Должен отметить, что реакция на публикацию «документов Сиссона» среди общественно-политических кругов Запада (и прежде всего в США) была неоднозначна. Одни считали, что большевистский переворот в России – это действительно результат преднамеренного тайного сговора Ленина и его сообщников с германскими властями, и эта позиция, со ссылкой на документы, широко распространялась в периодической печати, находя все большее число сторонников. Иные скептически относились к этому бесспорному факту, но ничем не объясняли свое недоверие к опубликованным документам. Но так или иначе, вердикт, вынесенный американскими специалистами Джеймсоном и Харпером, почти 38 лет не подвергался ревизии. И одной из причин «отсутствия» у ученых интереса к «документам Сиссона», на мой взгляд, было то, что они не имели возможности прикоснуться к оригиналам. Это обстоятельство требует некоторого разъяснения.
Дело в том, что после окончания работы по экспертизе документов Комитет общественного осведомления передал оригиналы президенту США Вудро Вильсону. Казалось, они были надежно спрятаны. Однако позднее, в 1921 году, сотрудники нового хозяина Белого дома, У. Гардинга, не смогли обнаружить в архивах резиденции президента оригиналы документов о большевистско-немецких тайных связях. Более 34 лет оригиналы числились в списке пропавших. Но в декабре 1952 года, когда президент Гарри Трумэн собирался покинуть Белый дом, неожиданно в одном из тайных сейфов его резиденции были найдены «пропавшие» оригиналы.
Этим, очевидно, воспользовался известный американский историк, лингвист и дипломат Джордж Кеннан. Хорошо владея русским и немецким языками, Кеннан с большим энтузиазмом приступил к их научной экспертизе. Предмет исследования настолько захватил Кеннана, что он не упустил случая, чтобы встретиться с экс-премьером России А. Ф. Керенским, чтобы узнать его отношение к «документам Сиссона». Итоги своей работы с оригиналами Кеннан в 1956 году изложил в июньском номере «The Journal of Modern History», издаваемом в Чикаго.
Внимательно изучив труд Кеннана, к сожалению, должен констатировать, что он меня разочаровал. Удивило меня прежде всего то, что он, бесспорно авторитетный ученый, из 70 документов подверг экспертизе относительно полно лишь 12 (№№ 5, 7, 9, 15, 17, 19, 22, 23, 27, 37А, 43, 53){680}. При выполнении столь серьезной и сложной задачи Кеннан почему-то пренебрег многими приемами и методами источниковедческого анализа письменных документов, выработанными исторической наукой. Фактически при экспертизе Кеннан основное внимание уделил графологическому аспекту. Причем экспертизе подверг не резолюции, подписи и прочие пометки, сделанные на документах руководителями советского правительства и чиновниками различных ведомств, как следовало бы поступить, а письмо некоего А. Оссендовского от 13 ноября 1917 года, адресованное своему приятелю «Евгению Петровичу»{681}.
Сравнивая почерк Оссендовского с подписью «Bauer», сделанной на документах начальником Русского Отделения германского Генштаба латинскими буквами, Кеннан находит в буквах «В», «а» и «u» сходство{682}. Это, по-видимому, случайное сходство послужило для него зацепкой для пространного расплывчатого размышления и «основанием» для выводов, отличных от устоявшихся. Но Кеннан дальше общих размышлений и суждений не пошел, ибо прекрасно понимал, что малейшая попытка идентифицировать почерки, содержащиеся в совершенно разных источниках, вольно или невольно приведет к абсурдному выводу о том, что Бауэр и Оссендовский одно и то же лицо. И хотя доводы Кеннана касательно противоречивости «документов Сиссона» носят абстрактный характер, неубедительны и требуют серьезных научных аргументации, тем не менее он все же делает претенциозное заключение: «фактически существует сильная очевидность противоположного» (мнения. – А.А.){683}, то есть мнения, противоположного Джеймсону и Харперу.
Заключение Кеннана, естественно, пришлось по душе кремлевским идеологам[96]. Однако на эту работу они никак не отреагировали, полагая, что лучше будет, если о «документах Сиссона» научная, да и вообще широкая общественность страны «победившего социализма» вообще не будет знать. Лишь после распада коммунистической империи на страницах периодических изданий стали появляться многочисленные статьи, в которых на документальной основе осуждалась преступная деятельность большевиков во главе с Лениным и их последователей.
Но о «документах Сиссона» ничего не публиковалось. Убедившись, что новая власть не расправляется с инакомыслящими, как это делали большевики после захвата власти и на протяжении всей 70-летней истории, постепенно заговорили адепты коммунистической идеологии. Уже в 1991 году было опубликовано несколько сборников статей{684}, в которых делалась отчаянная, но безуспешная попытка реанимировать Ленина и марксистско-ленинскую идеологию, находящуюся уже на свалке истории, вернуть наше общество в тоталитарное прошлое.
Поскольку все эти статьи и отдельные работы ни прямо, ни косвенно не касались «документов Сиссона», то ограничусь оценкой и анализом лишь тех публикаций, авторы которых в одних случаях прямо, а в других косвенно поддерживают выводы Кеннана{685}. Прямо скажу: амбициозные и бестактные статьи, опубликованные в «Правде», не заслуживают того, чтобы уделить им хоть какое-либо внимание. Поэтому подробно остановлюсь на статье, опубликованной в журнале «Новая и новейшая история», которая по ряду причин требует серьезного разбора.
В статье «Большевики и «германское золото». Находки в архивах США» ее автор, некий В. А. Мальков, то ли по наивности, то ли по какой-либо другой, неведомой науке причине, как мне показалось, полагает, что путем подлога, фальсификации и извращения фактов и событий можно достичь научного признания. Впрочем, не будем голословными, а приступим к разбору статьи. Уже на первой странице своего наукообразного труда наш исследователь ставит странный вопрос: «Почему, например, выдающиеся российские политики прошлого, дипломаты и государственные деятели, живые участники и свидетели драматических событий 1917 года так вяло и недружно отреагировали на сообщения о том, что Ленин вернулся весной 1917 года в Россию с заданием германского Генштаба подорвать военную мощь страны изнутри, добиться сепаратного мира?»{686} (Выделено мной. – А.А.). Удивляет нас, как можно браться за столь серьезную проблему, совершенно не зная литературу вопроса и не соприкасаясь с источниками?! Если бы наш незадачливый автор перелистал хотя бы 31-й том сочинений Ленина, бегло просмотрел такие издания, как «Рабочая газета», «Дело народа», «Единство», «Живое слово», «Речь», «Голос солдата», «Петроградская газета», «Маленькая газета», «Известия» и другие, то, думается, что такой вопрос у него не возник бы.
О содержании этих газет достаточно подробно было сказано в 5-й главе. Здесь же еще раз остановлюсь на признании Ленина, что в апрельских демонстрациях «из лозунгов часто попадается надпись на знаменах «долой Ленина»{687}. «Русская воля» во весь голос говорит «Ленин – предатель!»{688}. «Маленькая газета» решительно требовала «расследования обстоятельств приезда Ленина и других большевиков через территорию Германии»{689}…
Не разобрался автор статьи и с обращением князя Г. Е. Львова вечером 4 июля 1917 года к редакторам столичных газет с просьбой снять материалы, обвиняющие Ленина и его сообщников в государственной измене якобы из-за их «поверхностности и необоснованности». Ох, как далек автор от истины. А она заключалась в том, что многие члены коалиционного правительства, «выдающиеся российские политики», и лидеры партии эсеров не меньше, чем большевики, боялись расследования дела о «немецких деньгах» и возвращении политических эмигрантов в Россию через территорию Германии. А причин для боязни было больше, чем можно предположить. Лидеры партии эсеров так же, как и вожди большевиков, имели тайные связи с германскими властями и их спецслужбами. Они так же получали от немцев денежную помощь, обещая вести пацифистскую пропаганду в России. Наконец, многие эмигранты из партии эсеров во главе с Виктором Черновым возвратились в Россию весной 1917 года тем же путем, что и большевики. Достаточно ознакомиться с двумя совершенно секретными документами, чтобы в этом убедиться.
