Очевидно, происходило то, чего он опасался. Сэр Ник оказывался сильнее.

Его ум решительно протестовал против этого. Позволить давно умершему сумасброду проникать в его душу, возможно, на куда больший срок, чем десять минут, означало заставить дьявола довольно смеяться и, вероятно, потворствовать его намерениям. Нет, такого быть не должно!

Хладнокровно обдумав ситуацию, Фентон решил, что может победить сэра Ника, если только постоянно будет настороже. Это он и решил делать впредь. Почти в веселом настроении он последовал за Джорджем в таверну «Жирный каплун», где Джордж заказал цыпленка для себя, пирог с мясом для Фентона и кувшин Канарского для обоих.

Час полуденного приема пищи давно миновал. За длинными столами сидело очень мало клиентов, чьи силуэты призрачно вырисовывались на фоне раскаленного докрасна очага. В сумраке кровавые пятна на руках Фентона оставались незаметными.

— Джордж, — заговорил он после того, как заказ был сделан, и оба сидели, задумавшись, — я забыл поблагодарить тебя за…

— Да брось ты! — грубовато прервал Джордж.

— Не скажи! — настаивал Фентон. — Не знать, что, когда противник поднимает руку, нужно не парировать удар, а делать прямой выпад, и тем не менее выстоять три минуты против эльзасского Забияки…

— Пустое! — буркнул Джордж. — Я их не заботил. Они охотились за тобой.

— Я тоже так думаю. Все же давай поразмыслим об этом. Эльзасские головорезы выползают из своего убежища только для того, чтобы убить кого-нибудь за вознаграждение. Один из этих носил зеленую ленту. Кто же натравил их на меня?

Джордж удивленно воззрился на него.

— А у тебя есть на этот счет какие-то сомнения? Разумеется, сам милорд Шафтсбери.

Фентону сразу же припомнились утренние предупреждения Джайлса Коллинса: «Надеюсь, сэр, вы не пьете вино ни в» Дьяволе «, ни в» Голове короля «? Последняя таверна служила местом встречи членов клуба» Зеленая лента «. Он вспомнил и мрачноватую фразу Джайлса:» Вам сегодня, возможно, предстоит кровавая работа «.

Фактически, Джайлс одел его как раз для дуэли — без всяких кружевных украшений и перстней на правой руке. Все же Фентон не был до конца удовлетворен.

— Безусловно, — согласился он, нахмурившись, — я ненавижу милорда Шафтсбери, и все, что он делает. Но он могущественный человек, бывший лорд-канцлером до того, как в четвертый раз изменил королю. Кто я такой, чтобы стать его жертвой? Почему?

Лицо Джорджа вновь приняло озабоченное выражение.

— Боже, помоги нам! — воскликнул он, стукнув кулаком по столу. — Я думал что ты уже бросил свои фантазии. Ник, хороший специалист по душевным болезням…

— Да не нужен он мне, Джордж! Почему этот маленький мерзкий старикашка должен питать ко мне злобу?

Джордж заговорил успокаивающим голосом, словно обращаясь к ребенку:

— Ты этого не помнишь, Ник?

— Нет!

— Парламент, — начал Джордж, — сделал перерыв в работе…

— В ноябре прошлого года, — подхватил Фентон. — И не созван до сих пор.

— Отлично! — кивнул Джордж. Его глаза радостно блеснули. — Я еще вылечу тебя, дружище! Перерыв в работе парламента, — продолжал объяснять он, — не означает его роспуска. В ноябре палаты лордов и общин до такой степени перегрызлись, что заседая вместе в Раскрашенном зале…

— Черт бы тебя побрал! Мне все это отлично известно! Я хочу знать, почему милорд Шафтсбери…

— В тот вечер, — продолжал Джордж, — я был в галерее Раскрашенного зала, где висят пять больших гобеленов, изображающих победу над Троей. Сам не знаю, зачем я туда пришел; моя голова не приспособлена для политики. Ах да, вспомнил, я пришел туда, так как слышал, что готовится крупная склока, которая может оказаться забавным зрелищем.

— Ну?

— Джек Рэвенскрофт и я держали пари, погаснут свечи до окончания речей или нет. Свечи и впрямь светили тускло на высоких остроконечных окнах, над рекой висел осенний туман, но в двух каминах ярко горел огонь. Милорд Шафтсбери занял место у ближайшего камина. Его величество тоже там присутствовал.

— Король Карл? Почему?

— Понятия не имею. Но он пристроился у другого камина. Сегодня, Ник, когда мы увидели физиономию краснокожего индейца на знаке табачной лавки, то будь я проклят, но мне захотелось вскричать» сир!»В тот вечер король в точности походил на него, разве что он не скалил зубы, носил черный парик, и словно видел сразу все своими проницательными глазами. Помнишь, Ник?

— Я… Нет, не помню.

— Не помнишь, как ты поднялся со стула, — воскликнул Джордж, — показывая пальцем на милорда Шафтсбери, и произнес самую великолепную речь из всех, которые когда-либо сдирали с кого-нибудь кожу?

На сей раз озноб пробрал Фентона с головы до пят.

Каплун и голуби Джорджа уже давно крутились на вертеле над очагом. Мальчик-слуга поливал их жиром из половника, прикрыв лицо влажной тряпкой. Неподалеку от очага на железных цепях висели куски разделанной туши.

— Нет! — крикнул Фентон. — Эту речь произнес не я, а милорд Хэлифакс несколько лет спустя!

К счастью, до Джорджа дошла только часть его реплики.

— Не ты? Будь я проклят, ведь я же был там и слышал тебя! Все уставились на тебя, но ты уже так разошелся, что не мог остановиться.» Вот сидит, милорды и джентльмены, тот, кого именуют милордом Шафтсбери… «

— Ну и что я еще сказал?

— Не сбивай меня с толку! — огрызнулся Джордж, стараясь поточнее все припомнить. — У меня в голове застряли только начало и конец. Ах да… — Он хитро прищурился. — Скажи, Ник, было правдой то, что ты говорил о прошлом милорда Шафтсбери?

— О его прошлом? Что именно?

— Что милорд Шафтсбери в молодости и в начале Великого мятежа60, был ярым роялистом и хорошо дрался в армии Карла I, пока…

Фентон выпрямился.

— Пока, — подхватил он, — этот тип, обладающий собачьим чутьем, не понял, что звезда короля закатывается. Как раз перед битвой при Нейсби61, он перебежал к круглоголовым и стал благочестиво и ревностно распевать с ними псалмы…

— А при Эбботсбери? — подсказал ему Джордж.

— При Эбботсбери, — продолжал Фентон, — он проявил себя таким завзятым круглоголовым, что хотел сжечь заживи захваченный в плен гарнизон роялистов.

Жир капнул с вертела на угли, вызвав злобное фырканье и шипение в очаге, озарившем столовую зловещим красноватым сиянием.

— Но чутье и в дальнейшем его не подводило, — холодно и спокойно продолжал Фентон. — Во время Реставрации он снова превратился в роялиста, стоя с поклонами и улыбками (ибо иногда Шафтсбери бывает очень веселым человеком) среди депутации, приветствовавшей короля Карла II.

Снова капли жира зашипели в очаге.

— Нужно ли говорить, — осведомился Фентон, — как протекала его дальнейшая карьера? До сих пор он был только Энтони Эшли Купером — маленьким человечком с тремя именами. Однако усердная служба новому королю заработала ему титулы и милости, сделав графом Шафтсбери. Тем не менее, он опять почуял перемену ветра. Усиливающиеся крики:» Нет папизму!», общие требования изгнать герцога Йоркского, так как он католик, могли поднять бурю, которая сметет короля. И милорд переметнулся снова.

До этого момента Фентон холодно и бесстрастно перечислял факты. Но теперь он впервые коснулся теперешних событий. Отвернувшись, он плюнул на пол.

Джордж подпрыгнул от возбуждения.

— Ты все помнишь! — воскликнул он, дергая Фентона за рукав. — Так что можешь не валять дурака — никакой ты не сумасшедший! Когда ты произносил эту речь в парламенте, ты был мертвецки пьян — я же видел, как ты пять недель напивался до беспамятства. И теперь у тебя в голове мутится с похмелья, хотя ты это отрицаешь.

Поскольку это был простейший выход из положения, Фентон изобразил на лице кривую улыбку, предполагавшую согласие.

— Против милорда и его партии, — продолжал Джордж, — ты выдвинул шесть обвинений. Это была чистая политика, и я ничего в них не понял. Но в твоих словах, несомненно, кое-что было, так как отовсюду поднялись вопли, но ты затыкал рот противникам громким голосом или ловкими ответами, после которых они выглядели дураками. Но лучше всего был конец речи — я помню его слово в слово!