И поскольку Логика — это не просто коллекция исторических воспоминаний мышления о себе самом, о всех зигзагах и извилинах пройденного (к объективной истине) пути, а наука, постольку она и выделяет в мышлении лишь те всеобщие и необходимые формы и закономерности, в рамках которых протекает процесс производства (становления) истины, или как говорят иногда логики, — формы и законы «истинного мышления».
Под «истиной», если не расставаться с тем смыслом этого слова, который оно имело и имеет во всякой сколько — нибудь продуманной системе философских понятий, — понимается именно факт согласия знания с его предметом, субъективного образа с его объективным прообразом (как бы далее ни понимались эти соотносящиеся элементы). Это — чисто функциональная характеристика знания (образа), а вовсе не та чувственно — воспринимаемая реальная телесная форма, в которой это знание овеществлено в ткани мозга или языка человека, в «теле» субъекта. Это — характеристика знания по его отношению к объекту, к «другому», а не к «самому себе».
И если знание (мышление как объект Логики) НЕ ЕСТЬ ВЕЩЬ, — то есть реальный, телесно — фиксированный в материи мозга или языка, и потому чувственно — воспринимаемый «предмет», а есть ИДЕАЛЬНЫЙ ОБРАЗ той или иной вещи (в том числе и мозга, и языка), то есть форма, «отличная от его чувственно — воспринимаемой телесной реальной формы» (Маркс), то и об «истине» можно говорить лишь в одном — единственном случае. И именно — в том, когда между собою соотносятся не две вещи, не формы двух разных чувственно — воспринимаемых вещей, а ФОРМА СУБЪЕКТИВНО — ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ, с одной стороны, и ФОРМА ТОЙ ВЕЩИ, или системы таких вещей, на которую эта деятельность направлена и в которой она выполняется, с другой.
Если стоять на точке зрения диалектического материализма, проблему истины надо понимать как проблему согласия (совпадения, тождества) форм и законов субъективной деятельности человека — с формами и законами объективной реальности, т. е. мира естественно — природных и общественно — исторических явлений.
В Логике (и только в Логике) мышление понимается и исследуется как процесс производства истины (а не заблуждения, что само собой понятно), — или, что то же самое — как истина в процессе ее производства. «Не психология, не феноменология духа, А логика, — отмечал В.ИЛенин, — вопрос об истине» (Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 29. С. 156).
Ни в коем случае — не как индивидуально — психический акт, совершающийся в голове отдельного индивида и протекающий по совсем другим законам (которые раскрывает психология, физиология высшей нервной деятельности и т. д.) и выражающийся в совсем других формах (их списывает и исследует та же психология, лингвистика и другие научные дисциплины). Эти науки действительно исследуют ту самую «специфику проявления законов диалектики» внутри субъекта, т. е. в специфических механизмах его сознания и воли, от которой диалектика абстрагируется именно потому, что она — Логика, а не психология, не лингвистика, не бионика, не кибернетика или какая — либо другая «частная» дисциплина.
Самые «внутренние механизмы», специфические формы и законы психофизиологических актов Логику могут интересовать ровно столько же, сколько и специфически — химические, специфически — гидродинамические и т. д., и т. п. формы и закономерности. «Специфика» в этом смысле слова — попросту не ее предмет. Это предмет других наук, и Логика — в силу того самого разделения труда между науками, которое выделило ее в особую науку, просто не может заниматься вещами, относящимися к компетенции других наук. (В противном случае она утрачивает свою определенность, свою специфику и перестает быть Логикой).
Логика, разумеется, рассматривает факты, относящиеся к сфере человеческого сознания, или «мышление», понимаемое как субъективно — психологический процесс, как одна из форм сознания. Но ведь ее интересует специально не «сознание» как таковое, а лишь то содержание этого сознания, которое не зависит ни от человека, ни от человечества, то есть объективная истина, ее «специфические» контуры, формы и законы становления.
Но сказать, что Логика рассматривает не «вообще мышление», а мышление как знание в его развитии, как истину в процессе ее становления, это все равно, что сказать, что предметом Логики являются объективно — всеобщие (точнее, универсальные) законы и формы предмета познания, т. е. самой действительности, отражаемой в истории познания. Поэтому «логическое» — это полный синоним универсального, объективно — всеобщего.
Это — абсолютно тождественные выражения, ибо «истина» — объективное знание (понимание) объективной реальности — только в процессе ее постоянного, непрерывного и никогда не завершенного производства и воспроизводства и существует в действительности. Она не отделяется от него в виде особого, вещественно — фиксированного «продукта», на манер того, как выпеченный хлеб обособляется от процедуры его выпечки или как отчеканенная монета от операций по ее чеканке. Если «истина» подвергается такому изъятию, фиксируется и в этом фиксированном виде противопоставляется продолжающемуся процессу познания, то она тем самым и перестает быть «истиной», — она становится догмой, то есть одной из самых распространенных разновидностей заблуждения, видом разногласия знания с развивающейся действительностью.
И сказать, что Логика занимается исключительно всеобщими формами и законами развития знания — это значит лишь выразить другими словами то совершенно справедливое положение, согласно которому ее «специфические» законы — это законы, одинаково управляющие и объективным миром, и процессом его «субъективного» отражения, воспроизведения. То есть — логические законы это и есть всеобщие законы И природы, И общества, И нашего собственного мышления. И внешнего мира, И мышления. А не только внешнего мира, также как и не только «мышления».
Признавать же существование логических законов и форм мышления, присущих — де исключительно мышлению — в отличие от отражаемого в нем мира, — и именно в этом видеть их «специфику», значит бессознательно или сознательно, вольно или невольно, отходить от принципа отражения в логике, в понимании самой сути мышления. Это значит отходить от последовательного проведения линии материализма в логике. Ибо с точки зрения материализма «мышление», то есть знание в его развитии, это И ЕСТЬ отражаемый в человеке реальный мир, и законы «мышления», понимаемого так, а не в качестве психофизиологического акта, это И ЕСТЬ законы организации и развития самого реального мира, познанные и познаваемые человеком.
Поэтому если диалектика есть наука о всеобщих законах развития действительности, внешнего мира и мышления, то это означает, что только она И ЕСТЬ логика. В самом прямом, точном и категорическом смысле этих слов. Диалектика всегда И БЫЛА логикой. Разумеется, там, где она была действительно живой наукой. Поэтому — то «не надо двух слов», а не только двух разных наук.
Как Логика — как «Наука логики» — диалектика ведь и родилась в качестве особой науки. Это ведь просто факт, что Гегель, впервые систематизировавший ее основные категории и законы, т. е. придавший ей «форму науки», выявил ее именно в развивающемся мышлении, а не где — нибудь еще, а диалектику природы и общества видел лишь постольку, поскольку она уже выразилась в мышлении (т. е. в развивающемся знании), поскольку она уже стала «логическим» фактом…
Как Логика диалектика понималась и Марксом, и Энгельсом. От того, что Маркс и Энгельс критически — материалистически преобразовали гегелевскую концепцию мышления, поставив гегелевскую Логику «с головы на ноги», она ведь вовсе не перестала быть Логикой. Наоборот, — только тут она и обнаружила всю свою силу именно в качестве Логики, в качестве науки о формах развития всего мыслимого мира, т. е. реального мира естественно — исторических и общественно — исторических явлений, в том числе и самого мышления.
