафе. Солнце сегодня зайдет в 8:30, а значит, у него имеется около часа на обед.

Блюдом дня был говяжий суп. Майк смотрел на тарелку и вспоминал все те обеды, которые они с Вики съели, все эти литры кофе и сотни перехваченных на ходу черствых бутербродов. Мысль о том, что они уже больше никуда не выберутся, чтобы полакомиться цыпленком со специями или пиццей, повергла детектива в уныние.

– Вам не понравился суп?

Немолодая женщина в безупречно чистом переднике с некоторой озабоченностью смотрела на него из-за прилавка.

– Что? Нет... суп вкусный.

– Приятно слышать. Знаете, я сама его готовлю, никаких консервов.

Когда он замешкался с ответом, хозяйка заведения покачала головой и вздохнула:

– Не вешай нос, приятель. Посмотреть на тебя, так сразу скажешь, что ты потерял лучшего друга.

Селуччи нахмурился. Он ведь на самом-то деле не потерял ее. Вики оставалась рядом, все было как прежде, кроме того разве, что больше они не обедали и не отдыхали вместе. Но сейчас он чувствовал себя так, как будто действительно потерял подругу.

Майк даже не заметил, как официантка забрала пустую тарелку и поставила перед ним другую, с бифштексом и жареной картошкой.

Вампир... Блуждающий в ночи... Вики не была больше человеком. Их отношения продолжались, но уже не совсем так, как раньше. И теперь, когда она стала практически бессмертной, имели ли для нее хоть какое-нибудь значение эти несколько лет его жизни?

Пирог с ревенем напоминал по вкусу опилки, и Селуччи оставил его почти нетронутым.

Сгорбившись, он засунул руки в карманы и двинулся обратно на стоянку, к фургону. Прекрасно зная, что сейчас упивается жалостью к самому себе, Майк все равно не мог заставить себя успокоиться.

Из оцепенения его неожиданно вывел звук мотора. Совсем рядом с собой Селуччи увидел сквозь ветровое стекло их фургона самодовольно улыбающуюся физиономию юнца, которому в лучшем случае едва перевалило за двадцать. Майк не понимал, что происходит, пока парень не крутанул резко руль, после чего фургон развернулся и рванул в сторону шоссе.

Фургон угнали.

Инстинктивно Селуччи бросился за угонщиком, но, осознав, что ему не догнать наглеца, остановился. Взглянул на часы. Двадцать семь минут восьмого.

Вики проснется через три минуты.

Она сразу же поймет, что что-то не так, что за рулем не он. Отодвинет перегородку...

...и юный мерзавец будет сильно ошарашен.

Глядевшего вслед удаляющемуся фургону Селуччи начал разбирать смех. Единственное, о чем Майк сожалел, – что он не сможет увидеть выражение лица парня, когда он увидит проснувшуюся Вики. Он по-прежнему смеялся, когда к нему подошла взволнованная хозяйка заведения.

– Это разве не ваш фургон?

– Мой.

Детектив улыбнулся, чувствуя, что от плохого настроения не осталось и следа.

– Надо вызвать полицию. Пойдемте, я покажу вам, где телефон.

– Нет, спасибо. Но я бы не отказался от второго куска вашего замечательного пирога с ревенем.

Смутившись, женщина вернулась в кафе. Майк последовал за ней и, усевшись за столик, посмотрел на часы и улыбнулся. Хозяйка покачала головой. Этот парень ей понравился, но сейчас его поведение показалось ей, мягко выражаясь, странным.

– Так что вы будете делать с фургоном?

Губы Селуччи растянулись в улыбке. Потянувшись за вилкой, он безмятежно ответил:

– Ничего. Он вернется.

Что-то сразу ее насторожило.

Вики лежала в темноте, пропуская через свое сознание звуки, запахи и ощущения.

Фургон по-прежнему ехал. Селуччи настаивал, что в целях безопасности они будут парковаться по крайней мере за час до рассвета и заката. Вряд ли, принимая во внимание, как он из-за всего этого переживал, Майк мог передумать. Если даже он и потерял свой альманах, он все равно мог съехать с шоссе, ориентируясь по солнцу... Или же за рулем кто-то другой?