– Ты знаешь, кому дарят такие подарки?! – завелась мамаша. – То ты на иностранной машине приезжаешь на дачу, а потом нам соседи неделю покою не дают, все уши прожужжали, а я не знаю, что им ответить, теперь тут вся квартира неизвестно чем уставлена. Ты знаешь, что мы с отцом всю жизнь прожили бедно, но чест…

Анька спокойно встала с кровати, повернулась к матери спиной, достала из своей сумки пачку сигарет и зажигалку, закурила и, пуская дым колечками, спросила:

– Ты сюда зачем приехала?

– Ты куришь?! – было ответом мамаши (я никогда не курила и не курю). – Лера, что с тобой происходит? Костя, что с мамой? У меня такое впечатление, что ее подменили. Чем вы тут занимаетесь? Кто бывает в этой квартире? Я не узнаю свою дочь!

– Мама как мама, – буркнул Костик.

– Лера, ты знаешь, что курить вредно? В особенности для женщины? Ты помнишь тетю Свету? Так вот, тетя Света, которая курила с двадцати лет…

Моего терпения у Аньки не было.

– Повторяю свой вопрос: зачем тебя сюда принесло? – Анька опять глубоко затянулась. – Если за ребенком, ты его не получишь, так что можешь отчаливать. Если есть еще что-то, выкладывай. Не трать ни свое, ни мое время.

Мамаша удивленно захлопала глазами, естественно, она меня не узнавала, но мысль о том, что с ней разговаривает мой двойник, ей как-то не приходила в голову. Да кому придет-то? Я сама месяц назад не поверила бы, что есть на свете такая Анька… Но вдруг она поможет промыть родителям мозги? И те после общения с Анькой станут нормальными людьми, по крайней мере научатся разговаривать спокойным тоном и перестанут меня воспитывать?

Мамаша открыла рот, потом закрыла.

– Выпить хочешь? – спросила Анька. – Или ширануться?

Я чуть не вылетела из шкафа, но потом решила, что мою мать Анька не будет умерщвлять уколами. Зачем ей? Наверное, просто решила применить шокотерапию.

Мамаша поперхнулась, потом поинтересовалась, что значит ширануться. Анька пояснила, что может сделать ей маленький укольчик, а потом мамаше будут мерещиться цветные мышки. Я посмотрела на трехлитровую банку, стоящую у моих ног. Мышки сидели тихо. Но что было бы с мамашей, если бы она их увидела? Даже не ширанувшись?

– Лера, ты надо мной издеваешься? – тихо спросила мамаша. Говорила она почти шепотом, в котором пропали ее обычные визгливо-воспитательные интонации.

– Как ты надо мной, – спокойно ответила Анька и повернулась к Костику: – Ребенок, принеси мне коньячку. На кухне стоит в пенале.

– Сейчас, – кивнул Костик и удалился, вскоре вернувшись с двумя бутылками.

– Давай «Камю», – протянула руку Анька и отхлебнула прямо из горлышка, потом подняла глаза на мамашу, у которой отвисла челюсть: – Так будешь или нет? Последний раз предлагаю.

– Буду, – выдохнула мать, всю жизнь тщетно боровшаяся с пагубной привычкой отца.

– Ребенок, неси посуду, – велела Анька Костику. – Помнишь, из чего коньяк пьют? Я сейчас проверю, как ты запомнил мои уроки.

Чему она его научила? И еще научит? Это они сегодня так «занимались», пока я лежала? Что она делает с моим сыном? Но сыну, как я видела, очень нравилось то, что она с ним делает…

Костик принес нужные бокалы, но выпить Анька с мамашей не успели: поставленная Анькой на краешек стола сумка свалилась на пол, и из нее выпал пистолет. Глаза у мамаши вылезли на лоб, и она вместо коньяка запросила корвалолу.

– Неси бабушке корвалол, – велела Анька Костику, а сама с невозмутимым видом убрала пистолет в сумку, а сумку отнесла под ванну. Кстати, она вывезла оттуда остальное оружие, как мне обещала?

Корвалолу у меня в доме не нашлось, так что Анька в любом случае рекомендовала моей мамаше выпить коньячку – в качестве лекарства. Поскольку мамаша была к выпивке непривычна, а Анька быстренько влила в нее вторую и третью дозы, то мамашу начало развозить. Я никогда в жизни не видела ее пьяной. Вот бы сейчас сюда папашку… Но что это я? Видеокамера же под ногами. Я схватила ее, включила, залезла на табуретку – и стала записывать мамашу для потомков. Меня даже не тошнило.

Когда они уже лобызались с Анькой, как любящие мать и дочь, в дверь снова позвонили.

– Ой, это, наверное, Саша, – пролепетала мать. – А я совсем не в форме! – и захихикала.

– Какой Саша? – воскликнула Анька, явно вспомнив своего, пока неизвестного мне возлюбленного. – Откуда здесь Саша?

– Это дедушка, – подсказал Костик.

– Ты не помнишь, как зовут родного отца? Хи-хи! – опять захихикала мамаша.

– Мало у меня всяких Саш было, – хмыкнула Анька. – А потом тут черт знает кого может принести.

Она оказалась права. Черт принес не дедушку, а дядю Диму, собравшегося наконец выполнить обещание, данное моему сыну.

Мамаша восприняла бандерлога как потенциального зятя – тем более что Костик вился вокруг него и расспрашивал про каких-то существ, о которых я слышала впервые. Похоже, что и мамаша с Анькой тоже, но их это мало беспокоило, потому что Анька поднимала очередной тост. Бандерлог тоже принял коньячку и предложил сбегать за добавкой, заметив, что если бы он знал о предстоящей пьянке, то прихватил бы горючее сразу. Анька его отправила.

Костик вставил кассету в видеомагнитофон и стал что-то там смотреть – мне было не видно из шкафа, а взрослые, когда Дима вернулся, стали накачиваться спиртным. Именно за этим занятием их и застал мой отец. Не знаю уж, почему они прибыли с матушкой по отдельности, но факт оставался фактом.

Эта теплая компания даже не услышала звонка, и дедушку впустил Костик. Отцовское выражение лица при появлении в комнате я тоже засняла для потомков.

Назревал грандиознейший скандал – папашка явно хотел отыграться за все годы, когда мамаша ежевечерне принюхивалась к нему и попрекала каждой рюмкой в праздники.

Но скандала не получилось.

Приехал Иван Поликарпов, старший Анькин брат.

Я, конечно, не знала, кто это. Анька сделала удивленное лицо, родители тоже. Но всем помог Дима.

– Ваня? – спросил он. – А ты сюда зачем?

– Кто это? – тут же подала голос Анька.

Дима объяснил. «Ну Анька и актриса, – подумала я. – Это ж надо так сыграть! Я бы обязательно себя чем-нибудь выдала. Но ведь ей, наверное, не впервой?»

Иван тем временем очень внимательно смотрел на Аньку.

– Я очень похожа на вашу сестру? – с невинным видом спросила Поликарпова.

– Ты и есть моя сестра, – вдруг заявил Иван.

– У меня только одна дочь! – завопила мамаша. – И вы не мой сын!

– Вы выпили лишнего, молодой человек? – поинтересовался папашка заплетающимся языком.

– Вань, ты чего? – подал голос бандерлог. – Это Лерка.

– Я свою маму ни с кем не спутаю, – гордо произнес Костик.

Иван без приглашения оседлал стул. Бандерлог предложил налить и ему. Костик сбегал за бокалом. Что они тут устраивают в моей квартире? А я вынуждена сидеть, вернее, стоять в шкафу? И это с сотрясением мозга? Вот сейчас выпущу цветных мышей, тогда посмотрим, что будет. Пока они станут их дружно ловить, вызову санитаров. Пусть в психушке подумают, что в нашем доме у всех одинаковые галлюцинации.

Но я сдержала свой благородный порыв.

В это время теплая компания чокнулась и прикончила уже третью бутылку. А кому предстоит их откачивать, опять мне?!

Иван не сводил глаз с Аньки. Папашка спрашивал, что он так пялится на его дочь. Мамаша заявляла, что дочка у нее – умница, красавица и вообще просто идеальная женщина. Я, конечно, не преминула записать это все на пленку, чтобы потом продемонстрировать ей, когда вздумает, по старой привычке, честить меня на чем свет стоит. Но сегодня мамаша превзошла саму себя. Уж как она меня нахваливала! Короче, показывала товар лицом. Ей бы в торговые агенты пойти. Никогда не думала, что в ней пропадает этот талант. Или, может, в свахи? Дима тоже выдавал мне (то есть Аньке) комплимент за комплиментом. А этот где так насобачился? Уж кого-кого, а этот двустворчатый шкаф я никогда бы не назвала джентльменом. Или в нем после принятия изрядной доли горячительных напитков тоже проснулся новый талант? Костик тоже не преминул подтвердить, что у него очень хорошая мама.