Корова или не могла помочь им, или не понимала, чего от нее хотят, а весила она столько, что четверым мужчинам было не под силу вытащить ее из ямы. Сэр Губерт поднял такой шум, что спасатели увидели Джима, только когда тот приземлился рядом с ними с таким же грохотом, какой произвел под окном домика вдовы Теббитс. Все тут же развернулись и уставились на него.

– Дракон! – вскричал сэр Губерт, вытаскивая меч из ножен.

Рыцарь побледнел, но меч держал уверенно. Несмотря на все свои недостатки, сэр Губерт не был трусом. В эти времена трусы, независимо от сословия, к которому они принадлежали, не доживали до зрелых лет.

Было ясно, что никто не узнал сэра Эккерта, как узнавали своего хозяина в обличье дракона его собственные арендаторы. Люди сэра Губерта были безоружны, если не считать заткнутых за пояс ножей, обычно используемых в хозяйстве. Они моментально выхватили их и начали прикидывать, что еще может сойти за оружие, – у двоих имелись длинные колья, у третьего совершенно бесполезная в сложившемся положении веревка.

Конечно, они выглядели глупо. Даже если бы все пятеро были в доспехах и при полном вооружении, они, скорее всего, погибли бы, схватившись всерьез с драконом таких внушительных размеров. Пожалуй, они могли бы серьезно ранить его, но если бы он и погиб, то последним.

– Не будь ослом, сэр Губерт. – Фраза из лексикона двадцатого века прямо-таки сорвалась с языка Джима. Что ж, она сейчас как нельзя более уместна, подумал он. – Я Джеймс Эккерт, твой сосед. Только в обличье дракона. Не могу ли я чем-нибудь помочь?

Сэр Губерт еще не пришел в себя, однако кончик его меча опустился на несколько дюймов.

– Надо же! – недоверчиво проговорил он.

– Я облетал свои земли, чтобы посмотреть, что сделала с ними пурга, – сказал Джим. – И, пролетая мимо, увидел, что у тебя что-то стряслось. Вот я и приземлился.

Сэр Губерт опустил меч, но все еще не торопился вложить его в ножны:

– Черт побери, если это на самом деле ты, то почему в таком виде?

– В обличье дракона я гораздо сильнее, а ведь могло оказаться, что кому-то нужна помощь, как, например, тебе, – сказал Джим. – Оставь свои выкрутасы и пораскинь мозгами, Губерт.

– Дьявольщина! Откуда, будь я проклят, мне знать о твоих намерениях? – вскричал рыцарь. – Может, ты хочешь сожрать нас.

– Я не кровожаден, – сказал Джим. – Ты достаточно часто обедал в Маленконтри, чтобы знать это, Губерт.

– Ладно... – Сэр Губерт вложил меч в ножны. – Чем ты можешь помочь нам?

– Пока и сам не знаю, – ответил Джим. – Дай взглянуть. Куда это провалилась твоя корова?

– Да в обыкновенную яму, – проворчал сэр Губерт. – Если бы эта тварь хоть чуточку соображала, давно бы выбралась. Будь она неладна!

– А что за яма? Края у нее крутые? Пологие?

– Пологие, – сказал сэр Губерт. – И если бы корова немного помогла нам, мы бы ее уже вытащили.

– Если края пологие, я постараюсь залезть в яму и приподнять животное, а вы тяните за веревку; возможно, корова и выберется.

– Она лягнет тебя. – Сэр Губерт все еще не находил себе места.

– Может быть, – сказал Джим. – Посмотрим.

Он подошел к яме. Корова, которая раньше находилась с наветренной стороны, теперь неожиданно учуяла дракона, а увидев его рядом с собой, в ужасе замычала. Джим сложил крылья, нащупал под снегом скат ямы и пополз вниз сбоку от животного. Корова замычала снова, взывая о помощи. Но Джим быстро прижал ее своей тушей к противоположному краю ямы – зажатое с двух сторон и увязшее в глубоком снегу животное уже и не помышляло о том, чтобы противостоять внезапно объявившемуся соседу.

Лягнула его корова или нет, Джим так и не понял. Но он сумел зарыться глубоко в снег и подставить плечо под брюхо животного. Плотно прижатая плечом Джима к краю ямы корова в последний раз промычала от полной безысходности.

Джим глубоко вздохнул и выжал вес – так действует присевший человек, беря груз на плечо. Корова была тяжеловата, но и мускулы Джима намного превосходили мощью человеческие. Животное взмыло вверх и, завалившись на бок, растянулось на краю ямы. Корову тут же оттащили в сторону и принялись увещевать, призывая встать на ноги.

Джим выбрался из ямы самостоятельно.

– Ты легко справился с этой тварью, – пробурчал сэр Губерт чуть ли не обиженно.

– Ты необыкновенно любезен, – ответил Джим, зная, что слова рыцаря выражают, пожалуй, верх благодарности, на которую тот способен.

Джим взлетел вновь – пора было возвращаться в замок.

Ветер дул с юго-востока, и Джиму потребовалось набрать необходимую высоту, чтобы, сделав длинный вираж над землями сэра Губерта, лечь на курс к Маленконтри.

Он поднялся уже достаточно высоко, когда вдруг понял, что непроизвольно смотрит в сторону леса, в котором стоит домик Каролинуса.

Он собирался поговорить с Каролинусом, своим учителем магии, еще когда вместе с Энджи и юным Робертом Фалоном в сопровождении свиты возвращался с празднования Рождества у графа Сомерсетского, а с тех пор прошел почти месяц. Но постоянно что-то мешало.

Сейчас самое время ненадолго заглянуть к Каролинусу и обсудить с ним пару относящихся к двенадцатидневному пребыванию у графа вопросов, которые до сих пор не давали Джиму покоя.

Первым делом он, конечно, должен принести Каролинусу извинения за своего спутника, который на протяжении тех двенадцати дней постоянно донимал мага своей особой...

Хотя и в замок пора, Джим уже и так опоздал к ленчу. Энджи ждет его в большом зале. Ей, по всей вероятности, придется возиться с Робертом, который будет искать его...

Роберт постоянно требовал внимания, даже в самых, казалось бы, простых ситуациях; Джим до сих пор сомневался, правильно ли он поступил, взяв здесь, в четырнадцатом веке, на воспитание сироту благородного происхождения. Таким тут одна дорога – в воины. Сам Джим, по существу, воином не был. Его взгляды на жизнь, вынесенные из двадцатого века, не пойдут Роберту на пользу. Впрочем, Роберт еще слишком молод, чтобы разделять с опекунами ленч в большом зале.

Джим все еще был на распутье. И все-таки он решил, что Энджи не будет его дожидаться и поест одна. Ничего страшного не случится. Ну а он перекусит тем, что останется, когда вернется в Маленконтри.

И Джим взял курс на вершины деревьев, скрывающих расчищенную от леса поляну, на которой стоял домик Каролинуса.

Поляна была достаточно велика, примерно с футбольное поле. Вокруг стеной стояли высокие дубы и тисы. Снег шапками лежал на деревьях и покрывал землю в радиусе десяти ярдов от домика, оставляя свободным правильный круг, в котором царило лето.

В круге стоял не тронутый снегом домик. Рядом зеленела трава, цвели цветы, а из небольшого бассейна бил фонтан и время от времени выскакивали, как дельфинята, не то золотые рыбки, не то миниатюрные золотистые русалки. Чтобы сказать наверняка, надо было иметь очень уж острое зрение.

Аккуратная, посыпанная гравием дорожка вела от фонтана к двери маленького неказистого домика с остроконечной крышей, которому, казалось, здесь было не место. С другой стороны, он не мог находиться ни в каком другом месте, а должен был стоять именно здесь, в окружении зеленой травы, по соседству с бассейном, из которого выскакивали золотистые создания.

Джим с грохотом приземлился в самом конце дорожки, но никто не вышел из домика на шум, чтобы встретить гостя. Джим обернулся человеком. Если раньше, когда только начинал заниматься магией, он не обращал внимания на экипировку при своих превращениях, то потом уже не забывал о ней, и сейчас был тепло одет. Сэр Эккерт подошел к двери домика и тихонько постучал.

Не дождавшись ответа, он осторожно толкнул дверь и вошел.

– А, это ты, Джим? – Каролинус поднял на него глаза. Он сидел в большом кресле с подушечкой для головы. На столе перед Каролинусом лежал какой-то открытый фолиант; на одном из коленей мага, как бабочка на ветке, сидела маленькая грациозная зеленая наяда. Каролинус посмотрел на нее. – Тебе лучше сейчас заняться своими делами, дорогая, – мягко сказал он. – Мы закончим нашу беседу попозже.