Оккупировав Баку, части 11-й армии приступили к выполнению директивы командования Кавказским фронтом (№6214/с) от 2 мая, предписывавшей «овладеть всей территорией Азербайджана в пределах бывшей Русской империи»{1081}. Практически части 11-й армии уже были нацелены на захват всего Закавказья, поэтому они стремительно продвигались к его южным границам. Следует отметить, что, несмотря на падение Баку, в Азербайджане были отмечены вооруженные выступления патриотических сил. Однако их малочисленные и плохо вооруженные отряды не могли, конечно, противостоять огромной армии. Выступления ополченцев были жестоко подавлены оккупантами. В подавлении восстании и демонстраций принимали участие китайцы. Судя по поступившим сведениям из Баку, последние выполняли там роль палачей. Так, по рассказу одного китайца, за ночь «им пришлось расстрелять 160 человек, похоронить их и засыпать общую могилу»{1082}.

С захватом Баку политическая обстановка вокруг Армении с каждым днем стала все более осложняться и драматизироваться. Еще 4 мая 1918 года глава правительства Армянской Демократической Республики А. Оганджанян направил Народному Комиссару иностранных дел РСФСР Чичерину телеграмму следующего содержания: «2-й Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов объявил права Армении на самоопределение, а председатель Совета народных комиссаров Ленин 13 декабря 1918 года провозгласил Декрет об Армении. Ссылаясь на эти документы, правительство независимой, единой и демократической Армении предлагает правительству социалистической России начать переговоры о заключении договора между двумя республиками на основе признания независимости Армении и права армян на самоопределение»{1083}. На телеграмму правительства Армении кремлевские политики не отреагировали: они сочли, что с правами наций на самоопределение лучше всего разберутся военные.

11 мая командующий фронтом Смилга отдал приказ: «Левому флангу 11 армии выдвинуться в район Нахичевань – Ордубад – Шуша и впредь до разрешения вопроса о границе между Азербайджаном и Арменией смешанной комиссией правительств обоих этих государств иметь в указанном районе гарнизоны достаточно сильные для поддержания порядка и недопущения резни»{1084}.

Руководствуясь этим приказом, части 11-й армии приступили к захвату территорий, искони принадлежавших Армении. Фактически Армения оказалась в тисках между Россией и кемальской Турцией. 22 мая Орджоникидзе направил телеграмму советскому правительству, в которой сообщал: «Ночью вернулся из Карабаха… Думаю, что районы Шуша, Нахичевань, Ордубад, Джульфа будут заняты без сопротивления…»{1085} Однако расчеты большевистского комиссара не оправдались. Части Красной Армии встретили сопротивление со стороны армянских патриотов в Карабахе, Нахичевани и других районах. Особенно выделялись в этом отношении карабахцы. Они мужественно оборонялись, оказывая яростное сопротивление 28-й дивизии 11-й армии. Об этих событиях Орджоникидзе информировал Ленина, Сталина и Чичерина: «Восстание в Карабахе ликвидировано, захвачено 8 орудий с упряжью, лошадьми, 26 пулеметов, большие склады огнеприпасов, винтовок, пулеметов»{1086}. Примечательно, что в Нахичеванском районе против армянских войск сообща действовали 28-я дивизия 11-й армии и турецкая Баязетская дивизия. Кстати, в частях 11-й армии также были турки, взятые в плен русскими войсками в период мировой войны. Орджоникидзе весьма лестно отзывался о турецких аскерах. Одного из них – Сулеймана Нури – решением ЦК КПА и Военсовета 11-й армии в начале июля 1920 года даже направили в качестве комиссара (!) в Карабах для подавления восстания. После неравных сражений армянские отряды вынуждены были отступить. Утром 28 июля 1-й кавалерийский полк 28-й дивизии вошел в Нахичевань. Здесь полк вошел в контакт с подразделениями турецкой Баязетской дивизии. Примечательно, что между захватчиками при взятии Нахичевани никаких эксцессов не было отмечено. Напротив, стороны проявляли друг к другу дружелюбие. 31 июля части 11-й армии заняли Шушу, Ордубад, Джульфу. Забегая вперед, следует отметить, что повстанческое сопротивление частям 11-й армии продолжалось и после провозглашения советской власти в Армении: оно было настолько сильным, что 18 февраля 1921 года красные части 11-й армии вынуждены были оставить Еривань{1087}.

Говоря о захватнических планах большевистского правительства в Закавказье и, в частности, в Армении, следует, однако, особо отметить, что они рассматривались им в свете общей (глобальной) восточной политики, в основе которой лежала бредовая идея «мировой революции». И в этом плане, по замыслу большевистских лидеров, Турция должна была стать «знаменем борьбы народов Востока против империализма». Поэтому Кремль готов был любой ценой поддержать политические интересы и территориальные притязания Турции в Закавказье и этим удержать ее в антиантантовской коалиции. Эта позиция ясно прослеживается в ряде документов, ранее засекреченных фондов партийного архива ЦК КПСС. Так, например, 8 июля 1920 года Сталин по прямому проводу продиктовал для Орджоникидзе в Ростов-на-Дону следующую записку: «Передать по возможности до 24 часов срочно. Мое мнение таково, что нельзя без конца лавировать между сторонами, нужно поддержать одну из сторон определенно, в данном случае, Азербайджан с Турцией. Я говорил с Лениным, он не возражает. Сталин»{1088}. Как видим, большевистское правительство приносит в жертву национальные интересы армянского народа, ориентируясь на Турцию, как на потенциального союзника в борьбе против «мировой буржуазии». Фактически советское правительство совместно с турецким приступило к реализации идеи Халиль-паши[136], который еще в начале весны 1920 года предложил С. Кирову совместными военными усилиями захватить всю Армению{1089} и, разумеется, разделить ее между Россией и Турцией.

Из других документов вновь убеждаемся, что политические лидеры Москвы и Анкары сообща действовали против Республики Армении. Так, в телеграмме Сталина и Орджоникидзе в Москву Чичерину от 5 сентября 1920 года, в частности, говорится: «Пятое – считаем абсолютно необходимым немедленную отправку в Турцию Кемалю полномочных лиц с целью…[137] и информации Москвы, в срочном порядке Азербайджан. Вместе с нами Прокопий Мдивани, Джелал Кархмазов и Бейбут Шахтахтинский, которым немедленно нужно прислать мандаты на переговоры с правительством Кемаля, этой же тройке следовало бы дать и директивы по вопросу о наступлении на Армению. Опоздание с нашей стороны опасно. (Мы и так опоздали.) Шлите мандаты немедленно, экстренным поездом»{1090}… (Выделено мной. – А.А.). На следующий день Сталин и Орджоникидзе отправили очередную телеграмму Чичерину: «Приехал Легран[138] с проектом договора, ультиматума Армянскому правительству им не было предъявлено. Проект договора предоставляет Армении Нахичеванский и Зангезурский уезды, мы получаем право провоза в Турцию оружия и проч., если турки под нашим давлением отходят к границе 1914 года. Проект не может быть подписан немедленно, и начинается[139]в подробном рассмотрении и существенном изменении. Следовало бы выехать Леграну в Москву для разъяснений. Сталин, Орджоникидзе»{1091} (выделено мной. – А.А.).