– Аси! Аси, ну где же ты?

– Дядя Асадолла, кажется, архитектор уже пришел, – сказал я. – Вообще-то у него голос очень знакомый…

Асадолла-мирза подтолкнул меня к выходу:

– Не болтай чепухи! Этот архитектор из другого города… Ступай во двор, пока я оденусь.

Похоже, он забеспокоился, как бы я снова не услышал голос его «архитектора». Несколько минут я взволнованно ходил по двору, пока Асадолла-мирза не собрался, потом мы вместе отправились к нам домой.

– Ну, а что слышно про осла-губошлепа? Подействовала на него твоя хлопушка?

– Не знаю… Только он по-прежнему ходит к доктору Насеру оль-Хокама.

– Ну, пока им занимается доктор Насер оль-Хокама, можешь быть уверен, что Лейли ничего не грозит. Доктор Насер оль-Хокама сорок лет себя самого лечит – вылечить не может. От него уже две жены ушли, да и теперешняя жена, если бы не попечительство Дустали-хама, тоже не стала бы с ним жить.

– Но ведь у доктора от этой жены сын есть.

– Моменто, моменто, что он сам, что ли, его выродил?

Когда мы подошли к садовой калитке, то увидели в щелку Лейли, которая поджидала нас.

– Побудь тут, я войду первым, а ты задержись немного, чтобы он не догадался, зачем мы явились.

С этими словами Асадолла-мирза скрылся за дверью, а мы с Лейли чуточку отстали. Дядюшка был в своей абе, в руках он держал ружье. Асадолла-мирза весело приветствовал его:

– Бог в помощь, вы, видно, на охоту собрались? В какие края?

Дядюшка Наполеон обернулся и несколько мгновений пристально смотрел на вошедшего. Асадолла-мирза оборвал смех:

– Хотя, насколько мне известно, сейчас для охоты не сезон.

Дядюшка прищурился и странным, не своим каким-то голосом проговорил:

– А вот как раз и сезон… Сезон охоты на шпионов и английских приспешников.

– Вы меня имеете в виду? – с удивлением спросил Асадолла-мирза.

– Нет, я не про тебя… Хотя возможно… Возможно, когда-нибудь выяснится, что и ты пособник англичан!

Он еще некоторое время неподвижно смотрел на князя, потом воскликнул:

– Ведь кто бы мог подумать, что англичане подкупят Касема?.. Кто думал, что Касем вонзит мне нож в спину…

– Моменто, моменто… Маш-Касем вас предал?

– Да еще как предал!.. Каким благородным предателем был маршал Груши! При Ватерлоо Груши мог прийти на помощь своему благодетелю – и не пришел. Но он не всаживал ему нож в спину,

– Но, ага, позвольте… – Асадолла-мирза хотел что-то сказать, но осекся. Вероятно, сообразил, что лучше начать по-другому.

– Очень странная история. В самом деле, я на кого угодно подумал бы, но Маш-Касем, которого вы так любили…

Сочувствие Асадолла-мирзы немного успокоило дядюшку. Почти жалобно он произнес:

– Нет, Асадолла, ты мне скажи… За что мне такое наказанье? Надо же, чтобы человек, ради которого я столько раз в бою подвергал опасности собственную жизнь, спасал его подлую шкуру, меня так предал! Почему он продался англичанам?..

– А как вы узнали об его измене?

– Было у меня подозрение… А сегодня утром поймал его с поличным, он сознался… Слышишь? Сам признался, что служит англичанам.

В этот момент из-за массивной кухонной двери послышался голос Маш-Касема, вопившего:

– Ага приставили винтовку мне к груди, сознавайся, говорят, а не то убью, ну я и сознался…

При звуках его голоса дядюшку затрясло. Он хотел крикнуть, но не мог. Асадолла-мирза усадил его на ступеньку, а плачущая Лейли воскликнула:

– Папочка, не волнуйтесь! Это вредно для сердца.

– Сбегай, милая, принеси папе стакан воды.

В дядюшкином особняке кухня, где укрылся Маш-Касем, располагалась в отдельном флигеле. Вход туда был со двора: надо было спуститься вниз на несколько ступенек, дверь справа вела в туалет, слева – к крану водохранилища, снабжавшего дом водой, а дверь напротив – в кухню. Маш-Касем, заперев входную дверь, отрезал путь к туалету и водохранилищу. Теперь я рассчитывал, что потребность в этих трех помещениях заставит обитателей дома придумать что-нибудь для спасения Маш-Касема.

После того как дядюшка выпил воды, ему стало немного лучше. Тем временем Асадолла-мирза подошел к двери флигеля и позвал:

– Маш-Касем, Маш-Касем, выходи, поцелуй руки аге, покайся!

– Я-то что, вы ага скажите, чтоб он меня не трогал! А я готов служить… Я человек маленький…

– Проклятый шпион! – закричал дядюшка. – Читай молитву перед смертью! Или сдохнешь там с голоду, или я тебе голову свинцом набью!

– Клянусь пророком из рода Хашима, – послышалось из-за дверей, – да ежели бы я англичанов этих хоть разок встретил… Я, значит, сто лет с англичанами воюю, вы сами знаете как…

– Маш-Касем, что толку отрицать, – сказал Асадолла-мирза, – ага все знает. Будет лучше, если ты покаешься в своих грехах.

– Так зачем же врать?! Я ведь ни в чем не виноват.

Асадолла-мирза тихим голосом, так, чтобы не услышал дядюшка, проговорил:

– Маш-Касем, не будь таким нахалом, скажи, виноват, мол.

– Чтоб я всю жизнь с англичанами сражался, а сейчас пошел и сказал, будто я лазутчик ихний? Господи избави!.. Как я потом гиясабадцам в глаза глядеть буду? Наши гиясабадцы англичанов люто ненавидят!

Все старания Асадолла-мирзы разрешить противоречия были тщетными. Приходили мой отец, дядя Полковник и еще целая толпа пароду, всячески уговаривали обоих – никакого результата. Шпион по-прежнему отсиживался на кухне, а дядюшка с винтовкой в руках вышагивал перед кухонной дверью и всячески поносил его.

Я, растерянный и взволнованный, метался то туда, то сюда. В саду я услышал разговор Асадолла-мирзы с моим отцом.

. – Боюсь, как бы бедняга Маш-Касем там со страху концы не отдал, – говорил Асадолла-мирза. – Ну, час-другой, надеюсь, протянет, а там, может быть, найдем какую-нибудь зацепку…

– Какая зацепка, ваше высочество?.. Ага совершенно невменяем… Если вы думаете воспользоваться тем, что кухня нужна, а Маш-Касем там заперся, так не рассчитывайте! Ага послал в чайхану принести всем челоу-кебаб.[40]

– Моменто, моменто, там, кроме кухни, еще и туалет помещается. Ну, домашние могут к вам сбегать, а когда ему самому-то приспичит – он тоже будет вынужден отправиться в ваш дом, вот тогда мы и высвободим Маш-Касема.

– Не думаю. Он настолько поглощен мыслями об англичанах…

Асадолла-мирза не дал ему договорить:

– Да я сам с утра под предлогом, что ему надо успокоиться, влил в него не меньше пяти стаканов воды! Теперь будем ждать результатов…

Прошло еще некоторое время. Все уповали на воду, которая произведет на дядюшкин организм должное воздействие, но дядюшка по-прежнему сидел с винтовкой на ступеньках, не сводя глаз с кухонной двери. Время подходило к полудню, когда я опять выглянул во двор. Теперь дядюшка встал с места. По тому, как он переминался с ноги на ногу, я догадался, в чем дело, и уже хотел бежать за Асадолла-мирзой, который сидел с отцом у нас в доме, чтобы порадовать его, но решил все же раньше удостовериться.

Дядюшка потоптался еще несколько минут, а потом крикнул:

– Матушка Билкис, принеси-ка сюда мой горшок!

Все надежды рухнули. Асадолла-мирза, когда я сообщил ему о положении дел, только головой покачал:

– Придется придумать еще что-нибудь. Есть у меня одна неплохая идейка, надо ее провернуть. Прошу вас, пойдемте вместе.

– Да разве от меня что-нибудь зависит? – возразил отец.

– Может статься, что именно от вас и зависит. Ведь вы единственный человек, который не раздражает его. Ага сейчас чувствует потребность, чтобы весь мир узнал, что король Великобритании спит и видит, как бы его уничтожить, и для укрепления духа вы ему нужнее всех… И потом, я один не справлюсь с этим безумцем.

Асадолла-мирза и отец направились к дядюшке, я, крадучись, последовал за ними. Разговор начал Асадолла-мирза:

– Согласитесь, ага, предательство – штука не новая. Разве маршал Ней не предал Наполеона?

Дядюшка через свои дымчатые очки бросил на Асадолла-мирзу пронзительный взгляд: