А сейчас попробуем исправить недостаток и совместить деланную магию с дворянской. Я расслабил кисть и вытянул руку. Как я делал в прошлый раз? Представил на конце small wand те же Знаки и одновременно позвал Талант.

Фу-у-ух! Огненный шторм пронёсся в сторону камней, выжигая траву на земле до белого пепла и покрыв камни чёрным нагаром. Ничего себе! Мне даже пришлось немного позатаптывать тлеющую траву, чтобы не начался пожар.

Да, неплохо получилось. По мощности, пожалуй, даже покруче тех всполохов, что я видел у опричников. Что ещё я могу попробовать? В арсенале деланных магов практически нет боевых связок Знаков — слишком медленно их рисовать, а мощность маловата. Придётся мне выдумывать собственный убийственный набор.

Я прищурился, вдруг поймав себя на мысли: выходит, я первый маг, владеющий и Талантом, и деланной магией сразу. Две непересекающиеся области знания сошлись во мне, и есть шанс получить что-то очень интересное, тем более маги с Талантом не используют знаки, им это просто не нужно. Но и противостоять не умеют.

А вот small wand мне придётся заменить. Деревянная оболочка дымилась, а серебряный центр нагрелся — ещё пару подобных экспериментов, и он расплавится. На такие высокие энергии эфира я не рассчитывал, когда её делал. Придётся искать другие материалы и делать новую.

У меня на поясе в кожаном чехле висел “Нервный принц”. Жезл, чувствительный к колебаниям эфира, давно подрагивал, будто пёс, почуявший добычу. Что, тоже хочешь поучаствовать? Хорошо, попробуем и тебя в деле.

Использовать Знак огня я больше не рисковал. Сейчас подожгу поле, а там и до лесного пожара недалеко. Пожалуй, надо попробовать изобразить воздушный удар. Представить в уме связку Знака воздуха и Знака концентрации, а затем поместить её на конец жезла, пробудить Талант…

Такого эффекта я даже представить не мог. Ближний камень, а он был в половину моего роста, взорвался, будто начинённый порохом. Не будь вектор удара направлен от меня — убило бы осколками гарантированно. Некоторые осколки даже посекли берёзы, а они стояли шагах в тридцати от камня. Вот это мощь! И хочу заметить — моя мощь.

Оставшиеся целыми камни я назначил своей тренировочной базой. Буду приходить сюда и отрабатывать связку Знаков и Таланта. Но на сегодня я закончил занятия и вернулся в усадьбу.

Кузнец Прохор дожидался меня с самого утра. Хитрый дядька после побоища c опричниками рванул к старой берёзе. Будто хозяйственный домовой, подобрал там каждую железку и утащил в кузницу. Долго сортировал, а теперь выставил на моё обозрение.

— Вот, барин, посмотрите. Лошадки механические от вашего огня погорели все, а кости железные остались. Что им сделается-то?

— От температуры не деформировались?

— Чегось?

— Не погнулись от жара?

— Ежели чутка. Так я их молоточком подправлю, даже не сумневайтесь.

Я прошёлся вдоль разложенных на мешковине железок.

— Шесть штук?

— Ага, — Прохор солидно кивнул, — шесть, барин. Пять могу собрать хоть сегодня, вы только “движитель” дайте.

— А шестую куда?

Кузнец указал пальцем на последний комплект костей.

— Вот эту оставить хочу. Будет мне назиданием, чтобы новые делать.

— За эталон хочешь взять?

Орк запнулся и почесал в затылке.

— Не знаю, барин. Только это самая ладная лошадка была. Буду смотреть на эти кости да свои такие же делать.

— Это называется эталон.

— Ага, — Прохор кивнул, но к новому слову отнёсся с недоверием, — пусть и так.

— Хорошо, собирай остальные, будут тебе движители.

— Барин, — кузнец указал мне за спину, — не ваш, часом, там гость бежит?

Я обернулся. Через поле напрямик мчался Бобров. Ружьё он где-то потерял, шляпу тоже. Лицо от долгого бега раскраснелось, рот распахнут. А за ним, шагов за десять позади, кто-то гнался. Только очень невысокий — преследователя видно не было, только высокая трава колыхалась волной, нагоняющей человека.

— Костя!

Бобров заметил меня, заорал, размахивая руками, и прибавил ходу.

— Костя! Оно меня сейчас сожрёт!

Он метнулся из стороны в сторону, но невидимка всё приближался и приближался.

— А-а-а!

Через пару десятков шагов Пётр вылетел на открытое пространство, а следом за ним и преследователь.

Ящерица! Здоровенная, покрытая зелёной чешуёй ящерица, размером больше лошади. Вот только лапы короткие, оттого и не видно было в траве. А пасть не хуже чем у того крокодила, сдохшего в речке.

Чёрт! И small wand и жезл я отнёс к себе в комнату, когда вернулся. Я вытянул руку и дёрнул Талант. Давай, ёшки-матрёшки, эфирное копьё!

Раскалённый эфир ударил ящера в морду, пробежал по шкуре синим пламенем и скатился на землю мерцающими искрами. Да ну, не верю! Что это за скотина такая живучая? Магический удар не нанёс ран, но всё же ящер начал прихрамывать на правую лапу, жмурил один глаз и чуть замедлил бег.

Бобров, выдохшийся до предела, сбавил шаг и чуть не поплатился за это. Тварь сделала рывок и сомкнула челюсти на ноге человека.

— А-а-а!

Я думал всё — остался Пётр без ступни. Но нет! Бобров вывернул ногу, выдернул из сапога и побежал, наполовину босоногий, с удвоенной силой.

— А-а-а!

Ящер уже вбегал во двор усадьбы, когда на него сбоку вылетел кузнец и со всей дури всадил в чешуйчатый бок вилы.

— Нна-а-а-а, дура!

Пресмыкающееся взвыло дурным голосом. А в мясистый хвост гада впился зубами Мурзилка. Кот рычал и явно собирался пообедать неожиданным гостем. Увы, подобрыш оказался слишком лёгким — один взмах хвоста, и котей, вереща, улетел на крышу кузницы.

Надо было убивать тварь немедленно. Я глубоко вдохнул, выдохнул и взвинтил Талант на полную мощь. Пальцы обожгло потоком эфира, и второе эфирное копьё полетело в ящера.

Бумс!

Череп животного будто расплющили гигантским молотом. Лапы подкосились, и туша рухнула в пыль, глухо стукнув хвостом.

Первым делом я поспешил к Боброву. Он повалился на землю, тяжело дышал и еле слышно матерился. Ругательства были затейливые, многоэтажные и ни разу не повторялись.

— Дружище, ты как? Встать можешь?

— Оно…. оно… дохлое?

— Да, прибили.

— Тогда в болото, не буду вставать.

Он перевернулся на спину, раскинул руки и улыбнулся:

— Брошу охоту. Канареек начну разводить или голубей. Или на рыбалку ходить.

Я усмехнулся — знал бы он, какие крокодилы у меня в речке водятся, за версту бы обходил. Оставив глупо хихикающего Боброва, я подошёл к мёртвому ящеру.

Нет, здесь в длину, пожалуй, как две лошади будет, если с хвостом считать. Ну и здоровая дура! Удивительно, как Петру удалось от неё сбежать?

И снова я обнаружил, что тварь пронизана чужой магией. Причём той же самой, уже знакомой мне. Нужно срочно принимать меры — найти таинственного натуралиста и оборвать ему выступающие органы.

— Пётр, где ты его нашёл?

— Это не я, — слабо отозвался Бобров, — это он меня. Как выскочит из-за дерева! Пасть разинул — во! Зубища! Так я и дал дёру. Версты три бежал, не меньше.

— Показать можешь, где это было?

— Я туда больше не пойду. — Бобров приподнялся на земле и покачал головой.

— Ни за что.

— Надо, Пётр, — вкрадчиво сказал я, — надо. А если там ещё такие твари?

— Тем более не пойду!

— А они сюда могут прийти. Не боишься? Надо найти и ликвидировать. Не боись, я дам тебе “огнебой”, он такого гада насквозь прошибает.

— Да? Я на этом проверю — если прошибает, то пойду.

— Вот и чудненько. Только обуйся сначала.

Пётр посмотрел на голую ногу, пошевелил на ней пальцами и недовольно фыркнул:

— Новый сапог сожрала, скотина. Только купил!

— Давай-давай поднимайся, переоденься и пойдём. Надо найти, откуда она пришла.

На крыше кузницы басом заголосил Мурзилка. Котёнок бегал вдоль края, желая слезть. Но прыгать с высоты боялся, а дерева рядом, чтобы перескочить, не было.