— Мерзавец! Чтоб тебе собственным ядом отравиться!

Саймон скривился. Новая Ева не пришлась по вкусу. Старая-то была сговорчивой паинькой. Стояла на задних лапках, выполняла любое желание обожаемого муженька, не подозревая, какой он на самом деле негодяй.

— Хочешь язвить? — осклабился Саймон. — Язви. Напоследок. Скоро всё вернется на круги своя. Мы с тобой заживем, как прежде. Счастливой семейной жизнью.

Ох, как я жалела, что не умею обжигать взглядом. С удовольствием подпалила бы изменщика. А лучше ту часть тела, из-за которой и состоялся мой побег.

Не обольщайся. Этого не будет. Никогда! Ты не заставишь меня вернуться!

— А мне и не придется, — на губах паразита заиграла гаденькая улыбочка. — Брэн!

Нервы натянулись струнами, вот-вот порвутся. Это еще кто? Приглашенный садист, которому поручено меня мучить, пока не соглашусь вновь превратиться в кроткую вторую половину? А Саймону самому руки пачкать зазорно?!

Я ожидала увидеть здоровенного детину, способного задевать потолок макушкой. Но в помещение бочком прокрался щуплый старикашка с жиденькой бородкой и выпученными глазами. Вид, как у лягушонка, ей-богу! А щупленький! Дунешь, упадет…

Нет, на мучителя века он тянет. Тогда… тогда… Ох…

— Познакомься, Ева. Это Брэн Тодд. Он маг, — озвучил Саймон пугающую догадку. — У господина Тодда крайне оригинальный и полезный дар. Он умеет заставлять других забывать. Любые события и людей.

Сердце заныло. Отчаянно.

Всё! Это конец! Для новой Евы! Тощему дедку достаточно приказать мне забыть всё, что произошло после памятного сентябрьского дня, когда я застала драгоценного супруга с любовницей. И я забуду! Забуду, за какое ничтожество меня угораздило выйти замуж!

— Вы ведь оба в курсе, что манипуляции с памятью незаконны? — спросила я, отлично понимая, что вопрос их не смутит. Но промолчать было выше моих сил.

И неважно, что сама недавно приготовила зелье с подобным эффектом. Я-то для хорошего дела, чтобы помешать шантажисту уничтожить лорда Флеминга. А они… они…

— И кто на нас пожалуется? — ухмыльнулся Саймон. — Ты? Нет. Потому что и не вспомнишь Брэна, а меня снова будешь любить до умопомрачения.

Глаза наполнились слезами ярости. Опять влюбиться в Саймона — худшее из зол! Лучше одновременно сразиться с духом Гертруды Флеминг и вполне себе живой Ребеккой!

— Однажды я всё равно пойму, кто ты такой, — пообещала я, сдерживая рыдания.

Саймон самодовольно покачал головой.

— А вот и нет. Я выучил урок и буду осторожен. На дом и магазин есть покупатели. Нам хватит денег, чтобы уехать подальше и найти приличное жилье. Начнем всё заново на новом месте. Твои замечательные зелья будут пользоваться спросом везде. Хоть в большом городе, хоть в глуши. Особенно вкупе с магическим даром. Заживем припеваючи. Не смотри волком, Ева. Я возвращаю тебе счастливую жизнь.

Я едва не рычала от злости. Тоже мне счастье! Я буду податливой женой, выполняющей любую прихоть Саймона. Работать на него и, что самое мерзкое, проводить с ним ночи. А он продолжит изменять. Просто больше не приведет любовницу в дом, найдет безопасное место для утех. Нет! Счастливое неведение — вовсе не дар, а проклятье!

Муженек поманил мага, а меня накрыла самая настоящая ярость.

— До чего же ты докатился! Проникновение в чужой дом и похищение — еще цветочки. Но убийство?! Скажи, как Ребекка заставила тебя прикончить Габриэля Саттона?

На лице Саймона отразилось неверие, а затем паника.

— Надо поторопиться, — пробормотал он нервно. — Провести ритуал и уносить ноги. Пока это безумная женщина еще что-нибудь не выкинула.

Безумная женщина?! Стоп! Кажется, он не обо мне, а о Ребекке.

Ох… Так это не Саймон лишил жизни любовника моей сестрички? Но кто тогда? У нее, что целая кавалерия в запасе? О, нет! Неужели, Голкомб?!

Ноги отнялись от страха. В голосе не укладывалось, что этот приличный джентльмен настолько спятил от любви к Ребекке, что пролил чужую кровь. Заманить меня в ловушку и передать мужу — это одно. Но убить человека — это… это…

— Не сопротивляйтесь внушению, деточка.

— А?

Я не сразу поняла, что фраза, произнесенная высоким дребезжащим голоском, обращена ко мне. Зубы невольно сжались. Что еще за «деточка»?

— Не сопротивляйтесь, — повторил дедок назидательно. — Иначе рискуете забыть больше требуемого. Магия — не игрушка.

— А то я не знаю! Только это вы с ней играетесь!

Ох, и почему на других магов не действует мой дар? Что за несправедливость? Треклятый дед способен на меня воздействовать, а я на него нет. Иначе быстро бы перепугала неприятеля. Сбежал бы, сверкая пятками! Еще бы и Саймона по пути сбил. Подумаешь, телосложение хрупкое. Страх отлично провоцирует на свершения.

— Поспешите! — распорядился мой ненавистный муж, грозно глянув на мага.

Тот вздохнул и потер руки, настраиваясь на работу.

Нет! Я против!

Ногти вонзились в ладони. Не хочу забывать! Ни предательство Саймона, ни события последних недель. А особенно Патрика Флеминга!

Ох… Я сама растерялась от этой мысли.

«Не хочу забывать Патрика Флеминга» — звучало слишком лично.

А ведь, правда, не хочу…

Что же делать? Ведь должен быть способ помешать воплотить в жизнь гадкий план!

Ты же маг, Ева! Подумай! Подумай! Подумай!

Перед глазами встала комната на подвальном этаже родительского дома. Та, где я под присмотром наставницы практиковалась в создании зелий. В ней пришлось провести столько часов, что я помнила каждую щербинку в старом деревянном полу. Странно. На ухоженном лице наставницы отразилось разочарование. Во мне. В ком же еще? Я что-то делала не так. Определенно.

«Ты самая невнимательная из моих учениц, Ева», — как наяву, услышала я ее голос. — «Я учила тебя стольким полезным приемам, но ты запоминала их спустя рукава. Вот и настал момент заплатить за небрежность».

А ведь наставница права. Всё, что не касалось зелий, оседало в моей голове с трудом. Мол, зачем мне — скромной дочери целителя — всему этому учиться? Все равно не пригодится. Но вот поди ж ты…

«Я вспомню!» — мысленно пообещала я, отчаянно напрягая память.

Не то знания прятались не столь глубоко, как думалось, не то ужас и желание не забывать лорда заставили мастерски извлечь их из-под груды других воспоминаний, но я будто услышала слова заклинания на древнем языке. Когда-то наставница заставляла меня заучить их наизусть. Я знала перевод, но все же они оставались для меня бесполезным набором звуков. Текст заклинания звучал примерно так: «Я — маг, а, значит, умею защищаться. Магия — суть меня. Она не позволит влиять извне. Сохранит в неприкосновенности мои тело, разум и душу».

Я крепко зажмурилась, чтобы неприятели не увидели промелькнувшую в глазах надежду.

— Это тебе не поможет, деточка, — оповестил дедок, не понимая истинных причин моего поступка. — Не имеет значения, смотрим мы друг на друга или нет.

Я отчаянно произносила про себя заветные слова, стараясь не сбиться и не перепутать последовательность. Негодяй тоже не медлил: затянул заунывную песнь на другом древнем языке, который прежде мне слышать не доводилось. Из-за тонюсенького дребезжащего голоска, казалось, что он не поет, а скулит. Это раздражало до ужаса, мешало сосредоточиться. Но я не сдавалась. На кону — мое будущее.

— Ох… — вырвалось помимо воли.

Я совершенно забыла, что у заклинания есть побочный эффект, а он проявился «во всей красе». Замелькали картинки из прошлого. Не самые приятные. А ведь наставница говорила, что защита не дается просто так. Придется погрузиться в самые мрачные воспоминания. Пережить их заново, пропитать магию собственной болью и горечью.

— Что-то не так? — спросил мага Саймон, обеспокоенный моей реакцией.

— Все в порядке, — заверил маг. — Мой дар работает. Ваша жена начинает забывать.

Он ошибался. По крайней мере, я на это очень надеялась. Перед глазами одно за другим проходили воспоминания: трупы, выловленные из пруда, Саймон в постели с любовницей, родственники на крыльце, глядящие вслед с презрением. За событиями последних месяцев пошли более ранние, детские. Матушка, запирающая меня в темной комнате за проступок младшей сестры. Брат, сломавший руку любимой кукле. Отец, готовящий себе в помощницы старшую дочь, хотя ребенком пойти по его стопам мечтала не она, а я. А потом… потом…