— Да, — Куренай улыбнулась и заботливо поправила одеялко, укрывавшее спавшего в коляске младенца. — Мираи нужен свежий воздух.

— Точно, — спешно убрав картонную пачку обратно в карман, Анко приподнялась со скамьи и осторожно заглянула в коляску; маленькая девочка во сне улыбнулась. — Она очень хорошенькая, — сказала она, садясь обратно.

Куренай внимательно посмотрела на подругу.

— Что случилось? — требовательно спросила она. — Только не ври мне, Анко, что всё хорошо — я-то вижу.

Глубоко вздохнув, подавив желание вновь закурить, Анко как можно более безразлично сказала:

— Ну, если коротко, у нас с Какаши всё.

— Почему же? — удивилась Куренай, устраиваясь рядом, не забывая осторожно покачивать коляску. — Вы с ним такая замечательная пара.

— Он мне жить вместе предложил.

— Шутишь?! — воскликнула Куренай, но тут же испуганно оглянулась на ребёнка, проверяя, не разбудила ли. Мираи, впрочем, продолжала блаженно дремать, и её мать вновь повернулась к подруге. — Анко, ты в своём уме? Какаши — Хатаке Какаши! — предложил тебе вместе жить! Зачем ты отказалась?

— Потому что не хочу этого, — начала раздражаться Анко.

Куренай поджала губы.

— Ты хоть понимаешь, что только что упустила свой, скорее всего, единственный шанс выйти замуж?

— А с чего ты взяла, что оно мне вообще надо? — не сдержавшись, огрызнулась Анко. — Почему решила, что я хочу мужа, детей и тому подобную хрень?

Доброе лицо Куренай помрачнело. Поднявшись со скамейки, разгладив подол платья, она взялась за ручку коляски.

— Эта «хрень», на мой взгляд, — лучшее, что может быть в жизни женщины, — ледяным тоном отчеканила она. — Но не надеюсь, что ты поймёшь меня — ты никогда не теряла любимого.

— Куренай… — начала было Анко, но та уже отвернулась от неё и быстро зашагала прочь, не оглядываясь.

«Что же я за дура-то такая? — мысленно обругала себя Анко. — За одно утро умудрилась обидеть двух друзей. Просто супер результат».

Небольшая квартирка встретила свою хозяйку обычным бардаком, пылью и грязными тарелками на столе. Проигнорировав всё это, Анко скинула обувь и, добредя до кровати, упала на неё, зарылась носом в подушку, стараясь не думать ни о чём. По счастью, заснуть удалось.

Ей снился Хогвартс под пасмурно-грозовым небом, тёплый майский ливень, барабанящий по крышам замка, земле и озеру; снилось место на берегу под раскидистой ивой, где они вдвоём сидели в тот далёкий день, несмотря на непогоду.

«Ненормальный», — ворчала тогда Анко, но больше в шутку.

«Взаимно», — расслабленно откликнулся Сасори.

Поёрзав немного, Анко теснее прижалась спиной к груди кукловода.

«Не понимаю, чего тебе так нравится промокать?»

«Не могу объяснить, — негромко произнёс Сасори, крепче обнимая её за талию. — Но вода — источник жизни, моя дорогая. Возможно, мне просто хочется впитать эту жизнь в себя».

«О чём ты?» — удивлённо вскинула бровь она, откидывая голову назад, кладя на его плечо.

«Что отличает шиноби от марионетки? — спросил в ответ он. — Однажды Орочимару задал мне этот вопрос, когда увидел, что я работаю над куклой, точно копирующей меня самого».

«Ощущения тела и эмоции», — ответила Анко почти без раздумий.

«Согласен, — кивнул Сасори, скользнув рукой по её животу вниз, огладив бедро. — Вот сейчас я действительно чувствую, что жив. Большую же часть остального времени я существую: вроде дышу, мыслю, говорю, делаю что-то — но не испытываю при этом практически ничего. И это ещё я, можно считать, эмоционален: прежде, когда моим напарником являлся Орочимару, я и в самом деле был похож на марионетки, которые создавал. Мне было всё равно, что происходит вокруг, плевать на товарищей. Существовала лишь ответственность в выполнении миссий да педантизм при пополнении коллекции. Орочимару это отчего-то крайне бесило; он постоянно повторял, что когда я закончу работу над Скорпионом, то будет наверняка меня с ним путать».

«И что же заставило тебя измениться?»

«Как бы это ни было смешно, одно малолетнее недоразумение, неспособное смириться с тем, что в напарники ему достался бесчувственный сухарь».

Анко усмехнулась и откинула с лица прядь промокшей насквозь чёлки.

«Слушай, это, конечно, крайне милая история, — протянул она, лукаво глядя на кукловода, — но зачем ты мне её рассказываешь, а?»

Сасори склонился к самому её уху.

«Потому что в душе ты такая же, как и я, — очень тихо ответил он. — Разница лишь в том, что пустоту внутри я заполняю, подпитываясь энергией окружающих, а ты — испытывая своё тело на прочность. Как это пишут маглы в своих умных психологических книжках? Энергетический вампиризм и мазохизм, соответственно».

«Поэтому ты выбрал меня? — Анко развернулась к нему, прямо взглянула в лицо. — Потому что тебе нравится, как я проявляю эмоции?»

«А ты меня — потому что мне великолепно удаётся роль садиста, — вместо прямого ответа сказал Сасори, хищно оскалившись. — Идеальное сочетание, не находишь?..»

Громкий звук в реальном мире резко вырвал Анко из сна — из окон дома напротив доносилась громкая музыка и смех. Поворочавшись ещё немного, Анко всё же не выдержала и, накинув на плечи пальто, вышла на улицу, где уже зажглись фонари, давая освещение взамен ушедшему на покой солнцу. Перейдя на другую сторону улицы, она решительно постучала; ей пришлось несколько раз повторить своё действие, прежде чем дверь открыл какой-то парень лет пятнадцати, не старше.

— У вас громко, — не дав ему и рта раскрыть, буркнула Анко.

— Мы празднуем, — мальчишка нахмурился, явно недовольный её тоном. — Пятидесятая миссия, да ещё и первая ранга А…

Он осёкся, когда Анко шагнула к нему почти вплотную.

— Шестьсот тридцать девять выполненных миссий,— прошипела она; даже снизу вверх она смотрела так уничтожающе, что бедный парень весь сжался. — Из них сто шестнадцать ранга А и тридцать пять ранга S. И я хочу спать!

Молодой шиноби что-то забормотал в своё оправдание, но Анко не слушала его и, круто развернувшись, зашагала обратно. Позади быстро хлопнула дверь.

Анко замерла посреди улицы. Что она делает? Зачем накричала на мальчика, когда сама ещё год назад закатывала такие вечеринки, что весь район сбегался с гневными воплями?..

Повернув налево, Анко пошла прочь от дома. Она не хотела возвращаться. Эта квартира душила её своей необжитостью, своей пустотой. Своим одиночеством.

Добродушный старичок, работающий в небольшом магазине на углу, заметно помрачнел, когда она спросила у него две бутылки саке.

— Опять одна пить собралась, девочка? — проговорил он, сводя на переносице брови.

— Да вам-то что? — бесцветно бросила Анко, кладя на прилавок деньги. — Просто дайте.

— Нехорошо это, — покачал головой старик, но требуемый товар всё же предоставил. — Видная ж девчонка, специальный джонин, а у меня появляешься слишком уж часто…

Не дослушав его и ничего не ответив, Анко прихватила бутылки и, сунув их в карманы бессменного пальто к сигаретам, поспешила прочь из магазина. Эх, сейчас бы огневиски с абсентом, и чтоб Мадара эту всю хрень Аматерасу поджёг… Напиться бы до пляски бидзю перед глазами, поцапаться с Учихой и, плюнув на него, побрести на автопилоте к апартаментам Сасори; выслушать насмешливую лекцию про «всякую пьянь, шатающуюся ночью по школе», получить, наконец, волшебное средство против боли в голове, а затем до рассвета отрабатывать лекарство такими способами, что наутро от воспоминаний очень бы хотелось избавиться… Однако есть только саке. Придётся довольствоваться им.

Тёмная подворотня без фонарей была замечательным местом, где можно было спокойно и не спеша прикончить первую бутылку. Когда же ёмкость опустела, а сигарет в пачке убавилось на три, Анко уже не слишком твёрдой походкой побрела дальше без какой бы то ни было, впрочем, конкретной цели.

В какой-то момент она чуть не столкнулась с Шикамару и Неджи; благо, молодые джонины были слишком поглощены разговором, и это дало Анко возможность спрятаться от них за прилавком.