Байрот не сводил глаз с плиты. Теперь он заговорил:

– Демона нужно освободить.

Карса и Дэлум одновременно повернулись к нему, онемев от такого внезапного заявления.

– Не возражайте, пока я не закончу, – продолжил Байрот. – Говорят, форкассал явился на Войны Духов, дабы установить мир между соперниками. Таков один из обрывков сказания. За деяния демона уничтожили. Таков иной обрывок. Икарий также стремился прекратить войну, но прибыл слишком поздно, а победители знали, что не смогут одолеть его, поэтому даже и не пытались. Таков третий. Дэлум Торд, знаки в пещере ведь тоже говорят об Икарии, верно?

– Верно, Байрот Гилд. Икарий дал теблорам Законы, которые позволили нам выжить.

– Но если бы «т’лан имассы» сумели, они и его накрыли бы камнем, – проговорил Байрот и замолчал.

Карса резко развернулся и подошёл к плите. Свечение вокруг неё в некоторых местах судорожно моргало: древнейшие чары на камне постепенно слабели. Старейшины теблоров практиковали колдовство, но очень редко. После пробуждения Ликов в Скале магия приходила лишь как откровение – во сне или трансе. Старинные сказания говорили о жестоких проявлениях открытого чародейства, о зловещих клинках, закалённых в проклятьях, но Карса всегда считал, что это лишь хитроумные выдумки, призванные поярче раскрасить легенду. Он нахмурился.

– В этой магии я ничего не смыслю, – заявил Карса.

Подошли Байрот и Дэлум.

Рука по-прежнему лежала на камне неподвижно.

– Интересно, слышит ли демон наш разговор? – пробормотал Дэлум.

Байрот хмыкнул:

– Даже если слышит, как он нас поймёт? Нижеземцы говорят на другом наречии. У демонов, наверное, тоже свой язык.

– Но он пришёл, чтобы установить мир…

– Не может он нас услышать, – уверенно заявил Карса. – Разве что почувствует присутствие кого-то… или чего-то.

Пожав плечами, Байрот присел рядом с плитой. Вытянул руку, замер на миг, а затем всё же приложил ладонь к камню.

– Ни холодный, ни горячий. Эти чары не против нас.

– Значит, они должны не охранять, но лишь удерживать, – предположил Дэлум.

– Втроём, наверное, сможем его поднять.

Карса внимательно посмотрел на дородного воина:

– Что́ ты хочешь пробудить здесь, Байрот Гилд?

Тот поднял глаза, нахмурился. Затем брови его поднялись, и Байрот улыбнулся:

– Миротворца?

– От мира нет никакого проку.

– Среди теблоров должен воцариться мир, иначе они никогда не объединятся.

Карса вскинул голову, обдумывая слова Байрота.

– Демон этот, может, обезумел, – пробормотал Дэлум. – Сколько же он пролежал под этим камнем?

– Нас трое, – сказал Байрот.

– Но этот демон явился из времён, когда мы были побеждены, и если эти «т’лан имассы» придавили демона камнем, то лишь потому, что не могли убить. Байрот Гилд, мы трое – ничто для такого создания.

– Зато он будет нам благодарен.

– Лихорадка безумия не знает дружбы.

Оба воина посмотрели на Карсу.

– Мы не можем постичь мысли демона, – проговорил тот. – Но одно видим ясно: как он пытается защищаться. Эта рука отбилась от многих диких зверей. В этом я вижу знак решимости и целеустремлённости.

– Терпение бессмертного, – кивнул Байрот. – Я вижу то же, что и ты, Карса Орлонг.

Карса обратился к Дэлуму:

– Дэлум Торд, остались ли у тебя ещё сомнения?

– Остались, предводитель, но я добавлю свою силу к вашей, ибо вижу в твоих глазах, что решение принято. Да будет так.

Без лишних слов трое уридов подошли с разных сторон к каменной плите. Присели, опустили руки и взялись за края.

– На четвёртом выдохе, – скомандовал Карса.

С глухим скрежетом камень поднялся, посыпалась пыль. Воины разом отбросили плиту – та ударилась о скальную стену и раскололась.

Внизу стала видна фигура. Огромный вес камня должен был вывихнуть кости и раздавить мышцы, но этого оказалось недостаточно, чтобы одолеть демона: за тысячи лет он выскреб грубое, неровное углубление длиной в половину своего узкого, неестественно вытянутого тела. Зажатая под телом рука вырыла сначала пространство для себя, затем медленно процарапала борозды для бедра и плеча. Нечто подобное демон сделал и обеими босыми ступнями. Паутина и каменная пыль покрывали фигуру, точно серый саван, и наружу вырвался застойный воздух, наполненный тяжёлым запахом, принадлежавшим как будто насекомому.

Трое воинов стояли и смотрели на распростёртого демона.

Создание ещё не шевельнулось, но они уже видели, насколько оно странное. Вытянутые конечности, лишние суставы, кожа – туго натянутая и бледная, словно лунный свет. Грубым плетением раскинулись по каменному полу длинные иссиня-чёрные волосы. Обнажённая демоническая фигура оказалась женской.

Конечности свело судорогой.

Байрот шагнул ближе и проговорил тихим, успокаивающим голосом:

– Ты свободен, демон. Мы – теблоры, из племени Урид. Если пожелаешь, мы тебе поможем. Скажи, что тебе нужно.

Руки и ноги теперь просто дрожали. Медленно демоница подняла голову. Рука, проведшая вечность во тьме, выскользнула из-под её тела, ощупала плоский каменный пол. Кончики пальцев коснулись прядей волос, и волосы рассыпались в прах. Рука вытянулась так же, как и другая. Мускулы на запястьях, плечах и шее напряглись, и демоница поднялась – неуклюже, рывками. Волосы осыпались прахом, показалась чистая и гладкая белёсая кожа.

Байрот хотел поддержать её, но Карса выбросил вперёд руку и остановил его:

– Нет, Байрот Гилд, она уже довольно познала чужого веса. Не думаю, что она стерпит чужое касание в ближайшее время, а быть может, и никогда больше.

Из-под полуопущенных век Байрот смерил долгим взглядом Карсу, затем вздохнул и сказал:

– Я слышу мудрость в твоих словах. Вновь и вновь ты удивляешь меня – нет-нет, я не хотел тебя оскорбить! Я почти восхищаюсь – уж прими эти мои жёсткие слова.

Карса пожал плечами, вновь перевёл глаза на демоницу:

– Теперь нам остаётся только ждать. Ведомы ли демону жажда? Голод? Поколения сменились с тех пор, как этих губ касалась вода, желудок забыл о своём предназначении, лёгкие не знали полного вдоха с того мига, как опустился камень. Повезло, что сейчас ночь, ибо солнце могло бы огнём обжечь её глаза…

Он замолк, потому что демоница, стоя на четвереньках, подняла голову, и воины впервые увидели её лицо.

Кожа – идеальная, точно полированный мрамор, без единого изъяна, широкий лоб над огромными полуночными глазами, которые казались сухими и плоскими, точно оникс под слоем пыли. Высокие, широкие скулы, большой рот – высохший и покрытый коркой мелких кристаллов.

– В ней не осталось воды, – проговорил Дэлум. – Совсем.

Он попятился, затем направился обратно в лагерь.

Женщина медленно села на корточки, затем попыталась встать.

Даже смотреть на это было трудно, но оба воина сдержались, напряглись, чтобы подхватить демоницу, если та упадёт.

Женщина, похоже, это заметила, и уголок рта чуть-чуть приподнялся.

Это ничтожное движение преобразило её лицо, и Карса вдруг почувствовал, будто кто-то ударил его молотом в грудь. Она насмехается на собственным жалким состоянием. И это – первая её эмоция после освобождения. Стыд – и силы, чтобы посмеяться над ним. Услышь меня, Уругал Плетёный, я заставлю тех, кто придавил её камнем, заплатить за своё деяние, если сами они или их потомки ещё живы. Эти «т’лан имассы» – ныне они обрели во мне врага. Я, Карса Орлонг, в том клянусь.

Дэлум вернулся с мехом воды, шаги его замедлились, когда воин увидел, что демоница стоит на ногах.

Худое, измождённое тело, казалось, состояло из одних лишь острых углов. Груди высокие, широко расставленные, между ними явственно выпирала грудная кость. Рёбер, похоже, было слишком много. Ростом она была с теблорского ребёнка.

Демоница увидела мех с водой в руках у Дэлума, но даже не потянулась к нему. Вместо этого повернулась и посмотрела туда, где пролежала столько времени.

Карса видел, как вздымалась и опускалась её грудь от дыхания, но в остальном женщина была совершенно неподвижна.