Однако наши изобретатели не склонны были обращать внимание на подобные пустяки. Чем пустыннее место, тем лучше оно подходило их целям. С помощью извозчика они перетащили свой груз по тропинке вниз и сложили его в столовой. Солнце закатилось, когда отдаленный стук колес возвестил, что они остались наконец то одни.

Перикорд рывком открыл ставни, и мягкий предвечерний свет ворвался в комнату сквозь грязные, запыленные окна. Браун вытащил из кармана длинный и острый нож и перерезал бечевку, которой был перевязан брезент. Когда коричневая обертка упала, то под ней обнаружились две большие золотистого цвета металлические лопасти. Он бережно прислонил к стене. Фланец, кулисный механизм и двигатель, в свои черед, были распакованы. Стемнело, прежде чем они управились с делом. Зажгли лампу, керосиновую, двадцатилинейную, и при ее свете два человека продолжали затягивать гайки, ставить заклепки, производя последние приготовления к испытанию.

– Ну, вот и готово, – сказал наконец Браун, отступая назад и оглядывая машину.

Перикорд промолчал, но его лицо осветилось гордостью и надеждой.

– Нам бы надо перекусить слегка, – промолвил Браун, выкладывая провизию, которую он захватил с собой.

– А, после!

– Нет, сейчас, – сказал упрямый механик. – Я сильно проголодался.

Он подошел к столу, застелил часть ее газетой «Монинг стар» и приготовил обильный ужин, пока его компаньон с тревогой в очах нетерпеливо вышагивал взад-вперед, сжимая и разжимая кулаки.

– Ну, – сказал Браун, оборачиваясь и стряхивая крошки с колен на пол, – кто сядет в машину?

– Я, – возбужденно проговорил Перикорд. – То, что мы сегодня сделаем, станет наверняка достоянием истории.

– Но тут есть опасность, – заметил Браун. – Мы же не можем стопроцентно ручаться, как двигатель поведет себя вовремя испытаний.

– Пустое, – возразил Перикорд, отмахиваясь.

– Но какой смысл подвергать себя опасности?

– Так что же тогда? Кому-то из нас все равно придется сесть в машину.

– Совсем не обязательно. Двигатель будет работать ничуть не хуже, если к нему привязать какой-нибудь неодушевленный предмет.

– Что же, верно, – проговорил задумчиво Перикорд.

– В сарае, как я знаю, лежат кирпичи. Вот мешок. Набьем его кирпичами, и пусть он займет наше место.

– Отличная идея. Я не вижу возражений.

– Тогда пошли.

И два человека отвалили от стола, таща с собой различные узлы машины.

Месяц, холодный и ясный, светил им сквозь редкие рваные облака, проносившиеся мимо. Вокруг стояли тишина и спокойствие. Браун с Перикордом немного постояли, прислушиваясь, прежде чем войти в сарай, однако ни звука не донеслось до их ушей, если не считать неясного шепота моря и отдаленного лая собак. Пока Браун набивал мешок кирпичами, Перикорд раз пять прокурсировал в дом и обратно, перетаскивая все, что им могло понадобиться для испытаний.

Когда все было готово, дверь сарая закрыли, лампу поставили на пустой ящик, а мешок с кирпичами положили на двое оказавшихся под рукой козел и затянули вокруг него широкий стальной фланец. Затем, в свой черед, прикрепили к фланцу большие лопасти, провода и металлическую коробку с двигателем. И наконец последним к низу привязала плоский стальной подвесной руль.

– Надо сделать так, чтобы машина летала маленькими кругами, – сказал Перикорд, окидывая взглядом высокие голые стены сарая.

– Подвяжи руль внизу к одному боку, – предложил Браун.

– Вот так. Готово? Тогда нажми кнопку выключателя, и пусть ее летит.

Перикорд наклонился вперед. Его длинное болезненно-желтое лицо подергивалось от нервного возбуждения. Белые жилистые руки метались туда-сюда среди проводов. Браун стоял невозмутимо, осуждающе поглядывая на своего компаньона. Раздался трескучий грохот машины. Огромные желтые крылья конвульсивно дернулись, сделав первый взмах. Потом второй. За ним третий, более плавный и энергичный, с большим размахом. Наконец четвертый поднял в сарае ветер, при пятом мешок с кирпичами слегка оторвался от козел, на шестом он подпрыгнул вверх и свалился бы на пол, если бы не седьмой взмах лопастей, который подхватил его и подбросил высоко в воздух. Медленно поднявшись, машина, тяжело хлопая крыльями, словно какая-то большая неуклюжая птица, полетела по кругу, наполнив сарай гулом и шумом. В неясном желтом свете единственной лампы странно было видеть очертания могучей машины, которая махала крыльями в полумраке, то и дело пересекая узкую полосу света.

Некоторое время два человека стояли в молчании. Затем Перикорд вскинул вверх свои длинные руки и закричал:

– Ура-а-а!.. Летит!.. Двигатель Брауна – Перикорда работает!..

И он как сумасшедший закружил в восторге по сараю. Браун поморгал глазами и принялся фальшиво насвистывать какой-то легкий мотивчик.

– Видишь, Браун, как плавно он летит! – Кричал изобретатель. – А руль, смотри. Как здорово действует! Нам надо завтра же получить патент.

Лицо его компаньона потемнело и стало каменным.

– Он уже получен, – сказал он, натянуто улыбаясь.

– Получен?! – переспросил Перикорд. – Как получен?.. – повторил он сперва шепотом, а потом чуть ли не крича. – Кто посмел запатентовать мое изобретение?

– Я это сделал сегодня утром. Так что нечего волноваться. Тут все в порядке.

– Ты запатентовал двигатель?! Под чьим именем?

– Под собственным, – буркнул мрачно Браун. – Я считаю, что у меня больше прав на него. – И мое имя там не будет поминаться?!

– Нет… но… – Подлец!.. – воскликнул Перикорд. – Ты жулик и подлец!.. Ты украл мой труд. Ты воспользовался моим доверием. Я получу этот патент назад или перерву тебе глотку!..

Мрачный огонь гневно заполыхал в его глазах, а руки таки сводило от ярости.

Браун не был трусливым, однако, он начал понемногу отступать назад, когда другой начал надвигаться на него.

– Убери руки прочь! – кричал Браун, выхватывая из кармана длинный острый нож, которым недавно перерезывал бечевку. – Я ударю, если ты нападешь на меня.

– Ты мне угрожаешь?.. Мне?! – вскричал в бешенстве Перикорд, лицо которого перекосилось от ярости и гнева. – Ты мошенник и подлец! Отдашь или нет патент?

– Не отдам.

– Браун, добром прошу, дай его сюда!

– Не дам! Я сконструировал эту машину.

Перикорд как бешеный дико прыгнул вперед со сверкающими глазами и сжатыми кулаками. Его компаньон увернулся от объятий Перикорда и, споткнувшись о пустой ящик, упал через него. Лампа опрокинулась и погасла, сарай погрузился в темноту. Одинокий луч луны, падая сквозь узенькую щель в крыше сарая, вспыхивал на больших лопастях машины, когда она поднимались и опускались при очередном взмахе.

– Браун, ты дашь сюда патент или нет?

Молчание было ответом.

– Дашь или нет? Ни звука. Ничто но нарушало шума и гула над головой. Дикий приступ страха и сомнения охватил душу Перикорда. Он бесцельно шарил руками в темноте, пока ею пальцы не наткнулись на чужую руку. Она была холодной и безжизненной. Весь его гнев обратился в леденящий ужас, он чиркнул спичкой и, поставив лампу на место, зажег ее.

Браун лежал, свернувшись калачиком, по другую сторону пустого ящика. Перикорд подхватил его под мышки и судорожным усилием поднял. И тут-то прояснилась причина молчания Брауна. Когда он падал, то подвернул под себя правую руку, в которой был нож, и всей тяжестью своего тела всадил его себе глубоко в грудь. Он умер без звука. Страшная, роковая драма разыгралась мгновенно и бесповоротно.

Перикорд молча уселся на край ящика и, уставившись в землю отсутствующим взглядом, затрясся, словно в ознобе, в то время как двигатель Брауна – Перикорда, мелькая словно тень, проносился с шумом над ним. Сколько он так сидел – неизвестно. Может, минуты, а может, часы. Тысячи безумных планов проносились в его воспаленном мозгу. Конечно, он был лишь косвенной причиной смерти. Но кто этому поверит? Он взглянул на свою окровавленную одежду. Все против него. Уж лучше бежать, скрыться, чем сидеть вот так и ждать, когда тебя арестуют, полагаясь на свою невиновность. Никто в Лондоне не знает, куда они уехали. Если бы ему удалось каким-то образом избавиться от трупа, то у него впереди оказалось бы несколько дней в запасе прежде, чем возникнут подозрения.