Пришла пора выдать оружие. Три “огнебоя” оставил себе, чтобы не ждать перезарядку. Один выдал Боброву.

— Стреляешь хорошо?

— На охоту ходил, вроде попадаю.

Я протянул ему “огнебой”, переделанный из старой аркебузы. Там такой калибр и толстый ствол, что я наложил Печать помощнее — даже если не попадёт, так оглушит цель небольшим бабахом.

Тришке с Прошкой, двум слугам-оркам, я отдал два обычных пороховых ружья. Оба засветились от счастья, получив в руки оружие. Стали гыгыкать и пихать друг друга локтями, хвастливо споря, у кого ствол лучше. Ну, ей-богу, как дети!

— Так, орлы, слушай мою команду. За мной!

Выведя их во двор, я указал на лес, через который шла дорога.

— Значит так, прячетесь в лесу, чтобы вас не видно и не слышно было.

— И стреляем, как подъедут?

— Нет, пропускаете их. Сидите как мыши, не высовываетесь. А когда они начнут на усадьбу нападать, тогда можете пострелять.

— Сделаем, барин.

Тришка, оказавшийся парнем посерьёзней, толкнул Прошку в бок.

— Ага, — Прошка шмыгнул носом и вытер его рукавом, — знамо, дождёмся.

— Вот и молодцы. Возьмите у Настасьи Филипповны что-нибудь на перекус и идите в засаду.

Разобравшись с орками, я вернулся в дом. И тут же окунулся в небольшой скандал.

— Положи! Ты не умеешь стрелять!

— А вот и умею!

— Не умеешь!

— Умею! Мы с Константином Платоновичем на волков охотились.

— Врёшь!

— А вот и не вру!

Танька и Александра схватились за один “огнебой” и смотрели друг на друга, будто кошки перед дракой. Если бы я хоть на минуту опоздал, точно бы сцепились. И плевать им было, что одна дворянка, а другая крепостная.

— Успокоились, — я повысил голос, — и объяснили, о чём спор.

— Она ваше ружьё взяла! — Александра и не подумала отпускать “огнебой”. — И врёт, что с вами на волков охотилась.

— Не врёт, — я усмехнулся. — И из “огнебоя”, и ножом парочку зарезала.

Рыжая наконец выпустила оружие и выпрямилась, задрав подбородок. А Танька улыбнулась мне и захлопала глазками, безбожно переигрывая.

— Можно мне взять, Константин Платонович? Я на втором этаже из библиотеки стрелять буду.

Я махнул рукой — бери, всё равно ведь найдёшь, как ввязаться в драку. Не дашь ружьё, с ножом полезет.

Танька расплылась в улыбке, поклонилась мне и, прижимая “огнебой” к груди, побежала к лестнице.

— Константин Платонович, а как же я? — очнулась рыжая. — А мне ружьё? Я тоже стрелять умею, меня папенька всегда на охоту брал.

Вот же ж упрямица!

— Сударыня, что мне открутит ваш папенька, если с вами что-нибудь случится?

— Константин Платонович, — на этот раз Александра решила не требовать, а воспользоваться методом Тани. Состроила жалостливое выражение лица и перешла на ласковый тон. — Я аккуратно, честное слово. Выстрелю и сразу спрячусь.

— Нет.

— Пожалуйста! Я буду очень, очень осторожна.

— Александра, даже не думайте.

Почувствовав, что метод не работает, она вернулась к прежней стратегии.

— Константин Платонович, если вы мне не дадите оружие, я возьму в сарае вилы.

— Не смешите меня, сударыня. Вы их хоть раз в руках держали?

— Не извольте сомневаться, держала. У нас слуг не так много, руками иногда тоже приходится работать.

Рыжая подошла ко мне ближе, вздохнула и сказала гораздо тише:

— Константин Платонович, ну правда, что за глупость. Я отлично умею стрелять и могу помочь вам. Если вас убьют, это будет моей личной трагедией, и тогда я сама вместо папеньки вам что-нибудь откручу. А если боитесь, что я как дура вылезу под пулю, давайте напишу записку, что я покончила с собой от несчастной любви.

— Ко мне? — я чуть не рассмеялся.

— Нет, к вам это банально. Пусть будет Левин, например.

— Вы меня доведёте до корчей, сударыня. Вот, держите пистолет. Это “громобой”…

— Я знаю, у отца такой был раньше.

— Продали?

— Сломали, — девушка вздохнула. — Взяли пострелять с сёстрами, ствол перегрелся и лопнул. Матушка нам розог всыпала по первое число, даже сидеть не могли.

— Этот не перегреется. Всё, уйдите с глаз моих, пока я не передумал.

Александра сбежала на второй этаж, а я остался в прихожей. Здесь как раз отличная позиция для стрельбы — узкое окно, похожее на бойницу. И дверь заодно прикрою от назойливых визитёров.

— Костя, — в прихожую заглянул Бобров, — едут.

Я бросился к окну. Ага, точно, едут. Четыре экипажа вылетели из леса, промчались по дороге и остановились под той самой берёзой. Отлично! Будет им сюрприз, как и планировалось.

Из экипажей выпрыгивали опричники. Ёшки-матрёшки! Да их там человек двадцать! Это всё по мою душу? Прямо-таки горжусь — ради меня одного толпа народу. Хотя подозреваю, что это не меня боятся, а все свободные от другой службы приехали развлечься.

— Нам конец, — уныло вздохнул Бобров, — разделают, как бог черепаху.

— Отставить панику, — я ткнул раскисшего Боброва локтем, — смотри, к нам выслали парламентёра.

Один из приехавших вынул белый платок и, размахивая им, пошёл к усадьбе.

— Пётр, сходи узнай, что им надо.

Бобров и опричник шли навстречу друг другу. Чёрт, слишком далеко, так я ничего не услышу! А мне ведь интересно, в пересказе Боброва наверняка пропадут мелкие детали. Ладно, попробуем исправить ситуацию.

Я вытащил из кармана small wand. Так-с, попробуем. Быстрым движением я нарисовал на стекле Знак воздуха. Справа от него Знак резонанса, затем Печать усиления и Знак концентрации. Если такую дикую связку показать профессорам Сорбонны, меня бы лишили степени и выгнали с позором. А между тем она вполне рабочая, и даже слова разобрать можно.

—…неожиданная встреча! Любезный душка-Бобров! Каким судьбами? Голицыны прислали?

Голос, хоть и искажённый Знаками, я узнал сразу — бастард Шереметева.

— А хоть бы и так. Да, прислали. А скоро приедут и остальные.

Бастард расхохотался.

— Врёшь, Бобров, ой, врёшь! Не будут Голицыны вмешиваться в этот спор. Твой князь не любит воевать, особенно по таким пустякам.

— А кто сказал, что это пустяк?

— Не смеши меня, Бобров. Мы оба знаем: Урусов — случайная пешка, не больше. Ни родни, ни знакомств. А его мерзкий дядя кормит червей.

— И всё-таки…

— Не начинай. Если бы Голицыны хотели его защитить, я бы не стоял здесь.

— Ошибаешься.

— Бобров, ты как телёнок, даже убивать жалко. Три дня назад твой князь виделся с моим отцом. И знаешь что? Урусова сдали нам с потрохами. Это имение — законное владение Шереметевых. Или ты не знал, что Василий Фёдорович в нашем роду? Его завещание не стоит и рубля без одобрения семьи. Понимаешь?

— Завещание оформлено по всем правилам.

— Ты реально дурак, Бобров. Кого интересуют бумаги? Главное — что скажут главы родов. Если бы князь хотел защитить этого напыщенного французика, он прислал бы не тебя и даже не опричников, а просто заявил, что Урусов под его покровительством. Но князь не хочет ссориться с моим отцом.

Если честно, я подозревал что-то такое. Слишком уж несерьёзная фигура Бобров, чтобы посылать его ко мне. Да и кто я для князя? Мелкая сошка. У них в России многовековые интриги, разборки, финансовые интересы. Кто будет портить отношения с давним партнёром по “большой игре” ради никому не известного деланного?

— Константин и сам может постоять за себя.

— Деланный маг? Ты серьёзно в это веришь? Против Таланта он недобитая муха. Червь.

— Но тебя он без пальцев оставил.

— Хах! — Шереметев заржал. — Только дядя помешал мне разделать его как курёнка. А сейчас старый хрыч мёртв и не сможет прикрыть эту бездарность.

Бастард покачал головой и перестал смеяться.

— Мне надоел этот глупый разговор. Передай Урусову — если он добровольно выйдет сюда, принесёт извинения и даст клятву верности роду Шереметевых — я оставлю его в живых. Самонадеянный болван будет заниматься тем, чем и должен: работать на благо моего отца.