— Что ты намерен делать с этой парочкой? — спросил президент.

Комптон жестом велел охраннику отпереть дверь.

— Я думаю, у них многому можно научиться. Но еще я думаю, что они предали родину, предали тот мир, который называли своим. Их род две тысячи лет знал о коалиции Юлиев абсолютно все, но самонадеянно молчал. Мы с тобой потеряли много замечательных ребят только оттого, что коалиции позволили творить свои дела безнаказанно, и в этом их вина — сколь бы ни благородны были их намерения.

Дверь открылась. Найлз переступил порог, заглянул в обставленный нехитрой мебелью двухкомнатный изолятор и замер. Плечи его поникли.

— Что за…

Слова так и не сорвались с губ президента. Он увидел, куда смотрит Комптон.

Кармайкл Ротман и Марта Лафлин мирно сидели на узенькой кушетке. Голова Марты покоилась на левом плече Ротмана, и все выглядело так, словно старики просто заснули. На столике перед ними валялся на боку пустой пузырек. Весь морфий пропал.

Найлз вошел и ощупал у обоих запястья, взял со стола записку, прочел ее и протянул президенту. На ней было выведено: «Виновны».

Комптон уселся в тесное креслице и закрыл лицо руками.

Президент с любопытством оглядел стариков, положил записку на место и покачал головой.

— При всех своих знаниях и мудрости… они не нашли лучшего способа загладить вину?

Найлз поднял глаза.

— У людей, которые много знают, развивается смертельная болезнь. Имя ей — недостаток воображения… Нет, — он направился к двери, — они не видели иного пути. Именно поэтому их род прервался. — В дверях Найлз обернулся. — Так и должно было произойти.

Тихий океан

В двухстах милях восточнее Японии

Генерал-майор Тхон Си Куан, бывший командующий вооруженными силами Корейской Народной Демократической Республики, облачился в белую шелковую рубашку и белые же муслиновые брюки. Сидя на корме двухсотфутовой яхты, зарегистрированной на одну из корпораций Томлинсона, он потягивал холодный чай. Экипажу было приказано не спеша следовать к Тайваню, где Куану вручат достойную награду за верную службу коалиции Юлиев.

Бегство из Кореи генерал спланировал давно. Он отчалил от берега на простой рыбачьей лодке, а на яхту перебрался уже в Японском море, в заранее оговоренной точке. Куан понимал, что объявлен одним из опаснейших преступников всепланетного масштаба, но получив деньги, он легко уйдет от преследователей, когда весь мир зашатается под ударами коалиции. Предложенная за поимку награда была попросту смехотворной, если учесть масштаб его преступлений, — жест со стороны американцев скорее символический.

Стюард подал ему еще стакан чая со льдом и направился на камбуз роскошной яхты. А поставив поднос на столик, вдруг повернулся и стремительно зашагал к хищно заостренному носу судна, где уже собралась вся команда.

Он закрепил на носу яхты портативный радиомаяк и жестом велел всем лезть за борт.

С оборудованного новейшими приборами мостика выскочил капитан и закричал на них, однако пятнадцать членов команды спокойно сели в лодку, завели мотор и отошли. Тут-то капитан и услышал гул прямо над головой.

Щурясь, он посмотрел на залитое солнцем небо, но так и не увидел своей смерти. Две американские ракеты разорвали в клочья роскошную яхту стоимостью двадцать два миллиона долларов.

Два палубных истребителя «Суперхорнет» с авианосца «Теодор Рузвельт» с ревом вышли из пике и устремились вверх.

Жюри присяжных из пятисот погибших моряков американского флота вынесло генерал-майору Тхон Си Куану свой приговор.

Штаб-квартира ФБР

Вашингтон, округ Колумбия

Уильям Томлинсон и женщина, известная как Далия, сидели в тесной комнатушке. Томлинсон только таращился по сторонам, он не произнес ни слова с того момента, как оказался вместе с бывшей подельницей.

Вошел Карл Эверетт, а с ним Менденхолл и Райан. Дверь осталась открытой. Они просто стояли, не говоря ни слова. Лишь Эверетт вытащил что-то из кармана и положил на стол перед закованной в наручники парочкой, затем опустился на стул и стал ждать.

Прошло полминуты. В комнату вошел президент Соединенных Штатов и сел напротив двоих уцелевших членов коалиции. Секунд пятнадцать он молча смотрел через стол.

— Вы подписали документ, который освобождает меня от ответственности за все преступления в обмен на сотрудничество с вашими людьми, — заявила Далия, сообразив, что Томлинсон не намерен раскрывать рта.

Президент достал из кармана исписанный листок и поправил на столе принесенный Карлом мобильный телефон, чтобы каждое слово было слышно как можно отчетливей.

— Уильям Томлинсон и Лорейн Мэтисон, известная также как Далия, вы обвиняетесь в государственной измене и преступлениях против человечества. Я, президент Соединенных Штатов, действуя по законам военного времени, приговариваю вас к смертной казни. Приговор будет приведен в исполнение в Федеральной тюрьме Ливенворт.

Он собирался встать, но Далия затрясла головой.

— Вы не посмеете!.. Есть конституция… Я требую суда!

Президент внимательно разглядывал женщину, потом бросил взгляд на Томлинсона. Тот наконец понял, что происходит, и теперь не сводил глаз с Далии.

— Власть дает право быть беспощадным, — пробормотал он.

— Верно, мистер Томлинсон. Если выяснится, что, вздернув вас, я преступил закон — так тому и быть. Переживу.

Президент встал и вышел из комнаты.

— Человек, который спас вашу жалкую жизнь, мертв. Он бы не одобрил решений президента, потому что был эталоном справедливости. Это я знаю точно: мы стали близкими друзьями, — заговорил Эверетт, склонившись над столом. — Одного мой друг не понимал: иногда гадким людям и смерть полагается гадкая. Вроде вашей — дергаться в петле.

Эверетт взял телефон и направился к выходу, затем остановился и в последний раз посмотрел назад.

— Я очень хотел бы походить на своего покойного друга, но я не такой. И я всегда буду спокойно засыпать с мыслью о том, что вы двое горите в аду.

В коридоре он остановился, поднес к уху телефон и сказал:

— Все кончено. Отдыхай. Мы скоро вернемся.

Эверетт щелкнул крышкой, бросил телефон Райану, и все трое двинулись к выходу.

В трех тысячах миль оттуда Найлз Комптон легко вытащил трубку из слабых пальцев Сары Макинтайр и положил ее на тумбочку.

Сара перевернулась на правый бок и заплакала — впервые с того момента, как узнала о смерти Джека Коллинза.

А за дверью ее комнаты группа «Событие» продолжала жить своей обычной жизнью.