— А как тебе вообще? — Я развел руками.

— Да пока непонятно, слишком много всего. Интересно, но жить здесь долго трудно.

— Почему?

— А как охотиться? Хоть раз в три месяца надо перекинуться, реже уже проблемы. И что я здесь, буду по улице бегать и коров резать? Застрелят и правильно сделают. Домашний скот не для охоты, а дикий вы весь распугали. Слишком много народа на одном месте.

— Это ты еще не видела, что такое много… Завтра пойдем к Борису, я тебя с ним познакомлю, глянь на него внимательно. И заодно он нам покажет, а ты посмотришь, что там у него есть такого, назначения чего он не знает, а на равнинах ценится. Только ты думай что говоришь, а то может нам и самим пригодиться. Врать не надо, но не надо и хватать какой-нибудь «Замедлитель времени» и прижимать к себе с радостным криком.

— Ты поучи наездника, как коня выбирать, — пренебрежительно заявила она и опять пихнула локтем в бок, так что я все-таки свалился на пол.

— Да, — вспомнил я, — а как ты на собак реагируешь?

— Это вот на этих мелких тварей? — с презрением спросила Черепаха. — Ты лучше спроси, как они на меня реагируют, — захихикала она.

— Что вы тут так долго? — спросила Лена, заходя в конюшню. — Пойдем, ужинать пора.

— А Рафика ждать не будем?

— Он еще не скоро вернется. Пока всех соберет, пока с ними обсудит…

Мы поднялись и, отряхиваясь от сена, стали собирать вещи. Прыгун вопросительно заржал.

— Завтра, — сказал я ему, — отдыхай пока.

Он демонстративно повернулся ко мне задом.

Глядя вслед Черепахе, бодро поскакавшей к дому, Лена нерешительно спросила:

— Слушай, Леха… а что это ее собаки боятся?

— Серьезно?

Она подозрительно посмотрела на меня.

— Еще как. Здоровенные цепные псы моментально в угол шарахаются, а один даже обмочился и под крыльцо залез. Никак вылезать не хотел, пока мы там были.

— Наверное, от нее волком пахнет, — серьезно ответил я. — Вот Мави из рода Кошки, и род постоянно с ней общается, прикасается и гладит, обязательно запах на всех будет, и на вещах тоже. Да она и сама норовит все кругом пометить, специально трется. А Черепаха из рода Волков. Собаки лучше чувствуют и боятся. Я ж говорил, есть и волки как Мави, для нее они практически родственники. Тут родство не по крови, а по виду. Еще хорошо, что вы без собаки обходитесь, от таких запахов пес и взбеситься может.

— Зачем нам собака, если в доме Зоя есть?

Вроде поверила, но в живозапахе осталось невнятное подозрение, как когда неправильность чувствуют, но объяснить не могут. Надо переводить разговор на другое.

— А что тут у вас за песни по соседству? Не помню праздников. Или тут уже появился День Независимости?

— А, — отмахнулась она, — Васька-алкаш празднует. Два года простоял на одной ноге, прерывая процесс поглощения самогона только на время, необходимое, чтобы заработать на выпивку, и назад собирается. Тут просто так не подают. Совсем человек никчемный, хорошо, что еще безобидный, а то бы давно грохнули.

— На Землю? — с расстановкой переспросил я.

— Ну да. А что?

— Позвать его можешь?

— Так какие проблемы, предложить налить на дорожку — моментально прибежит.

— Черепаха, — заорал я, — сюда иди!

Она высунулась из двери с удивленным видом.

— Что случилось?

— Работа для тебя есть, гонца послать.

— Так посмотреть на него надо, может, и не годится.

— Когда есть опасность попасть в плен, — пояснил я Лене, — маг ставит посланнику в память готовый блок, и гонец повторит его как попугай только тому, к кому его послали. Другие могут хоть на огне жечь, он просто сам ничего не помнит.

— Письмо на Землю? — прошептала Лена.

— А почему не попробовать, хуже не будет.

— Сейчас. — Она метнулась к воротам.

— А что это вы здесь делаете? — спросил Рафик цитатой из фильма, останавливаясь на пороге и глядя на нас.

Посреди комнаты на полу, вытянув руки по швам, лежал Васька. За минуту до этого Черепаха спокойно подошла к нему со спины, дождалась, пока он засосет стакан, и, нажав какую-то точку на шее, одним движением выключила его. Потом мы дружно уложили его на пол, чтобы он случайно не свалился.

Теперь она сидела возле него и, закрыв глаза, старательно проверяла что-то, держа руки у него на висках. Лена тихим шепотом объяснила Рафику, что происходит.

— Хуже среднего, — сказала Черепаха, оглянувшись на меня и брезгливо вытирая руки. — Очень внушаемый, но память никуда, совсем без алкоголя уже не может. У нас такого, — добавила она на Языке Народа, — давно к милосердной смерти бы приговорили. Размножаться таким нельзя. — И продолжила по-русски: — Можно, но коротко. Если память серьезно проверять не будут, проскочит. Они ведь просто стирают? Тогда это не проблема, засуну поглубже, в детские воспоминания. — И опять на своем Языке, усмехаясь: — Это дело личное, Клана не касается. Сам говорил, прошлые долги остались в прошлом. Так что ты мне должен будешь, и сильно.

— Я потом подсчитаю, сколько ты коней мне за платье и все остальное должна, — пообещал я, — тогда и проверим, кто кому и сколько должен.

— Шутка, — поспешно сказала Черепаха. — Только АКМ мой по закону.

— Военный трофей, какие вопросы.

Я обернулся и посмотрел на друзей.

— Вы хотите что-нибудь передать?

Лена отрицательно мотнула головой.

— Нет.

— А ты?

— Это ведь все равно письмо в один конец и без ответа, — медленно ответил Рафик. — Нет, сам скажешь, чтобы к моим зашли. Лишние концы, больше риска. А что она сказала не по-русски?

— Что его надо убить, чтоб не размножался, — невозмутимо сообщила Черепаха. — Дети имеют большие шансы стать идиотами, слишком много пил, организм уже не может без алкоголя.

— Вот так? — почесав стриженый затылок, переспросил Рафик. — Не слишком сурово?

— У нас только так. Выживают и дают потомство сильные. Такие убогие все равно долго не протянут. Не собираюсь я здесь ничего такого делать, — засмеялась она, глядя на его лицо. — Это ваши проблемы, хотите с такими возиться — ваше право и ваши законы.

— Тогда начнем, — подводя итог, сказал я. — Это шанс дать о себе знать. Пусть им на Земле будет легче — мы живы.

Ранним утром меня подкинуло с кровати. Камень на груди мелко дрожал, и тройка светилась в темноте. Торопливо нажал ногтем на рисунок и услышал голос. Как он получается при полном отсутствии динамика, для меня оставалось глубокой тайной. Объяснение про сродство камня, из которого и были выполнены отдельные части, хорошо было в теории. На практике это все относилось к разряду магии, а я оставался очень специализированным Мастером.

Черепаха села рядом, прислушиваясь. Когда разговор окончился, я, не сдерживаясь, выматерился вслух.

— Ты знал, что это должно случиться, — сказала она, начиная одеваться.

— Я знал, но надеялся, что время еще есть.

— Месяц по-любому у нас еще есть. Мы это давно ждали. Делай, что хотел, и не думай, на всех все равно не угодишь.

— Значит, как договорились. Грузим что можно, и я ухожу. Мави возьму с собой, Найденыша оставлю на тебя. Пойдешь со мной к Борису и хорошо присмотрись. К людям особенно. Ну не мне тебя учить. Постарайся в Форт заодно попасть.

— Да я тебе и так скажу, что это. Сорок тысяч километров подземных помещений и переходов, в которых без карты заблудиться не просто, а очень просто. В горах таких много, но анхи внутрь не пускают. Только общее представление можно иметь по отдельным обмолвкам и впечатлениям немногих посетителей. Там есть водосборники, плантации съедобных растений и даже склады должны быть. Может, я все-таки с тобой? — просительно сказала она.

— Не морочь голову снова, — раздраженно сказал я. — Другого варианта нет. Неизвестно, когда я вернусь и смогу ли вообще. Мне нужен здесь кто-то, кому не просто можно доверять, но для кого Клан важен. Эта земля должна стать нашей. Я не хочу общей войны, да мы и не сможем. Все, — застегивая ремень, сказал я. — Давай в конюшню, седлай лошадей, а я пока им объясню.