Я помотал головой.

— Звезданул Стэну так, что тот полночи провалялся у Фрэнка в лазарете с компрессами на лице. И вот я призадумался. — Ос резко встал, я тоже поднялся на ноги. — Я считал тебя сильным, Лейв. А ты из этих…

— Этих?

— Кто замужем за трупами.

— Все. Закрыли тему.

— Ну конечно!

— На себя, блять, посмотри!

— А что я?

— А что Бурый?

— Бурый? — Ос удивился. — Он-то причем тут?

— Дурачка из себя не строй.

— Я не строю. Бурый правильный до мозга костей. Альфа из викторианской эпохи, как его в наше время забросило, непонятно. Найдет себе такого же правильного, чистого омежку, и будут они жить-поживать и деток рожать. А я трахаться буду, сколько хочу и с кем хочу!

— Ну и супер! Рок себе тоже найдет правильного и чистого. А я трахаться не буду, потому что нисколько не хочу и ни с кем не хочу!

Какое-то время мы смотрели друг на друга, а потом Ос начал ржать.

— Ладно, зачтем за ничью.

Я усмехнулся.

— Предлагаю выпить.

— И покурить.

— И покурить.

"Все, завязываю с пьяными ночевками на мансарде Оса", — думал я, возвращаясь на рассвете к себе. Город спал, и окрашенный в розовое воздух холодил по-ночному. Я свернул к гаражу и споткнулся от неожиданности. Возле дверей нетерпеливо вышагивал туда-обратно хмурый Рок.

— Ариэль сказал, ты ночевать не приходил.

— Ага, я остался у… — он дернул меня на себя, горячее дыхание опалило шею.

— Ты чего?

— Никем не пахнет…Ты что, пил?!

— Да в чем дело?

— Проблема есть, — Рок немного успокоился и отстранился. Я заметил, что глаза у него красные, словно он всю ночь не спал. — Это срочно. Я…мне совет нужен касательно Жужи.

— Как он?

— Плохо. Ночью стало. Он сказал, ты все знаешь. Пойдем…ко мне, я должен кое-что показать.

Жил Рок по-спартански, в корпусе для альф на последнем этаже его комната была угловой: койка, стол и железный шкаф. Пол в середине комнаты был завален бумагами.

— Я все думал-думал, должен же быть выход, начал листать брошюры о местном научном городке и в одной из них прочел, что тут проводили, кроме прочего, медицинские исследования. Томпсон смог уберечь пару подшивок из архива, и в них я откопал, — Рок сел на пол, — карты. Короче, в нескольких сотнях километров отсюда была построена фабрика, где изготавливали экспериментальные лекарства. Мы в те края никогда не заезжали…

— Думаешь найти там гормональные препараты?

— Попробовать стоит. Но проблема вот в чем.

Рок развернул карту, ту, которую начертили уже после апокалипсиса, и наложил на старую.

— Здесь начинаются горы, землетрясения разрушили дорогу. Сохранилась тропа, но идти по ней…не одну неделю, и неясно на что наткнешься. Словом, — Рок тяжело вздохнул. — Ариэль рассказывал, ты жил в пустыне… Может, придумаешь объезд, чтобы джип смог проехать.

Я сел на колени и придвинул карты.

— Горы объезжать не вариант, это тоже не на одну неделю. Вот тут равнина за первым перевалом, но, видишь, раньше там протекала река, значит, сейчас солончаки, а дожди были недавно, джип завязнет… Постой-ка… Ты говоришь, тропа сохранилась?

— Ну да, красным пунктиром идет.

— И машина по ней не пройдет, но…мотоцикл мог бы…

— У нас нет мотоцикла, — раздраженно перебил Рок.

— Есть! Рок, мы с Ариэлем приехали на мотоцикле, у нас бензин кончился в километрах сорока от Крепости. Блин, я забыл все это, как страшный сон… Его, конечно, засыпало во время бури, но я смогу привести мотор в порядок.

— Помнишь, где вы его бросили?

— Да, примерно.

Мы взяли машину Бурого, у нее был открытый багажник, в который при желании можно было вместить три мотоцикла. Рок махнул дежурным у ворот, и впервые за две с лишним недели я покинул Крепость, чувствуя себя странно на пассажирском сидении. Рок, напротив, снова стал похож на себя: собранный, уверенный, готовый горы свернуть на пути к цели. Мой взгляд постоянно возвращался к нему: волосы длиннее, чем у Жужи, и возле шеи завиваются черными кольцами, хочется оттянуть прядку, чтобы увидеть, как она подпрыгнет, снова закручиваясь.

— Будешь и дальше так смотреть, я за себя не отвечаю.

Я спешно отвернулся к окну. Небо на горизонте покраснело, заливая теплом бескрайние пески.

— Ты из-за Жужи остался? — спросил я.

Рок крепче сжал руль, когда мы влетели в неглубокую колдобину, а, в целом, выглядел он так, как будто вел машину по одной из главных авеню, а не в пустыне.

— Я слышал, солдатам всем выдавали браслеты, тем более кто в спецназе служил.

— Мне и моим ребятам не дали.

Я не стал уточнять, и так уже израсходовал лимит своего любопытства на год вперед, но Рок сам заговорил.

— Читал про расстрелянную демонстрацию в Литсе? Наверняка читал. Нас всех туда пригнали, двадцать стрелковых групп расставили по периметру площади, на крышах. Стандартная процедура по охране мирной демонстрации. Ну мы так думали. Люди приходили целыми семьями, были, конечно, буйные и безбашенная молодежь, но так все больше омеги, дети, старики. Не знаю, что там они за плакаты держали и какие лозунги выкрикивали, я не смотрел и не слушал… я был хорошим бойцом: в голове, кроме регламента, ни одной мысли. Ну и молодой совсем, меня месяц как повысили до командира группы. К трем часам обстановка накалилась. На митинг не пропустили фургоны с прессой, и народ взбесился, где-то прорвали оцепление, часть толпы двинулась к зданию правительства. И вдруг мне по внутренней связи пришел приказ "стрелять на поражение". Знаешь, я почти дал отмашку своим. Почти. Меня как заклинило, я не понимал: "на поражение"? Я смотрел в прицел на пеструю толпу внизу. И кого нам поражать? Ту толстую омегу с букетом ромашек? Ее такого же толстого пацана? Старика, грозно размахивающего флагом единства? Голос в наушнике повторял: "Как меня поняли? Доложите, четвертый, как поняли?" А я не понимал. Короче, я дал сигнал к отступлению. Разруха к тому времени добралась до армии, надо мной даже трибунала толком не было. Командир вызвал, дал по роже и сказал, что ни мне, ни моим ребятам браслетов не видать. На себя я плевал, ты прав, я бы все равно остался из-за Жужи. Но как парням сказать… Подо мной числилось семь человек, троих — Бурого, Алана и Себа — ты знаешь, и еще четверо, они тоже в Крепости. Не поверишь, ни один мне даже слова не сказал. Тогда я понял, что должен придумать, как нам всем жить после…

Интуитивно я понимал, где в рассказе Рока скрылся болезненный нарыв, и мне захотелось утешить его, смягчить чужую боль. Никто в детстве не дул мне на разбитую коленку, но я видел, как это делали папы других детей.

— "Почти" не имеет значения. Ты бы никогда не смог расстрелять безоружных.

— Откуда тебе знать? — Рок сглотнул, кадык нервно дернулся.

— Такие вещи сразу чувствуешь… Сверни под сорок градусов, уже скоро…так подожди, я не уверен, давай выйдем и пешком пройдемся.

Я не прогадал, через метров сто мы увидели его, мотоцикл засыпало лишь по колеса и даже возвращаться за лопатой не пришлось.

Рок загрузил зверя Джэка в багажник, скептически подняв бровь на мою попытку помочь, отряхнул с ладоней песок.

— Как только ты приведешь его в порядок, я отправлюсь в дорогу.

— Один?

— Тебе ли не знать, что пассажир за спиной — помеха и перерасход бензина.

Мне ли не знать, что незнакомая дорога на мотоцикле в горах — это… "опасно"- неподходящее слово.

— Фабрику могло разрушить землетрясением.

— Могло. Но запасного плана у меня нет.

Я отвернулся, закусив губу, а в следующую секунду оказался в его объятиях, прижатый к твердому телу, он целовал меня без тени нежности и ласки, сминал рот, прикусывал, наказывал за непринадлежание ему. Его ладони были везде — оглаживали бока, спину, сжимали бедра, притягивали плотнее. С таким поцелуем не нужна была метка, он клеймил меня своим медово-горьким вкусом, пил страхи и сомнения, оставляя сладкое возбуждение.