Очкарик бежал зигзагами, на удивление ловко огибая "черные дыры", а за ним по пятам, постепенно настигая его, несся каток. Чернявый летел по прямой, но это не был панический бег загнанного зверя – это была знаменитая "линия жизни", о которой слышал каждый десс-райдер. И все было бы хорошо, но ему наперерез мчались сразу два катка.

Очкарик в последний момент прыгнул в сторону, каток промахнулся, подмяв парочку слишком низко спикировавших флай-брейкеров, затем машина развернулась, но было поздно. Очкарик к тому времени уже стоял рядом с Эдди.

– Молодец! – одобрительно сказал Эдди. Очкарик смущенно улыбнулся, и от этой улыбки Эдди сразу стало как-то легче на душе. "Еще побегаем!" – подумал он, не замечая, что думает почему-то во множественном числе.

Чернявый был обречен, но продолжал упрямо бежать по прямой, не сворачивая. Оба катка настигли его одновременно, но тут чернявый сделал невозможное: он взвился в воздух, подпрыгнув футов на шесть, сделал сальто и покатился по перрону, так и не отклонившись от своей "линии жизни". В тот момент, когда он был в воздухе, оба катка врезались друг в друга. Вспышка взрыва на миг ослепила Эдди. Когда он снова начал видеть, на платформе догорала, чадя копотью, груда покореженного металла. Чернявый стоял рядом с ними, и можно было услышать, как судорожно стучит его сердце. Эдди молча пожал ему руку – ничего лучшего он придумать не смог.

– Пошли, – сказал он внезапно осипшим голосом и зашагал по "кишке", не оглядываясь.

В "кишке" не было ловушек, но здесь десс-райдера поджидало нечто пострашней стандарта первых кругов. И оно не заставило себя долго ждать. Впереди вспыхнул ослепительный свет, послышался нарастающий вой и грохот – так, наверное, хохотал дьявол у себя в преисподней, потешаясь над очередным незадачливым грешником. Потому-то штуку и прозвали "хохотунчиком". Это был огромный металлический цилиндр, почти совпадавший по диаметру с тоннелем, время от времени проносившийся по "кишке" то в одном, то в другом направлении.

Кто-то из старых десс-райдеров рассказывал, что если бежать навстречу "хохотунчику", никуда не сворачивая, с криком "Задавлю!" – то он остановится и повернет обратно. Скорее всего, это была шутка, и Эдди не собирался ее проверять. Он помчался по тоннелю, ища спасительную нишу в стене – она должна была находиться где-то здесь! Вот и она… Эдди нырнул в нишу и вжался в стену. В следующий момент его прижало еще сильнее, но это оказался всего лишь чернявый. "Хохотунчик" с воем пронесся мимо.

"Жаль студента, – подумал Эдди, – не успел… А хоть бы и успел – в нише места еле на двоих хватает".

Вой неожиданно смолк, послышался чмокающий звук, и наступила тишина. Эдди и чернявый одновременно выглянули из своего убежища, при этом чернявый отпустил руку Эдди, которую прижимал к стене. "Господи, а ведь если бы не он, я бы остался без руки!" – дошло до Эдди, и он совершенно по-новому взглянул на чернявого, но тот смотрел в другую сторону, туда, где скрылся "хохотунчик".

Там стоял живой очкарик. Он бросил на пол почерневший пластиковый квадратик и зашагал к ним. Ну конечно! Очкарик высветил лайф-карту. Теперь на десять минут он в безопасности. За это время он должен либо добраться до финиша, либо сойти с дистанции, потому что на восьмом круге без лайф-карты – верная смерть.

– Пойдешь дальше или сойдешь? – спросил Эдди у подошедшего к ним очкарика.

– Сойду. Пройдусь с вами до "нейтралки", отдышусь и сойду. С меня хватит. В прошлый раз я дошел всего лишь до шестого.

"А, так он не новичок, – подумал Эдди. – Впрочем, это можно было и раньше сообразить…"

…Все трое влетели на островок, перепрыгнув мигающую границу, и рухнули на пол. Минуту или две они лежали молча, отдыхая. Потом очкарик покосился на свой лайф-таймер. У него оставалось около шести минут. Он снова лег и, чуть помедлив, заговорил:

– Подумать только, а ведь раньше подземка была обычным средством передвижения. Каких-нибудь тридцать-сорок лет назад.

– Ври больше, – лениво отозвался Эдди.

– Я не вру, – обиделся очкарик. – Я в книгах читал.

– В книгах… А гильотинные двери? А "чертовы задницы"? Мне бы того автора, который "хохотунчика" придумал…

– Всего этого тогда не было.

– А что было? – заинтересованно приподнялся чернявый.

– Просто подземка. Пути, вагоны, а на дверях вместо ножей – резиновые прокладки. И эскалаторы обычные, без ловушек.

– Так какого же рожна все это придумали? – недоверчиво спросил Эдди.

– Все эти проклятые самоорганизующиеся системы… и симбионты-программисты, – пробормотал очкарик. – Впрочем, извините, мне пора.

Он подошел к спускавшейся сверху ржавой лестнице и стал на удивление ловко взбираться по ней. Вскоре он скрылся из виду.

– Еще минуту лежим и уходим, – сказал Эдди. – Последний круг остался.

– Не стоит. Полежите еще. Отдохните…

Эдди резко обернулся. У кромки островка стояли двое. Здоровенный такой облом, футов шесть с половиной, не меньше, плюс старый армейский "Бертольд". Второй был мал ростом, безбров, безволос, и только глаза у него казались мужскими. Левее, у лестницы, стояли трое "шестерок", вертели в руках разные железные предметы.

– И шестикрылый серафим на перепутьи им явился, – просвистел кастрат. Верзила что-то уныло буркнул – наверное, оценил шутку.

О "серафимах" Эдди слышал. "Ребята, – заныл он, – вы не по адресу, с нас, кроме штанов, брать нечего, а штаны мы сейчас снимем, вы только мигните, мы сразу…"

– Изыди, сатана, – наставительно сообщил безволосый. – Не искушай сердца наши ложью. Уразумел?

Эдди уразумел. То, что им нужны лайф-карты – это он уразумел с самого начала. На толчках такая карта тянула до семи штук, так что даже из-за двух стоило рискнуть. Кстати, и его карты с толчка. Он же не спрашивал, откуда они добыты.

– Мужики, – подобострастно тянул Эдди, – мужики, не берите греха на душу, мы же без них на восьмерке шагу не пройдем…

Он успеет. Должен успеть. Бросок на облома – а именно этого от него не ждут – и он нырнет в "кишку". Гнаться за ним не станут – даже симбионты не возьмут десс-райдера в подземке, да еще на седьмом-восьмом… не самоубийцы же они, в самом деле… Вот только чернявый… Ну что ж – чернявый…

Как-то невпопад собственным мыслям, Эдди прямо с колен бросился в ноги скопцу – тот оказался на удивление увесистым – и с ревом швырнул его в верзилу. Рефлексы у последнего оказались отличными, верзила увернулся, и бросаемый с визгом вылетел за границу "нейтралки" и исчез в "заднице". Молодец верзила, в здоровом теле – здоровый дух! Ну а теперь – в "кишку"!.. Прыгнув совсем в другую сторону, Эдди перехватил руку с арматурой, намеревавшуюся раскроить чернявому череп, и всем весом навалился на чужой локоть.

Сначала он подумал, что сломал руку самому себе – звук выстрела был очень негромким. С пола Эдди следил, как верзила снова поднимает пистолет. Очень болело простреленное плечо, но вряд ли кого-нибудь это интересовало. Оказывается, интересовало. Рубашка на груди "серафима" вспухла кровавым пузырем, во все стороны полетели клочья мяса, и верзила свалился на пол с крайне удивленным выражением лица. Оставшаяся бригада мигом растворилась в серой мгле люка.

Уже не скрываясь, чернявый вытащил из кармана небольшой цилиндрик и сунул его в правый дымящийся рукав – теперь его гранатомет вновь был заряжен. Потом чернявый подобрал пистолет и сунул его Эдди.

– На. Пригодится.

– Ты цел?

– Почти. В ногу ножом саданули.

– А меня в плечо задело. Но это ерунда. Тебя как зовут?

– Макс.

– А меня Эдди. Идти сможешь?

– Попробую. Если не смогу – иди один.

– Пошел ты к черту, – беззлобно сказал Эдди неожиданно для себя. Он помог Максу перевязать ногу, и они поднялись с пола. Впереди был восьмой круг.

Эдди плохо помнил, что было дальше. Они, шатаясь, брели по осыпающемуся под ногами перрону, вокруг горели стены, было трудно дышать; оба то и дело интуитивно уклонялись от флай-брейкеров и шаровых молний, обходили ловушки, даже не замечая их, и шли, шли…