Документ № 11 весьма серьезный во всех отношениях. Но по объективным причинам Сиссон не мог дать развернутого комментария. В качестве же замечания должен сказать, что он обязан был заметить дезинформационную запись, сделанную на документе Я. Раскиным. Дело в том, что Менжинский не был Председателем ЦИК. А теперь по существу самого документа.
Уехав на родину в США, Э. Сиссон, естественно, не мог знать о судьбе Резолюции Рейхсбанка № 12 378 от 28 декабря 1917 года. Но этот пробел в работе вдумчивого дипломата уже восполнен. Из 9-й главы читатель знает, что все пункты Резолюции и прочие требования Германии были не только выполнены большевистским правительством, но и перевыполнены. Достаточно вспомнить, что, кроме грабительского Брестского договора, 27 августа 1918 года был подписан к нему дополнительный русско-германский договор, состоящий из территориального и финансового соглашений. По последнему Россия обязывалась уплатить гибнувшей под ударами Антанты Германии 6 млрд. марок, из них около 450 кг (!) золотом на сумму около 2,5 млрд. марок. Это был настоящий грабеж России, который осуществлялся руками Ленина. За Германией сохранялась оккупированная территория площадью более 1 млн. кв. км…
Следует отметить, что Германия в счет репарации расплачивалась с Францией русским золотом. Вот что в этой связи писала берлинская газета русских эмигрантов «Накануне» 11 июня 1922 года:
«Сенатор Баден Виллен обратился к министру финансов (Франции. – А.А.) с письменным запросом относительно 400 млн. рублей золотом, которые были уплачены Германии на основании Брест-Литовского договора. Сенатор желает знать, что случилось с этой суммой. Находится ли эта сумма все еще в банке Франции? Не было ли допустимым употребить эту сумму на уплату части процентов, следуемых французским держателям русских займов?»
Беспрецедентный случай: два государства, входящие в Антанту (Англия и Франция), получают от побежденной Германии контрибуцию, а третье государство – Россия, наоборот, обязывается платить контрибуцию Германии.
Думается, нет необходимости вновь приводить факты, изложенные в предыдущей главе. Следует сказать о другом: собранная Сиссоном информация заслуживает доверительного отношения.
Документ, который приведен ниже, имеет чрезвычайно важное значение для изучения политики большевиков в период мирных переговоров с Германией в Брест-Литовске. В советской историографии эти события целиком фальсифицированы. В роли предателя России представлен один Троцкий, который своей формулой «ни мира, ни войны» якобы поставил советскую власть перед угрозой гибели, а «благодетель» Ленин «разоблачал» (?) «авантюристическую и гибельную для советской республики тактику Троцкого». По сути, был разыгран своего рода политический спектакль, в котором каждый большевистский руководитель имел свою роль в соответствии со сценарием, расписанным германскими политиками.
«No 771. ДЕЛО МИРНОЙ ДЕЛЕГАЦИИ. (Секретно) Брест-Литовск, 31-го декабря, 1917 г. В Совет Народных Комиссаров:
Товарищ Л. Троцкий поручил мне довести до сведения Совета Народных Комиссаров мотивы его телеграфного предложения арестовать Румынского дипломатического Представителя в Петербурге.
Генерал Гофман, ссылаясь на совещание, которое имело место в Брест-Литовске между членами Германской и Австро-Венгерской делегаций 29-го Декабря, представил Русской Делегации от имени Германского и Австрийского Верховного Командования (в связи с этим была представлена расшифрованная радиотелеграмма) конфиденциальное требование относительно немедленного побуждения Румынской Армии признать необходимость перемирия и принимать условия демократического мира, выработанные Русскими Делегатами.
Непреклонность Штаба и всего командного состава Румынской Армии, о которой Верховное Командование Германской Армии получило самые точные агентурные сведения, портит прекрасное впечатление, произведенное в Германии и на всех фронтах русским предложением мира, которое дало возможность снова стимулировать общественное мнение против Англии, Франции и Америки, и эта непреклонность может привести к таким нежелательным и опасным осложнениям в вопросе о мире, что Германская армия перейдет на нашем фронте в атаку и что территории, занятые в России, будут анексированы.
Генерал выразил мнение, что против мира могут быть казаки, некоторые украинские полки и кавказская армия и что в таком случае эти последние соединятся с Румынскими Армиями, что, согласно сведениям, имеющимся в Германском Штабе, входит в разсчеты Каледина и Алексеева.
В интересах Германской и Австрийской Делегаций в высшей степени важно, чтобы в том, что касается заключения перемирия и принятия условий сепаратного мира между Россией и Германией, существовало полное согласие, ибо в данном случае Германское и Австрийское Верховные Командования предложат Румынии свои условия мира и будут иметь возможность возобновить свои операции на Западном фронте в очень большом размере; в то же самое время генерал Гофман в течение разговора с товарищем Троцким дважды намекнул на необходимость немедленного начала этих военных операций.
Когда тов. Троцкий заявил, что Совет не имеет никакой возможности повлиять на Румынский Штаб, то генерал Гофман указал на необходимость посылки надежных агентов в Румынскую Армию и на возможность ареста Румынской Миссии в Петрограде и на возможность принятия репрессивных мер против Румынского Короля и Румынского командного состава.
После этого интервью, тов. Троцкий по кабелю предложил арестовать Румынскую Миссию в Петербурге со всеми ее членами. Этот доклад посылается со специальным курьером, тов. И. Г. Бросовым, который имеет лично передать Комиссару Подвойскому некоторые сведения секретного характера относительно посылки в Румынскую Армию тех лиц, имена которых тов. Бросов сообщит. Содержание этим лицам будет уплачено из наличности Германского «Нафте-Индустриал Банк», который купил в окрестностях Бореславля предприятие Соединенной Акционерной Компании «Фанто и К». Главное управление этими агентами было доверено, согласно указанию генерала Гофмана, некоему Вольф Вонигель, который наблюдает за военными агентами стран, находящихся в союзе с нами. Что касается Английских и Американских Дипломатических Представителей, то генерал Гофман выразил согласие Германского Генерального Штаба на меры, принятые тов. Троцким и тов. Лазимировым, по отношению к наблюдению за их деятельностью.
Член делегации: А. Иоффе.
(Пометки на полях.)
Тов. Шишкевич: Снимите копию и пошлите Комиссару Иностранных Дел, лично тов. Залкинду.
(Места, напечатанные вверху курсивом, были помечены: Сандерсу.
Доложено 4-го января относительно ареста Диаманди и других.
М. Шиткевич.
5-го Января 1918 года. – В канцелярию. Пошлите спешную телеграмму Троцкому относительно ареста Румынского Посланника. – Савельев.
Примечание. (По телеграмме Февраля 9-го). Число 12-го января (нового стиля) канун Русского Нового Года. В эту ночь Румынский Посланник был арестован в Петрограде и был освобожден только по соединенной просьбе всех посольств и миссий в Петрограде; затем он был выслан из России. Это письмо указывает, что Троцкий принял личную просьбу генерала Гофмана за приказание с его стороны. Важнее всего то, что этим срывается маска с публичных протестов Ленина и Троцкого, что они будто бы пытались препятствовать тому, чтобы мирные переговоры с Германией были сведены к военной выгоде Германии и во вред военным интересам Соединенных Штатов, Англии и Франции. Наоборот, обнаруженная здесь цель – заключается в том, чтобы помочь Германии путем возбуждения чувств против Англии, Франции и Соединенных Штатов и тем самым предоставить Германии возможность приготовиться к наступлению на Западном фронте. Приводится название Германского Банка, платившего большевистским агитаторам среди Румынских солдат. Не является ли Вольф Вонигель, руководящий действиями агентов, известным в Америке Вольф фон-Игель? Сходство имен поразительное. Наконец, генерал Гофман и Германский Штаб удовлетворены наблюдением Троцкого над американскими и английскими дипломатами. Иоффе, который подписал письмо, – член Русской Комиссии Мира. С тех пор, как письмо это было написано, Залкинд уехал в Швейцарию со специальной миссией.
Примечание. (6-го июля, 1918 года). Он не доехал, так как ему не удалось проехать через Англию, и в Апреле он находился в Христианин»{751}.
