Спустя пару часов подошла вторая рота и застала их в той же позиции, только убитых было уже семеро. Пока они просто ходили по берегу речки, противник никак себя не проявлял. Тишина и спокойствие, никакой войны. Но стоило заняться наведением переправы, как проклятая пушка открывала огонь. И не достать её никак - болото! Вслед за пехотой подъехала полубатарея легких полковых пушек. Обрадованные пехотинцы быстро объяснили пушкарям, откуда ведут огонь русские. Орудия развернулись и вскоре позади леса, за которым прятались русские, встали частые фонтаны разрывов. Пехотинцы сначала с опаской, а потом уже спокойно занялись прерванной работой. Поначалу казалось, что все трудности позади. Но где-то через полчаса земля под ногами ощутимо вздрогнула, и в полукилометре сзади встал черный столб взрыва.
-Что это там взорвалось? - Гельмут не мог понять происходящего - ведь там ничего нет, просто дорога.
- Там такая же речка проходила под дорогой в трубе - объяснил один из артиллеристов - похоже, нас отрезали.
- Не говори ерунды! - с раздражением сказал Заксен - взорвали только полотно дороги и можно спокойно пройти рядом!
- Ага, так же как здесь - оскалил зубы наглый канонир.
Оберлейтенант собрался приструнить не в меру разговорчивого солдата, когда их накрыло. В этот раз все было намного хуже. Разбитые пушки валялись на дороге, громко ржали лошади, чадил один из мотоциклов, а каждые десять секунд раздавался новый взрыв. Русские методично избивали несколько сотен человек, сгрудившихся на маленьком пятачке сухой земли. Гельмут понял, что их тут просто всех перебьют.
-Отходим назад - заорал он - перебежками!
Перебежками не получилось, частый огонь не давал поднять голову. И Гельмут пополз, зарываясь лицом в грязь и отплевываясь от мерзкой болотной жижи. Он никогда не думал, что человек может ползти с такой скоростью, ему казалось, что перед его носом поднимается бурун, как перед кораблем.
***
Оберлейтенант Гельмут Заксен, мокрый и грязный, сидел на бревнышке. Он пил из кружки обжигающе горячий кофе и был полностью доволен жизнью. Она, эта самая жизнь, у него осталась, и не оборвалась там, в проклятом болоте. Осторожно, чтобы не потревожить забинтованную руку, он поставил кружку на землю.
- Руди, камрад - окликнул он своего заместителя, который сидел рядом - ты понял, что все это было?
- Понял, господин Оберлейтенант - Рудольф, такой же грязный и оборванный с наслаждением отхлебнул из своей кружки - нас сначала вежливо предупредили "Не ходи сюда!", а когда мы не послушались, то просто отшлепали, как нашкодивших мальчишек!
Гельмут прошел всю войну, побывал даже в знаменитом Курляндском котле, но вот ненависти к русским так и не почувствовал. Откуда ненависть, когда он их почти и не видел, а та смерть, что прилетала с неба, была для него обезличенным и бездушным Роком. Он навсегда, до судорог, возненавидел болота. Он ненавидел их совершенно иррационально и люто. После войны, несмотря на предложение остаться в кадрах, он уволился из армии и устроился в фирму, которая занималась мелиорацией. До конца дней своих он осушал ненавистные болота, и каждый раз, проходя по свежеотсыпанному грунту, испытывал злорадное удовлетворение.
1938 г. Август.
Окрестности г. Столбцы.
Генерал-лейтенант Теодор фон Бок шел по изрытому воронками полю и пытался разобраться, что же тут, черт возьми, происходит! Когда его войска продрались сквозь русское предполье и, наконец, уперлись в линию обороны, он обрадовался. Закончилась неопределенность, которая давила на него с самого начала компании. Продвижение германских войск, несмотря на отсутствие неприятеля, было настолько медленным, что вызывало у опытного генштабиста оторопь. Все предвоенные расчеты полетели к черту. Нет дорог, нет мостов, нет даже местного населения. Карты бессовестно врут. Это уму не постижимо, чтобы карты Германского Генштаба оказались неверными! Противника тоже нет, не считая постоянных обстрелов из кустов. А вот потери при этом есть и немалые. Немногочисленные дороги, стиснутые между лесами и болотами, были плотно забиты наступающими войсками. Любимая тактика русских - выпустить несколько снарядов из пушки и раствориться в непроходимых дебрях. Или взорвать мост. Или выпустить в колонну пулеметную ленту и исчезнуть. Зато теперь наступила определенность. Вот он враг, которого надо разбить, вот наши войска, вот вражеские укрепления, вот наша артиллерия. Оборона русских была сметена мощным артиллерийским ударом, германская армия устремилась вперед, но через несколько километров опять уперлась в оборонительную линию.
Генерал огляделся. Воронки, на дне которых плавал сизый дым, наползали одна на другую, из разрыхленной земли торчали огрызки бревен и непонятные грязные ошметки. Сильно воняло сгоревшей взрывчаткой, так, что першило в горле и слезились глаза.
-Сколько взяли пленных? - спросил он начальника штаба.
- Два десятка. В основном раненные и контуженные.
- А куда же делась русская армия? Ведь она же здесь точно была. Когда мы попытались прорваться с ходу, нас существенно потрепали.
- Она там - полковник махнул рукой на Восток, откуда доносилась вялая перестрелка - За те две недели, что мы стягивали артиллерию и срывали эти окопы, они отошли и закрепились. Тут оставались небольшие заслоны.
- Чтобы сотворить вот это - генерал обвел рукой лунный пейзаж вокруг - мы потратили несколько эшелонов снарядов. В результате продвинулись на пять километров. И что нам делать дальше? - задал он риторический вопрос. Полковник благоразумно промолчал.
От штабных машин, остановившихся на холме, к ним подбежал один из адъютантов.
- Господин генерал! Только что сообщили - убит начальник связи корпуса.
- Черт знает что! - взорвался генерал - я миллион раз говорил этому великовозрастному мальчишке, чтобы не лез вперед! Место начальника связи - в штабе! А ему все славы хотелось, на броневичке впереди всех, как герой. И вот результат!
- Все произошло в тылу - осторожно уточнил адъютант - застряла колонна с имуществом связи, и полковник Гудериан поехал разбираться с проблемой. Их обстреляли. Колонна уничтожена, Гудериан погиб.
В этот момент с неба донесся странный хруст, как будто рвали бумагу. Начштаба сориентировался первым.
- Ложись! - заорал он, и, схватив генерала, грубо повалил его в полузасыпанную траншею. Земля толкнула генерала в грудь, а потом, как будто великан припечатал их сверху огромной ладонью. Фон Бок захотел приподняться, чтобы посмотреть, что случилось, но полковник прижал его к земле и с каким-то сумасшедшим весельем в глазах прокричал прямо в лицо.
-Крупный калибр! Пятнадцать сантиметров, а может и все двадцать!
По спине барабанили комья земли, рыхлая почва под ним тряслась, как желе, и генералу уже не хотелось высовываться. Ему хотелось зарыться в эту землю поглубже, и он инстинктивно шевелил руками, пытаясь как крот пробуриться вниз.
***
Штабс-капитан Зимин казался самому себе воплощением многорукого индийского божества, изображение которого он когда-то видел. Сидя в полутемном каземате поста управления огнем он плечом прижимал к уху одну телефонную трубку, в руке держал вторую и при этом еще умудрялся черкать карандашом по карте и считать на логарифмической линейке. Как и положено божеству, силами он повелевал немалыми. Повинуясь его командам, наводчик выставил на лимбе новые цифры и аккуратно подвел прицельную марку к ориентиру, обозначенному на карточке огня как "одинокая сосна". Орудие на железнодорожной платформе, напоминавшее из-за длинных упоров гигантскую водомерку, выплюнуло стокилограммовый снаряд. Потянулись томительные секунды ожидания, а потом в телефонной трубке у Зимина, вместо уставного доклада, раздался дикий вопль, к счастью приглушенный километрами проводов." А-а-а! Попал! В самую мякотку! Аж колеса брызнули! "Потом корректировщик видимо сообразил, что хотя начальство находится далеко и его дикарских плясок не видит, оно все прекрасно слышит и доложил, как положено: "Накрытие".
