– "Близость" – это не совсем то слово, которое годится для описания наших отношений. Это не был обыч… – Она остановилась на полуслове и попыталась начать снова:

– Разговоры отнимали у нас не так уж много времени. – Она увидела, что Селим с трудом сдерживает усмешку, и состроила ему игривую гримасу. – Совсем немного.

– Несомненно, вы отдавали предпочтение другим способам общения?

– Несомненно. – Кори нахмурилась. – Но сейчас это уже абсолютно неважно. Важно то, что Дэймон забрал у меня сына, и я должна вернуть его обратно. Ты же разумный человек, Селим, и, конечно, понимаешь, что его поступок – преступление.

– Не в Кашмере.

– Это просто смешно! – Она быстро заморгала, стараясь сдержать обидные слезы, предательски подступившие в самый неподходящий момент из-за охватившего ее ощущения полного бессилия. – Ты хочешь сказать, что он может позволить себе здесь все, что угодно?

Селим кивнул.

– Никто не осмелится оспорить его решение. Это подорвало бы всю нашу систему правосудия.

– Правосудия? И это вы называете правосудием? – прохрипела она в отчаянии. – Помоги мне, Селим. Я хочу вернуть своего сына.

– Я помогу там, где смогу, – озабоченно сказал Селим. – Но я тоже не могу спорить с Дэймоном. Я ведь гражданин Эль-Зобара, его подданный.

– Государства, которое явно провалилось в какую-то дыру во времени, – с горечью проговорила Кори. – Я чувствую себя так, словно оказалась среди оживших страниц "Тысячи и одной ночи".

– Дэймон борется за то, чтобы изменить эти, но тысячелетние традиции изменить очень тяжело.

– В особенности если он отличается теми же наклонностями.

Селим остановился перед богато украшенной резьбой дверью красного дерева и повернулся к Кори лицом.

– Ты права. Часть Дэймона – это чистый Эль-Зобар. Иногда он действует импульсивно, как настоящий испорченный ребенок, но если бы ты могла понять, какой тяжести груз давит на него, возможно, ты бы…

– Забрать от меня Майкла было не жестом испорченного ребенка, а преступлением! И я никогда не прощу ему этого.

– Ну, и не прощай. – Селим открыл дверь. – Но попытайся понять его. Он, конечно, совершает ошибки, но…

– Чудовищные ошибки.

Селим кивнул.

– Согласен. Но, кроме того, он еще и личность, которому все небезразлично. Я никогда в жизни не встречал человека, который бы так заботился обо всем, что его окружает, как Дэймон.

Кори глубоко вздохнула.

– Я не хочу понимать его. Все, чего я хочу, – это забрать своего сына обратно. Он слабо улыбнулся.

– Возможно, за одним последует и другое.

– Очень сомневаюсь, – сказала Кори. – Его цель – наказать меня.

– Да, он зол и обижен, но, когда это пройдет, он постарается быть справедливым. Справедливость очень важна для Дэймона. Это часть его воспитания, это часть его титула, это часть того, что он есть на самом деле.

Кори поморщилась.

– Шейх, не знающий закона?

Селим повернулся, чтобы уйти.

– Нет, – мягко возразил он. – Бардоно.

Прежде чем она успела что-то ответить, он направился широкими решительными шагами вдоль по коридору, удаляясь в ту сторону, откуда они пришли.

Она стояла, глядя ему вслед, и боролась с искушением окликнуть его и расспросить поподробнее. "Бардоно" – это слово, с которым Хасан и Абдул обращались к Дэймону. Тогда она сочла, что это всего лишь какая-то уважительная форма обращения. Теперь стало ясно, что слово имело какое-то другое значение.

Она зашла в комнату и закрыла за собой дверь. Вопросы могут и подождать. Все может подождать до тех пор, пока она не отдохнет и не восстановит хотя бы часть своих сил. Ясно, что увезти Майкла из Кашмеры ей будет чрезвычайно трудно, придется мобилизовать все резервы своей энергии и хитрости. Возможно, Селим прав, и ей следовало бы подавить в себе отвращение и злость, рассмотреть ситуацию со всех сторон, чтобы найти выход из клетки, в которую Дэймон запер ее. Может, и было что-то разумное в том, что она должна понять Дэймона для того, чтобы победить его. Она просто не знала. Она была сейчас не в состоянии нормально размышлять.

Она прижалась спиной к двери, и ее взгляд стал рассеянно блуждать по огромной комнате с высоченными потолками. Господи, подумала она, этот дворец выглядит как какой-нибудь чертов сераль.

Огромные персидские ковры, выполненные в гамме нефритовой зелени и мягких оттенков цвета слоновой кости, покрывали белый мраморный пол. Тончайшие белые занавеси окружали широкую низкую кровать, покрытую зеленым атласом и белыми подушками. Две малахитовые колонны поддерживали грациозную арку, которая, по всей видимости, вела в ванную. Окна в комнате высились от пола до потолка, но белые оконные рамы, украшенные кружевной резьбой, были изогнуты столь причудливо, что из-за них виднелись только небольшие кусочки ярко-синего неба. Все в этой комнате было экзотическим, роскошным, шикарным и… столь отличным от того, что она видела до сих пор в своей жизни;

Неожиданно она почувствовала себя одинокой путешественницей, оказавшейся в совершенно незнакомой ей дикой и враждебной стране.

Она выпрямилась, оторвавшись от двери, и расправила плечи. Ну что ж, ей и раньше приходилось бывать в незнакомых местах и странах, и всегда она очень даже неплохо справлялась с самыми затруднительными ситуациями. Справится и с этой. Ничего такого особенного в ней, в общем-то, нет. Все, что ей нужно, – это отдохнуть, и тогда с ней будет все в порядке.

Кори вошла в комнату Дэймона и посмотрела на него с нескрываемым удивлением. Раньше она видела его исключительно в самых элегантных и дорогих одеяниях, обычно – в деловых костюмах. Сейчас его мускулистые ноги облегали черные джинсы, заправленные в высокие, по колено, черные же сапоги из мягкой кожи. Сапоги были сильно изношенными и сморщившимися. Его белая хлопчатобумажная рубашка была расстегнута, открывая горло, а рукава небрежно закатаны по локоть.

Услышав, что она входит в комнату, Дэймон отвернулся от окна. Одна бровь его удивленно поползла вверх, когда он заметил выражение ее лица.

– В чем дело? У меня что, вдруг выросли рога?

– Не вдруг – Она прошла вперед, не сводя с него глаз. – Я уверена, что у тебя всегда были рога, в комплекте с хвостом и раздвоенными копытами. Ты просто хорошо их прятал.

– Ну да, – насмешливо улыбнулся он, – воплощенный Сатана.

– Нет, я лишь удивилась, увидев тебя столь просто одетым. Ты всегда был похож на рекламный плакат для Джоржио Армани. А сейчас ты выглядишь как… – Она остановилась, изучая его.

– Рудольф Валентине в фильме "Шейх", – саркастически продолжил он. Она покачала головой:

– Да нет, скорее техасский ковбой.

– Смею тебя уверить, я не пытаюсь произвести на тебя впечатление своим романтическим внешним видом. Это моя повседневная одежда, за исключением тех случаев, когда я… – Он вдруг замолчал.

– Когда ты что?

Он спокойно встретил ее взгляд.

– Когда я пытаюсь сделать все, чтобы не перепугать взыскательных нью-йоркских дамочек. – Он пожал плечами. – Но теперь-то мне не надо об этом беспокоиться, не так ли? Теперь это твоя обязанность, киран, одеваться для моего удовольствия.

Его взгляд скользнул по ее тончайшему, полупрозрачному розовому шарфику, ниспадавшему с шеи и уплывавшему через плечо назад, спустился к широкой темно-розовой ленте, охватившей грудь и обвязанной вокруг талии, и наконец остановился на подобранной в тон экстравагантной легкой пижаме.

– И сегодня ты мне действительно доставила удовольствие. – Он снова остановился взглядом на ее округлой груди, переполнявшей отведенное ей пространство под лентой. – А позже тебе предстоит обрадовать меня еще больше.

Глядя на него, Кори почувствовала, как внутри нее зарождается столь знакомое ей тепло и медленно разливается по всему ее телу. Она быстро отвела взгляд.

– Ты что, действительно надеялся раздразнить меня тем, что заставишь надеть этот дурацкий наряд? С чего это вдруг? Я не исчерпываюсь тем, что на мне надето. – Она пожала плечами. – К тому же служанка, которую прислал мне Селим, оставила мне в этой области очень мало выбора. Она вытащила это из шкафа и ни за что не соглашалась положить обратно. Эта Лианда такая же твоя раба, как и все остальные. Она выглядела так, будто вот-вот разрыдается, если я чем-то разозлю тебя.