Есть одно сказание.

«Некий человек захотел построить русский православный храм. Хотелось ему создать храм, невиданный по красоте и богатству, и искал человек достойного строителя и драгоценных материалов: золота и серебра, драгоценных камней и разноцветного мрамора. Не находил ни достойного строителя, ни стольких драгоценностей, сколько нужно было. И вот однажды (так и не знал тот человек, сон ли это был или явь была) видит, что входит к нему согбенный старец. Узнал его человек – преподобный Серафим Саровский пришел к нему. Подошел святой, взял за руку и вывел из дому. Пошли прямой дорогой, что стлалась мимо дома и уходила в туманную даль великой равнины. Идет человек за преподобным и видит, что по дороге и по бокам ее рассыпаны драгоценные камни и цветной мрамор. „Эх, – думает, – вот бы собрать для храма!“ А не смеет остановиться и нагнуться – ведет его преподобный за руку. Стал человек по сторонам глядеть. Видит, все та же равнина стелется. Кругом степь облегла, и бежит по ней узкой лентой дорога, по которой идут они со старцем. А по степи подальше от дороги повсюду, как бы разбросанный, лежит уже не драгоценный, а какой-то серый камень: то грудами, то порознь. Много камня, не счесть его.

«Ты Божий храм собираешься строить, – вдруг говорит ему святой Серафим. – Смотри, не гонись за дорогими камнями. Они не годятся для русского храма. Видишь – вон серенький камень в пустыне лежит – из него строй. Помни: из серенького, из простого, что по всей русской земле рассыпан; он – крепкий. Да и строителя не дожидайся: в тебе засветилась Божья мысль, ты и строитель ее. Приступай – Бог поможет».

И стал невидим народный святой. И очнулся не то от дивного сна, не то от дивной яви избранный преподобным строитель русского православного храма».

И чудится мне глубокая московская ночь. Тяжелым сном забылись все: и те, у кого власть в руках; и те, у кого денег много; и те, кто лишился всего; и те, кто в тюрьме томится. Не спит лишь одинокий старец в одинокой темнице своей. В глубоком молитвенном подвиге страждет он о православной церкви Христовой и молит о ее грядущем храме. И входит в темницу согбенный старец – близкий народу, любимый народом преподобный Серафим, протягивает руку молящемуся, и оба выходят на дорогу, что пролегла перед темницей и ушла в туманную даль российской великой равнины.

Тронулись в путь оба старца, в путь долгий и трудный. «Видишь – вон серенький камень в пустыне лежит – из него строй, – говорит преподобный Серафим другому старцу. – Помни – из серенького, из простого, что по всей русской земле рассыпан; он – крепкий. Да и строителя не дожидайся: в тебе засветилась Божия мысль, ты и строитель ее. Приступай – Бог поможет».

Но как же примирить путь, избранный патриархом Тихоном, с путем, который уже пройден мученически митрополитом Вениамином и всеми теми, кто полил своею кровью голгофу православной церкви?

Бывают эпохи, размах которых не укладывается в одну форму. Их скопившиеся противоречия так глубоки, борющиеся силы так различны и условия творчества так многообразны, что к конечному итогу – единому и общему – люди приходят с противоположных сторон.

Из тьмы веков, из самой тяжелой эпохи всего русского прошлого, встают два светлых образа: тверской князь Михаил и великий князь Александр Невский. Один – жестоко замученный в Орде, другой – полжизни проживший там. И оба святые в церкви и в народной памяти. Оба жизнь свою отдали России, и тем каждый освятил избранный им путь.

Патриарх пошел своим путем. Отбросив все, он поднял крест православной церкви и воззвал к вере русского народа, в том числе и к нам – беженцам «в изгнании сущим».

Что встретит его: «осанна» за духовный подвиг или «распни» за политическое безразличие?

Нашего ответа ждет уже не патриарх, а «единая, святая, соборная и апостольская Церковь», погребенная в веках, но знающая час своего воскресенья.

В письмах с Родины пишут: «По России уже ходят святые…»

Святые, т. е. свободные, сильные, действенные!

Пришел ли час и нашего духовного воскресения, и несет ли и нам, беженцам, смена двух русских эпох действенное религиозное мировоззрение, т. е. чувствуем ли мы возрождающуюся соборность православия, и сознаем ли и нашу ответственность за его дальнейший путь?

У Христа «вера без дел мертва есть», и православная церковь, развивая учение Спасителя, так учит: «Божество, т. е. Божественная благодать сама по себе, одна не бывает явною, если не низойдет в разумную душу – «любяй Мя, заповеди Моя соблюдет, и Аз возлюблю его и явлюся ему Сам» (Иоанн 15 гл., 21 ст.)».

Для религиозного человека действенным путем является его церковь как путь соборный, т. е. путь объединенных единым откровением и единым учением. Для православных этот путь лежит в православной церкви, где соборность является основанием.

И пусть те из нас, для кого настала минута духовного возрождения, подойдут к православию без боязни за него и без предубеждения против него. Из его первоисточников, забытых и заброшенных, мы все узнаем, что зовет оно нас не назад – в темную глубь истекших веков, а указывает нам путь в будущее, ибо для истинного православия там – в будущем – ясно звучит святая песнь «Слава в вышних Богу и на земле мир; в человецех благоволение»; там – в будущем – сияет и зовет затмившаяся в настоящем Вифлеемская звезда родившегося Царя человеческого – соборного сердца.