— С каких пор ты стала пить кофе без сахара?

Она чуть насмешливо улыбнулась и тем же тоном ответила:

— С четверга.

— Нравится?

— Нет.

— Так почему ты его пьешь?

— Не знаю, — развела руками она, — почему-то.

— Не хочешь — не пей, — пробурчал он, она фыркнула:

— Не хотела бы — не пила бы.

Он нахмурился и сжал губы, как будто сдерживает ругательства, она тихо фыркнула и улыбнулась, отворачиваясь к окну. Они промолчали до самой школы, где Стивен развлек зевак галантным открыванием двери и подаванием даме ручки, что опять заставило ее спрятать смущение за ироничной улыбкой:

— Ух ты, какая забота. Я раньше за тобой не замечала.

— Это не забота, — высокомерно отвернулся он.

— Уважение? — полуутвердительно ухмыльнулась она.

— Воспитание, — поправил он. — А раньше у меня просто не было поводов его демонстрировать, если ты помнишь, единственный раз, когда я тебя возил, дверь открыл твой павлин.

— Неправда, — подняла бровь Стефани, — это был второй раз. В первый раз ты выволок меня из машины и чуть не утопил, было потрясающе уважительно и воспитанно.

Он улыбнулся на одну сторону и промолчал.

На завтрак они почти опоздали, так что времени болтать не было. Мари сделала большие глаза, увидев их вместе, но выспросить ничего не успела. Девочки в столовой чуть глаза не сломали, рассматривая ее платье, а Стефани тихо злилась, но делала вид, что ничего особенного не случилось и она постоянно так ходит. Быстро проглотив завтрак, они пошли на грим, Мари под каким-то за уши притянутым предлогом отослала парней подальше и продемонстрировала Стеф свое беспрецедентное умение визжать шепотом:

— Вы помирились? Мохнохвостые тушканы, Стеф, когда вы успели?

— Мы не ссорились, Мари, — вздохнула Стефани, — но если ты имеешь в виду, что мы начали встречаться, то нет, не начали.

— Почему? — заломила бровки рыжая, мгновенно сдувшись с видом ребенка, которому злой дядя сказал, что Санты не существует.

— Кто бы мне сказал, почему… — нервно потерла лицо Стефани. — Я понятия не имею, что творится в его голове, но могу поспорить — полный беспредел.

— А откуда вы тогда приехали? — печально вздохнула Мари.

— Я еще вечером поехала на то место над перевалом, где рассвет встречаю обычно. Откуда он там взялся утром, лучше у него спроси.

— Ясно, — понурилась подружка. — А платье?

— Для колдовства нужна одежда без пояса, — поморщилась Стеф, — я просто взяла первое попавшееся теплое, потому что на рассвете холодно.

— Красивое, — улыбнулась Мари, трогая рукав, — тебе идет.

Стеф благодарно улыбнулась уголками губ и поторопила подружку.

Когда ее взяла в оборот Бетти, то потребовала снять платье, чтобы потом не портить прическу, а как только Стеф сняла, стилистка взорвалась, как вулкан:

— Росс, твою мать. Опять?

— Что опять? — непонимающе нахмурилась Стеф, морщась от ощущения, с которым визг Бетти чиркал по коже.

— Что? Вот это вот, раздери тебя гоблины, что? — она ткнула Стефани пальцем в плечо и это внезапно оказалось очень больно. Стеф вывернула шею, с удивлением рассматривая свое плечо, поморщилась, вспомнив, откуда там взялся такой грандиозный синяк. Бетти заламывала руки и патетично вопрошала потолок: — Как, скажи мне, как можно было умудриться такое заработать? Ты не каскадер, не турист и не каратист, в собственных ногах, как некоторые, не путаешься. Ты внезапно упала на ровном месте? Или тебя на тротуаре велосипедист сбил? Или пришельцы похитили нормальной, а вернули с синяком? — Тут она внезапно замолчала, как будто озаренная догадкой, опять нахмурилась, рассматривая синяк, зверски оскалилась и прошептала: — Ты что, штангу на себя уронила?

— Нет… — начала Стеф, но Бетти не стала ее слушать, а развернулась и умчалась, прошипев в пространство:

— Я убью эту гориллу.

В коридоре стихал пулеметный цокот ее каблуков, Стефани перестала вжимать голову в плечи и опасливо осмотрелась, заметив выглядывающих из-за стойки с одеждой костюмерш и мрачного Стивена, стоящего у второй двери с видом скучающего телохранителя. Как только они встретились взглядами, он тихо спросил:

— Так откуда синяк?

— Я у-па-ла, не помнишь? — со злым сарказмом прошипела она, он на миг задумчиво нахмурился, потом виновато зажмурился и спросил:

— В четверг?

— Ну, технически, в пятницу, — закатила глаза она, — но вообще — кому как. А теперь, будь добр, покинь помещение, я тут переодеваюсь вообще-то.

Он фыркнул с таким видом, как будто она несет чушь и не краснеет, смерил ее взглядом "что я тут не видел, я тебя умоляю", медленно развернулся и ушел. Из-за стойки с одеждой раздалось стерео хихиканье, мулатки по очереди выглядывали и опять прятались. Стефани вздохнула и спросила:

— Девочки, можете мне подобрать что-нибудь с рукавами?

— Не-а, — хором ответили девочки, одна вышла и показала ей майку: — Ты сегодня снимаешься в комнате с Эшли, вы просыпаетесь-засыпаете, болтаете в постели и все такое. А ты у нас сегодня спишь в майке.

— В прошлый раз я спала в пижаме, — пробурчала Стеф.

— В прошлый раз ты была очень худая, — вздохнула вторая мулатка, — а теперь у тебя появилась грудь, и Мелани решила, что ее надо демонстрировать.

— Черт, — буркнула под нос Стефани, сделала шкодную морду: — А если с этой майкой, случайно, что-нибудь случится? Тогда же придется надеть что-то другое?

— Да, — синхронно улыбнулись костюмерши, та, что стояла за стойкой, сняла с вешалки еще одну майку и показала: — Вот это.

Майки были похожи, как девочки, которые их держали. Стефани подумала, что случайно повредить обе майки не получится, и хмуро села ждать возвращения Бэт.

Перед самым обедом Стеф и Эшли кидались подушками, и у блондинки испортилась укладка. Бетти затребовала час на то, чтобы все поправить, а Мелани ответила, что лучше она всех отпустит пораньше на обед, а потом уже пусть стилистка возится сколько захочет. Все радостно побежали в столовую, хоть и знали, что еда еще не готова и придется подождать.

Стефани сидела за столиком с Мари и Алексом, рыжая хвасталась, как круто они оторвались на выходных, и звала Стеф в следующий раз с ними в аквапарк. Стефани кивала и осторожно посматривала на Стивена, сидящего как обычно в одиночестве. Он рассматривал чашку кофе с таким лицом, как будто гадает на кофейной гуще, и то, что он видит, ему не нравится.

Она немного понаблюдала эту картину, а потом сказала Мари, что скоро вернется, быстрым шагом пересекла комнату и села напротив Стивена. Он поднял глаза, вопросительно дернул бровями:

— Что-то случилось?

— Что значит "7.7.3.21"? — Она смотрела на него не отрываясь, он поморщился, как будто она заставила его вспомнить какой-то глупый и постыдный эпизод своей жизни, который он тщетно пытался выбросить из памяти.

— Где ты это взяла?

— Ты прекрасно знаешь, где, — поморщилась от такого прозрачного притворства Стеф. — Что это?

— Я тебе уже говорил, — вздохнул он, — не помнишь? — Она отрицательно качнула головой, он невесело усмехнулся и сказал: — Это дата и время. Седьмое июля, половина четвертого ночи.

— И что тогда было? — неуверенно спросила она, он горько хохотнул и покачал головой, неверяще спросил:

— Ты правда не помнишь?

— Слушай, я не веду дневник с датами, — нервно поморщилась она.

— А я веду, — чуть истерично ответил он, — только теперь он у тебя, в виде обрезков. — Стефани молчала, он пару секунд посмотрел ей в глаза с таким укором, что ей стало стыдно без всяких оснований. Она опустила глаза, а он тихо выдохнул: — Вечером пятого я играл тебе "Скажи", а потом ты сказала мне, что я тебе нужен. Утром шестого ты… — Стефани вздрогнула, так отчетливо вспомнив то утро, как будто это было только что, опустила голову, нервно переплела пальцы, чувствуя на кончиках покалывание, как тогда, когда она на минутку потеряла голову от жажды и… — Ты вспомнила, — со злым удовлетворением кивнул Стив. — Потом мы весело общались, ходили на озеро, я делал тебе бутерброды, ты лечила мою руку. Сказала, что не спала с Льюисом, и спросила, нравишься ли ты мне, — он замолчал, Стефани опустила голову еще ниже, уже жалея, что вообще подошла. Парень помолчал и продолжил: — Мы говорили о загулах твоего павлина, я играл тебе "Грозу", ты восторгалась моей техникой и обещала завтра продемонстрировать все свои таланты, от танца живота до академического пения, — Стеф невольно улыбнулась, Стив оперся о стол и придвинулся ближе, ядовито шепча: — А потом ночью прижималась ко мне так, как будто хотела прирасти.