Миновала лишь часть утра, а он уже убедился, что Сарантий похож на север или на имперскую дорогу по крайней мере в одном: люди в тавернах не были склонны отвечать на вопросы, задаваемые незнакомыми людьми, если речь шла о насилии или о том, чтобы поделиться информацией.

Никто в этом опасном районе не хотел указывать на кого-то другого, а Варгос не так свободно владел речью и не был достаточно хитрым, чтобы незаметно подвести человека к разговору о происшествии вчерашней ночью в лагере Синих. Кажется, все о нем знали – вооруженные солдаты ворвались в лагерь факции и там были убиты, событие заметное даже в этом порочном городе, – но все соглашались говорить только о самом очевидном. На Варгоса бросали мрачные взгляды и замолкали, если он настаивал. Шесть погибших солдат приехали в отпуск из Кализия: они охраняли там границу с бассанидами. Они пили по всему городу несколько дней, тратили взятые в долг деньги. Так поступают почти все солдаты. Это всем известно. Вопрос в том, кто их подкупил, а этого никто не знал или не хотел говорить.

Люди префекта уже появлялись в этом районе, как понял Варгос. Он начал подозревать, после того как кто-то нарочно перевернул его эль в одном баре для моряков, что они узнали так же мало, как и он. Он не боялся ввязаться в драку, но это ничего бы не дало. Он ничего не сказал, заплатил за пролитый эль и пошел дальше под ярким полуденным солнцем.

Он шел по очередному извилистому переулку, направляясь к шумной береговой линии, где на холодном ветру раскачивались мачты кораблей, когда ему была послана одна мысль вместе с воспоминанием об армейском лагере Карулла.

Так он это потом описывал и себе и другим. Ему была послана мысль. Словно она пришла к нему извне, пугающая своей неожиданностью. Он приписал ее богу и оставил в тайне свое воспоминание о той роще в Древней Чаще.

Варгос спросил дорогу у двух подмастерьев, вытерпел их ухмылки по поводу своего акцента и послушно свернул к стенам со стороны суши. Дорога через большой город была долгой, но мальчики оказались честными и не обманули, и в конце концов Варгос увидел вывеску «Отдых курьера». То, что эта гостиница находится возле тройных стен, имело смысл: с этой стороны в Город въезжали имперские курьеры.

Он уже давно слышал об этой гостинице. Разные курьеры приглашали его туда, если ему случится бывать в Городе, чтобы вместе распить с ними бутылку-другую-третью. Когда он был помоложе, он понимал, что выпить с некоторыми из них означает подняться потом наверх, чтобы уединиться, а это его никогда не привлекало. Когда он стал старше, эти приглашения потеряли этот подтекст и просто означали, что он полезный и приятный собутыльник для тех, кто постоянно терпит лишения в дороге.

Варгос задержался на пороге прежде, чем вошел, его глаза медленно привыкали к закрытым ставням и отсутствию света. Первая часть его новой мысли была не особенно сложной: опыт, приобретенный этим утром, подсказывал, что у него больше шансов узнать что-либо у того, кто с ним знаком, чем продолжая задавать вопросы мрачным незнакомцам у гавани. Варгосу пришлось признать, что он и сам не стал бы отвечать на такие вопросы. Ни людям городского префекта, ни любопытному иницию, новичку в городе.

Более глубокая мысль – та, что была ему послана на улице, – заключалась в том, что теперь он искал конкретного человека и считал, что может найти его здесь или узнать о нем что-нибудь.

«Отдых курьера» был довольно большой гостиницей, но в такой час народу в нем оказалось немного. Несколько человек доедали позднюю полуденную трапезу, сидя за столами поодиночке или парами. Человек за каменной стойкой посмотрел на Варгоса и вежливо кивнул. Это не таверна; он ушел очень далеко от гавани. Здесь можно ожидать любезного обхождения.

– Дать пинка в задницу этому варвару, – произнес кто-то в полумраке. – Что он здесь делает?

Варгос вздрогнул, не в силах сдержаться. Страх, бесспорно, но также и нечто другое. В тот момент он почувствовал, как совсем близко мимо него проскользнула тень полумира, запретное колдовство, примитивная тьма посреди Города в ясный холодный день. «Надо будет еще раз помолиться, – подумал он, – когда это закончится».

Он знал этот голос, помнил его.

– Он выпьет или поест, если захочет, ты, пьяное дерьмо. А что ты тут делаешь, позволь спросить? – Человек, подающий еду и питье, сердито посмотрел из-за стойки на темную фигуру.

– Что я здесь делаю? Это была моя гостиница с тех пор, как я поступил на почту!

– А теперь ты не служащий почты. Заметь, я не вышвырнул тебя вон. А у меня руки чесались! Так что следи за своим грязным языком, Тилитик.

Варгос никогда не говорил, что быстро соображает. Ему необходимо было… разобраться. Даже после того, как он услышал знакомый голос, а затем подтверждающее его догадку имя, он подошел к стойке, заказал чашу вина, разбавил его, заплатил, сделал первый глоток, пока все не улеглось как следует у него в голове и узнанный голос не слился с воспоминанием из армейского лагеря. Он обернулся. Еще раз мысленно вознес благодарственную молитву, а потом заговорил.

Теперь он уже был совершенно уверен в себе.

– Пронобий Тилитик?

– Да пошел ты в задницу, – ответила смутная фигура, сидящая в углу за столиком.

Несколько человек повернулись и посмотрели на этого человека, на их лицах читалось отвращение.

– Я тебя помню, – сказал Варгос. – По Саврадии. Ты – имперский курьер. Я там работал на дороге.

Человек в углу рассмеялся, слишком громко. Он явно был нетрезвым.

– Значит, ты и я, мы оба. Я тоже работал на дороге. На лошади, на женщине. Скакал по дороге. – Он снова рассмеялся.

Варгос кивнул. Теперь он более отчетливо видел в приглушенном свете. Тилитик сидел за столом один, перед ним стояли две бутылки, никакой еды.

– Ты больше не курьер?

Он уже хорошо знал ответ, а также еще кое-что. Святой Джад послал его сюда. По крайней мере, он надеялся, что это Джад.

– Ув-в-волен, – отозвался Тилитик. – Пять дней назад. Последнее жалованье, без уведомления. Ув-в-волен. Просто так. Хочешь выпить, варвар?

– У меня есть выпивка, – ответил Варгос. Теперь он ощущал в себе нечто холодное: гнев, но не такой, к которому он привык. – За что тебя уволили? – Ему надо убедиться.

– Опоздал с доставкой почты, хотя это никого не касается.

– Все это знают, – мрачно заявил другой посетитель. – Ты еще расскажи, как жульничал в больнице, выбросил отправленные с тобой письма и распространял болезнь, раз уж заговорил об этом.

– Иди в задницу, – сказал Пронобий Тилитик. – Будто ты сам никогда не спал с заразной шлюхой? Это все не имело бы значения, если бы родианский извращенец не… – Он замолчал.

– Если бы родианин не – что? – тихо спросил Варгос.

И теперь он действительно испугался, ибо очень трудно было понять, почему бог помог ему в этом деле. Он изо всех сил старался не думать об этом, но все время думал о Древней Чаще о «зубире» и о той птице из кожи и металла, которую Криспин носил на шее и оставил там.

Человек за столом в углу не ответил. Это не имело значения. Варгос оттолкнулся руками от стойки бара и снова вышел на улицу. Огляделся, щурясь на солнце, и увидел одного из людей префекта в коричнево-черной одежде. Он подошел к нему и доложил, что человека, нанявшего солдат, которые убили троих вчера ночью, можно найти за столом справа от двери в «Отдыхе курьера». Варгос назвал себя и сообщил, где его можно найти, если понадобится. Он посмотрел, как молодой чиновник зашел в таверну, а потом отправился назад, к себе в гостиницу. По дороге он остановился у другой церкви, больших размеров, отделанной мрамором и украшенной нарисованными картинами, а также остатками настенной фрески за алтарем, на которой летел Геладикос. Фреска была почти полностью стерта. В полумраке и в тишине между службами он молился перед солнечным диском и алтарем, прося указать ему путь, чтобы выйти из полумира, в который он, по-видимому, проник.

Он хотел молиться «зубиру», какую бы древнюю силу его собственного народа тот ни олицетворял, но в душе Варгос ощущал его пугающее присутствие, огромное и темное. Лес на границе в его детстве.