***

Следующей ночью меня снова вымыли, разрисовали и привели в этот мерзкий тронный зал. На этот раз не праздничный бал — просто вечернее развлечение. Которым, как оказалось, была я. Впрочем, выпив вина, я впадала в милосердное неведение о том, что творю и что происходит.

Ночь за ночью меня точно так же одевали, и в компании Рисанда я шла в тронный зал. Так я и стала игрушкой Рисанда, потаскушкой шлюхи Амаранты. Я просыпалась с расплывчатыми обрывками воспоминаний — о том, как танцевала между ног Рисанда, пока тот сидел на стуле и смеялся; о его руках, окрашенных тёмно-синей краской с тех мест, где он меня касался — талия, руки, но каким-то образом дальше он никогда не заходил. Он заставлял меня танцевать до тех пор, пока меня не затошнит, а едва позывы прекращались, он говорил мне снова танцевать.

Каждое утро я просыпалась обессиленной и с тошнотой, и хоть приказ Рисанда охранникам действительно подействовал, ночные бодрствования полностью меня истощали. Днями я отсыпалась после вина фэйри, хотя бы во сне сбегая от пережитых унижений. Когда я могла, я думала над загадкой Амаранты, перебирая каждое слово — но всё безрезультатно.

И когда я снова входила в тронный зал, я успевала лишь мельком взглянуть на Тамлина до того как винный наркотик брал верх. Но каждый раз, каждую ночь, только в одном этом взгляде я не скрывала ни любви, ни боли, которые переполняли меня, когда мой взгляд встречался с его.

***

Меня как раз разрисовали и одели — на этот вечер моё фривольное платье было в оттенках крови и апельсинов — когда в комнату зашёл Рисанд. Девушки-тени, как обычно, прошли сквозь стены и растворились. Но вместо того, чтобы поманить меня за собой, Рисанд закрыл дверь.

— Завтра вечером твоё второе испытание, — спокойно сказал он. Золотые и серебряные нити на его черном кителе сияли в живом огне свечей. Одежды других цветов на нём никогда не было.

Мне будто камнем по голове ударили. Я потеряла счет дням.

— И?

— Оно может стать твоим последним, — он прислонился к дверному косяку и скрестил руки.

— Если ты пытаешься навязать мне очередную свою игру, не трать воздух понапрасну.

— И ты не собираешься умолять меня о ночи с твоим любимым?

— У меня будет такая ночь, и все ночи после неё, когда я пройду последнее испытание Амаранты.

Рисанд пожал плечами, а затем оттолкнулся от двери и шагнул ко мне, на его губах мелькнула усмешка.

— Интересно, была ли ты такой же колючей с Тамлином, будучи его пленницей.

— Он никогда не относился ко мне как к пленнице — или как к рабыне.

— Нет — да и как он мог? Не с вечно терзающим его — бедного, благородного зверя — позором за жестокость отца и братьев. Но, возможно, если бы он удосужился узнать хотя бы пару вещей о жестокости, о том, что значит быть настоящим Высшим Лордом, то это могло бы спасти Весенний Двор от падения.

— Твой Двор тоже пал.

В фиолетовых глазах вспыхнула печаль. Я бы не заметила её, если бы я не… почувствовала её — где-то глубоко внутри себя. Мой взгляд метнулся к татуировке глаза на ладони. Какую именно татуировку он нанёс на мою руку? Но спросила я другое:

— Когда ты свободно гулял в Огненную Ночь — на Обряде — ты сказал, что тебе это с рук не сошло. Ты один из тех Высших Лордов, которые продали свою верность Амаранте в обмен на возможность не жить здесь постоянно?

Какая бы печаль не отразилась в его глазах, она исчезла — остались только холод и блистательное спокойствие. Я могла бы поклясться, что на стене позади него раскрылась тень могучих крыльев.

— Что я делаю и что сделал для своего Двора — тебя не касается.

— И что она делала на протяжении последних сорока девяти лет? Держала Дворы под своим контролем и пытала всех, когда и как ей вздумается? Ради чего?

«Расскажи мне об угрозах, которые она представляет для человеческого мира» — хотела взмолиться я — «Расскажи мне, что всё это значит, для чего должны были произойти столько ужасных вещей».

— Леди Горы не нуждается в оправданиях своих действий.

— Но…

— Развлечения ждут, — он жестом указал на дверь за ним.

Я знала, что ступила на опасную дорожку, но мне было плевать.

— Чего ты от меня хочешь? Кроме издевок над Тамлином.

— Дразнить его — моё огромное удовольствие, — сказал он с насмешливым поклоном. — А что касается твоего вопроса, разве мужчине нужны причины, чтобы наслаждаться обществом женщины?

— Ты спас мне жизнь.

— И через спасение твоей жизни, я спас ещё и Тамлина.

— Зачем?

Он подмигнул, пригладив короткие иссиня-черные волосы.

— А это, Фейра, настоящий вопрос, не так ли?

С этими словами он вывел меня из комнаты.

Мы вошли в тронный зал и я уже приготовилась к очередной порции наркотического опьянения и унижения. Но толпа смотрела исключительно на Рисанда — в Рисанда впились взглядами братья Люсьена. Звонкий голос Амаранты перекрыл музыку, подзывая его.

Он остановился, посмотрев на приближающихся к нам братьев Люсьена, их внимание было сфокусировано на мне. Нетерпеливые, голодные — злобные. Не беспокоясь о гордости, я открыла рот, чтобы попросить Рисанда не оставлять меня с ними, пока он будет с Амарантой, но он положил руку мне на спину и подтолкнул вперёд.

— Просто будь рядом и держи язык за зубами, — прошептал он мне на ухо, ведя меня под руку. Толпа спешно расступалась, будто мы были в огне, и слишком рано открыла то, что ждало нас впереди.

Не нас, опомнилась я, а Рисанда.

На полу перед возвышением у тронов всхлипывал темнокожий Высший Фэ. Амаранта улыбалась ему словно змея — она так увлеклась, что даже не взглянула в мою сторону. Тамлин около неё оставался по-прежнему абсолютно бесстрастным. Зверь без когтей.

Рисанд бросил взгляд на меня — безмолвный приказ оставаться на краю толпы. Я послушалась, а когда посмотрела на Тамлина, ожидая, что и он взглянет в ответ — просто посмотрит на меня — он не посмотрел, его внимание было полностью приковано к королеве и к мужчине перед ней. Что ж, понятно.

Амаранта поглаживала своё кольцо, наблюдая за каждым движением Рисанда, пока тот не подошёл к ней.

— Летний молодой лорд, — махнула она на съежившегося у её ног мужчину. — Пытался сбежать по тайному ходу в земли Весеннего Двора. Я хочу знать зачем.

У края толпы стоял высокий, прекрасный Высший Фэ — его волосы почти белые, глаза умопомрачительного кристально-голубого цвета, кожа самого богатого из оттенков красного дерева. Но его губы были плотно сжаты, а внимание металось между Амарантой и Рисандом. Я уже видела его, во время первого испытания — Высший Лорд Летнего Двора. Прежде он сиял — почти буквально источая золотистый свет; сейчас он был приглушенным, тусклым. Как если бы Амаранта выпила все его оставшиеся силы до последней капли, пока допрашивала его подданного.

Рисанд сунул руки в карманы и неторопливо направился к мужчине на полу.

Летний фэйри съёжился, его лицо блестело от слёз. Мои собственные внутренности съёжились от страха и стыда, когда он обмочился при взгляде на Рисанда.

— П-п-пожалуйста, — выдохнул он.

Толпа замерла, слишком притихшая и затаившая дыхание.

Рисанд был спиной ко мне, его плечи расслаблены, на одежде ни стежка не на месте. Но я знала, что в момент, когда фэйри на полу прекратил трястись, когти Рисанда впились в его разум.

Высший Лорд Летнего тоже замер — и боль, настоящая боль и страх сияли в его потрясающих голубых глазах. Летний был одним из Дворов, затеявших мятеж, вспомнила я. Значит это новый, неопытный Высший Лорд, который ещё не успел принять решений, стоящих кому-то жизней.

После минутного молчания, Рисанд посмотрел на Амаранту.

— Он хотел сбежать. Добраться в Весенний Двор, пересечь стену и скрыться на юге на человеческой территории. Сообщников у него не было, как и никаких мотивов кроме его собственной трусости, — он кивнул подбородком на лужу под мужчиной. Но уголком глаза я заметила как Летний Высший Лорд едва заметно расслабился — достаточно, чтобы я задалась вопросом… вопросом — какой выбор сделал Рисанд в те мгновения, пока он исследовал разум мужчины.