– Добрый бог решает, кем мы должны стать, – ответил я ему. – И я не завидую наследству моего старшего брата или судьбе младшего, который станет священником. Я буду тем, кем мне суждено быть.

– О да, наша судьба предопределена. Но почему человек не может иметь несколько предназначений? Твой отец был солдатом, а теперь он лорд. Почему наследник не может быть поэтом или музыкантом? Сыновья-солдаты из благородных семей ведут дневники, где делают рисунки, верно? Получается, что ты не только солдат, но к тому же писатель и натуралист.

Его слова открыли еще одно окно в мое будущее, о котором прежде я никогда не задумывался. Меня всегда занимали минералы и камни, но я считал свой интерес недостойным, происками злых сил. Может ли человек быть един в двух лицах, не нанося тем самым оскорбления доброму богу? Я прогнал предательскую мысль, в глубине души зная правильный ответ.

– Я солдат, – громко заявил я. – Мои наблюдения и записи будут полезны тем людям – военным и поселенцам, – кто придет после меня. И во мне нет зависти к судьбе моих братьев.

Наверное, Ремвар услышал осуждение в моем голосе, потому что нахмурился и начал:

– Я только имел в виду…

Но тут Ярил перебила его, воскликнув:

– О ангелы! Я потеряла сережку! Она новая, папа подарил мне их по случаю сегодняшнего праздника. С лазуритом! Ой, что он обо мне подумает. Он решит, что я не ценю его подарки. Я должна ее найти!

– Я тебе помогу, – тут же предложил Ремвар. – Как ты думаешь, где она могла упасть?

– Скорее всего, на дорожке возле теплицы, – высказала предположение Карсина. – Помнишь, ты отошла в сторону и у тебя еще волосы запутались в кусте стелющихся роз? Думаю, именно там ты ее и потеряла.

Ярил с благодарностью улыбнулась подруге.

– Да, ты права. Пойдем поищем там.

– Я с тобой, – вскинулся я и смерил Ремвара оценивающим взглядом.

– Не будь дураком, – возмутилась Ярил. – Карсина вышла в сад, чтобы немного отдохнуть от танцев. Ей совсем не хочется возвращаться в душный зал, а мы не можем оставить ее тут одну. Кроме того, ты обязательно втопчешь в землю мою бедную сережку своими огромными ножищами, причем еще до того, как успеешь заметить. Нас двоих вполне достаточно, чтобы отыскать одну маленькую безделушку. Ждите нас здесь. Мы скоро.

Она встала. Я знал, что не должен отпускать ее разгуливать по темным дорожкам наедине с Ремваром, но Карсина похлопала по скамейке рядом с собой, приглашая присесть, и, конечно же, я как благовоспитанный человек не мог оставить ее в саду в полном одиночестве.

– Давайте побыстрее, – предупредил я сестру.

– Конечно. Сережка там либо есть, либо ее нет, – ответила она.

Ремвар осмелился предложить ей руку, но она с кокетливым осуждением покачала головой и повела его за собой в темноту. Я некоторое время смотрел им вслед, и тут Карсина тихо спросила:

– Ты не хочешь посидеть? Неужели у тебя не устали ноги после танцев? Я так просто падаю. – Она выставила изящную ножку, словно хотела показать мне, как она устала. – Ой, завязка развязалась. Придется пойти в дом. Если я наклонюсь тут, я перепачкаю подол.

– Позволь мне, – задыхаясь от волнения, предложил я и поспешно опустился на одно колено, не опасаясь испачкать новые брюки, поскольку знал, что погода стояла сухая, а дорожки в нашем саду всегда тщательно подметаются.

– Ой, что ты! – вскричала Карсина, когда я взял в руки шелковые завязки ее бальных туфель. – Ты испортишь форму. А ты в ней выглядишь таким мужественным.

– Немного пыли на колене форме не повредит, – проговорил я, млея от комплимента. – Я завязываю туфельки моей сестре с тех пор, как она родилась. У нее узелки получаются слабые и тут же развязываются. Ну, вот. Как? Не слишком туго? Или, может быть, слабо?

Карсина наклонилась, чтобы взглянуть на мою работу. У нее была изящная, как у белого лебедя, шейка, и меня снова окутал запах гардений. Она повернулась ко мне, и наши лица оказались в нескольких дюймах друг от друга.

– Прекрасно, – тихо молвила она.

Я не мог ни пошевелиться, ни членораздельно ответить ей.

– Спасибо, – поблагодарила она меня, наклонилась вперед, и ее губы мимолетно коснулись моей щеки – невинный сестринский поцелуй, от которого сердце у меня в груди забилось точно безумное. В следующее мгновение Карсина отодвинулась от меня и удивленно поднесла руку к губам. – Ой, бакенбарды!

Я в ужасе прикоснулся рукой к щеке.

– Я брился! – вскричал я, а Карсина рассмеялась, и мне показалось, будто в утреннем небе запели ласточки.

– Конечно брился! Я же не имела в виду, что у тебя щетина. Просто у тебя такие светлые волосы, и я думала, что ты еще не бреешься.

– Я бреюсь вот уже целый год, – гордо сообщил я и вдруг понял, как мне с ней легко.

Я поднялся, отряхнул пыль с колена и уселся на скамейку рядом с ней.

Карсина улыбнулась мне и поинтересовалась:

– А ты будешь отращивать усы в Академии? Я слышала, что многие кадеты отпускают усы.

Я с печальным видом провел рукой по остриженной голове.

– Не в первый год. Это запрещено. Может быть, на третьем курсе.

– Мне кажется, они тебе пойдут, – тихо проговорила она, и я принял твердое решение отрастить усы.

Мы некоторое время молчали, глядя на темный сад.

– Мне не хочется, чтобы ты завтра уезжал. Ведь я так долго тебя не увижу, – грустно проронила Карсина.

– Я вернусь домой в конце весны на свадьбу Росса. Вы же на ней обязательно будете.

– Конечно будем. Но это еще очень не скоро.

– Время пролетит незаметно, – попытался ее утешить я и вдруг тоже почувствовал, что до весны ужасно далеко.

– Я слышала, что в Старом Таресе очень красивые девушки и одеваются по последней моде, – отвернувшись от меня, едва слышно прошептала Карсина. – Мама говорит, они пользуются духами и красят веки, а еще их юбки для верховой езды больше похоже на брюки, потому что им наплевать на то, видят ли мужчины их ноги. А еще я слышала, что они не отличаются строгостью нравов, – с беспокойством добавила она чуть громче.

– Вот уж не знаю, – пожал я плечами. – Может быть, это и правда. Но я буду учиться в Академии. Сомневаюсь, что мне доведется видеть там женщин.

– Это замечательно! – воскликнула Карсина и, покраснев, устремила взгляд на носки своих бальных туфелек, а я улыбнулся, радуясь, что она меня ревнует.

Потом я посмотрел на дорожку, ведущую к теплице, и подумал, что Ярил уже пора бы вернуться. Мне ужасно не хотелось уходить, но я знал свои обязанности.

– Пойду посмотрю, где Ярил. Что-то они долго ищут одну сережку.

– Я с тобой, – вызвалась Карсина, встала и взяла меня под руку так легко, словно маленькая птичка уселась мне на локоть.

– Тебе лучше вернуться в дом, а я пойду искать сестру, – вздохнул я, вспомнив о правилах приличий.

– Правда? – Она внимательно посмотрела на меня своими голубыми глазами.

Я не смог заставить себя ответить на ее вопрос, и мы вместе пошли по дорожке. Она была узкой, и Карсине пришлось идти совсем рядом со мной. Я не спешил, опасаясь, что она споткнется в темноте. Потом мы подошли к повороту, и я с огорчением увидел, что мои опасения подтвердились – Ярил стояла очень близко к Ремвару, подняв на него взор. А затем он наклонился и поцеловал ее. Я пришел в ужас.

– Он не имеет права! – оправившись от столбняка, выдохнул я.

Карсина сильнее сжала мой локоть.

– Никакого! – потрясенная не меньше моего, пролепетала Карсина. – В отличие от нас между вашими семьями нет соглашения. Они не предназначены друг другу, как мы с тобой.

Я посмотрел на нее и увидел огромные глаза и слегка приоткрытые губы. Грудь Карсины вздымалась, как будто она только что бежала.

И тут – не знаю, как это произошло, – я ее обнял. Хорошенькая головка девушки трогательно опустилась мне на плечо, а в следующее мгновение я крепко поцеловал ее в губы. Карсина вцепилась руками в мою новую форму, а потом, когда мы смогли оторваться друг от друга, спрятала лицо у меня на груди, словно стыдилась того, что мы сделали.