— Есть еще? — спросил Кастор Алькад, и отчаянная надежда, которую услышал в его голосе Кирон, была словно удар кнута по уже окровавленной спине.

— Нет, сэр, — отозвался он натужным и хриплым голосом. Вдох перегретого воздуха опалил его легкие изнутри. Если он переживет это сражение, их придется заменять. — Это все.

— Три проклятых отделения! — прошипел Алькад, ударив кулаком по прогнувшейся внутренней обшивке «Носорога» — Как могло остаться только это?

— По нам ударили титаны, — сказал Кирон. — Мы — Тринадцатый легион, но даже мы не в силах поглотить такую огневую мощь.

— Продолжай смотреть, — потребовал Алькад.

— Если бы кто-то выбрался, я бы уже знал, — произнес Кирон.

— Продолжай смотреть, будь ты проклят. Я хочу найти еще своих людей.

— Сэр, никого не осталось, — сказал Кирон. — Только мы.

Алькад обмяк, и Кирон возненавидел себя за то, что донес очередной удар судьбы, послуживший дальнейшему унижению его легата.

Он потерял свой шлем в бою, а доспех почернел повсюду, где на него попал выброс плазмы. Большая часть неприкрытой плоти обгорела, и он чувствовал сморщенные уплотнения ран, которым было суждено никогда не зажить.

Горячий ветер врывался внутрь «Носорога» через зияющую пробоину в скате. Практически всю фронтальную секцию срезало взрывом, обнажив водительский отсек. Вместо наблюдения за полем боя посредством внешних пикт-трансляций или тонкого смотрового блока у Кирона была развороченная дыра, сквозь которую смогли бы пролезть плечом к плечу два легионера.

— Есть вести от Саликара? — спросил Алькад. — Мы должны связаться с Кровавыми Ангелами, объединить наши ресурсы.

Кирон не ответил. Его внимание приковало к себе жуткое зрелище на дальнем краю поля боя. Даже помехи от дыма сражения не могли скрыть кошмарности того, что он видел.

— Во имя Жиллимана, что там творится? — спросил Алькад.

Кирон покачал головой. Это выглядело невозможным.

Рыцари дома Девайнов атаковали «Идеал Терры». Что-то уже повредило его. Одной руки не было, и титан шатался с визгом резонанса страданий. Из него исходил едкий туман и пламя. Его тяжело ранили.

Боевые пушки рыцарей вышибали в его ногах воронки. «Жнецы» сотнями срезали скитариев и пехоту Армии, размещенных в бастионах ног. Рыцари рванулись вперед и выстрелили термальными копьями в верхние секции, сдирая кормовую броню, будто фольгу.

— Что, по-твоему, они делают? — спросил Алькад.

— Они изменники, — прошипел Кирон, не желая в это верить, несмотря на свидетельство собственных глаз. — Рэвен Девайн все это время был с Хорусом!

— Тогда его жизнь моя, — произнес Алькад.

Кирон оставил напыщенность легата без внимания и сфокусировал свое внимание на ведущем рыцаре. Красно-золотая машина со свисающим с панциря золотистым знаменем и трескучей энергетической плетью, хлещущей сбоку. Он знал ее под именем «Бич погибели».

Она остановилась позади «Императора» и напрягла ноги.

— Они ведь не могут ему навредить, да? — спросил Алькад. — Конечно же, они чересчур малы. «Император» слишком большой, чтобы…

Рыцарь Рэвена Девайна испустил из своего термального копья поток раскаленного добела огня. И на один мимолетный миг Аркадон Кирон поверил, что легат может быть прав.

А затем эта надежда разбилась, когда все рыцари дома Девайнов объединили огонь своих копий в один слепящий луч убийственного света. Соединившись до чудовищного эффекта, огонь копий пробил ослабленную броню «Идеала Терры».

Чувства Кирона были усовершенствованными. Он видел в спектрах, недоступных неаугментированным смертным, и сразу же понял, что «Император» обречен. Он видел пробой громадного реактора в сердце «Идеала Терры» столь же ясно, как планшет перед собой. Стремительный рост температуры в сочетании со сгустками радиоактивного пламени, изрыгаемыми из надстройки титана, сообщали о каскадной гибели «Императора».

Рыцарям также было об этом известно, и они уже бежали прочь от совершенного ими убийства. «Бич погибели» вел рыцарей дома Девайн в тыл имперской армии, выжимая всю скорость, на которую они были способны.

«Идеал Терры» стоял неподвижно, и Кирон заплакал, видя унижение столь величественного символа технологического искусства человечества.

— Давайте же, давайте, — шипел он, желая, чтобы адепты Механикум и их сервиторы сбавили давление в реакторе, выбросили, что могли, и спасли остальное, пусть даже уже знал, что слишком поздно.

Термальный ауспик вышел из строя, окутавшись искрами.

Кирон отвернулся, и его авточувства приглушились в ответ.

— Не смотрите на это, — предостерег он.

Кастор Алькад был более-менее прав, когда предполагал, что рыцари слишком невелики, чтобы причинить «Императору» что-то большее, нежели неудобство. Их поразительно сконцентрированный огонь привел к каскаду пробоев реактора на инженерных палубах, однако даже с этими повреждениями можно было бы справиться.

Когда адепты на борту «Идеала Терры» инициировали протоколы предотвращения ущерба, чтобы избежать катастрофического пробоя реактора, их предали изнутри, равно как и снаружи. Многие из сакристанцев, которых они были вынуждены набрать в реакторные отсеки, принадлежали к рыцарским хозяйствам.

И существенно преобладающее большинство этих людей происходило из дома Девайнов.

Тихий саботаж систем сброса давления, вывод из строя механизмов охлаждения и, в конечном итоге, жестокое убийство старших адептов сделали катастрофический пробой реактора неизбежным.

Реактор, дающий энергию титану, представлял собой плененную звезду.

Неприрученную. Ни в коем случае.

А реактор в сердце «Императора» был на много порядков мощнее всех прочих.

Пробой в мгновение испарил весь «Идеал Терры», и бурлящий плазменный взрыв вздулся расходящимся облаком белого жара.

Вспышка ослепила всех, кто на нее глядел, выжигая глаза из их черепов. Всё в радиусе пятнадцати сотен метров от «Императора» просто исчезло, мгновенно сгорев дотла или превратившись в расплавленный металл.

Кошмарные температуры и давление в точке взрыва превратили землю в стекло и с чудовищной скоростью разметали от центра раскаленные газообразные осадки. Находясь внутри плотного гидродинамического фронта, взрыв стал сокрушающим поршнем, который сдавливал окружающий воздух и разносил на куски все, во что бил. Полусфера расходящейся ударной волны устремилась вслед за ревущим шаром плазменного огня, но вскоре затмила его пылающую ярость.

Перегрузка в эпицентре была колоссальна, она выбила в поверхности Молеха глубокий кратер и швырнула в воздух даже самые крупные боевые машины, словно пшеничные зерна, сдутые с ладони фермера.

В первое же мгновение взрыва число погибших с обеих сторон составило десятки тысяч. В следующие секунды оно увеличивалось по экспоненте. Простые смертные в радиусе четырех километров от детонации погибли практически моментально, размазанные накатывающимся сверхдавлением.

Кроме того, те солдаты, которые находились в укрытиях или внутри укрепленных бункеров, прожили на несколько секунд дольше, пока не обрушились грохочущие ударные волны. Все опорные пункты и траншеи обрушились, эту стадию взрыва пережили лишь самые везучие или тяжелобронированные.

Ближе к флангам сейсмическая сила сбивала солдат наземь и прерывала бой, когда до них доходил колоссальный масштаб произошедшего.

Окутанное дымом грибовидное облако плазмы уходило в небо. Оно достигало тринадцати километров в высоту и было окружено коронами раскаленного до синевы пламени. Палящие ветры с ревом пронеслись по земледельческим равнинам к северу от Луперкалии, выжигая на них всю растительность и жизнь.

Выживших ожидали плазменные ожоги, способные поспорить с любой из отметок, полученных на других планетах, которые раздирала на части война. Центра имперского фронта больше не было, однако тысячи солдат и бронемашин остались сражаться.

Уничтожение «Идеала Терры» было для Молеха лишь началом конца.