– Ничего подобного. Название курса звучит совершенно бессмысленно.

– Они всегда звучат бессмысленно.

– Но это совсем дурацкое.

– Школа.

– Они бы никогда с вами так не поступили. По крайней мере, пока Гарбер жив и дышит.

– Я не могу это обсуждать, тема слишком скучная.

– Позвольте мне сделать предположение. Это прикрытие. Учитывая ваш послужной список, для чего-то очень серьезного. Значит, вы получите все, что попросите. Особенно людей. Таким образом, вы все равно позвонили бы мне утром. Так почему бы не рассказать на двенадцать часов раньше?

Она была в камуфляжной форме с аккуратно закатанными рукавами. И сидела положив руки на стол. Темные волосы, короткая стрижка, карие глаза и загар. Ее кожа казалась мягкой, но Ричер знал, что это не так, – видел Нигли в деле. Она была быстрой и невероятно сильной. И наверняка жесткой под этой мягкой кожей, но точно он не знал. Он ни разу к ней не прикоснулся. Даже руку не пожимал.

– Я не знаю точно, что нам понадобится, – сказал Ричер. – Полагаю, начнется все с составления списков. Из приказов по движению персонала. Военных, находившихся в Германии в определенный день. А также гражданских лиц из данных паспортной службы.

– Почему?

– Нам нужно найти одного американца, который был в Гамбурге в определенный день в течение пятидесяти минут.

– Зачем?

– Он собирается что-то продать за сто миллионов долларов банде новоиспеченных плохих парней из Йемена и Афганистана.

– А мы знаем, что именно?

– Ни малейшего представления.

– Наземные границы могут оказаться серьезной проблемой. Насколько мне известно, через них можно просто проехать. Законы Европейского союза. Поэтому данные паспортных служб будут неполными.

– Совершенно верно. Мы получим лишь определенный процент, но не всё. Однако можем немного облегчить себе жизнь и посмотреть, кто въезжал и выезжал из Швейцарии, скажем, за неделю до указанной даты. В тот момент, когда американец принял окончательное решение о том, что он станет продавать свой товар, и собрался открыть торги. Он знал, что они не будут продолжаться до бесконечности, поэтому хотел заранее подготовиться. Он открыл в швейцарском банке секретный счет, готовый принять деньги. Вероятно, в Цюрихе. Затем вернулся в Гамбург и назвал цену.

– Но это тоже всего лишь определенный процент, а следовательно, не является неоспоримым доказательством. Счет может быть старым, открытым несколько лет назад. А наш плохой парень проворачивает подобную сделку не в первый раз. Или его секретный счет находится в каком-нибудь другом месте. Например, в Люксембурге.

– Именно по этой причине я и сказал, что мы не знаем, что точно нам потребуется.

– Вы думаете, он военный?

– Возможно. Все говорит за это. Как американцы в Корее или на Окинаве. Так что нам нужно составить еще один список, на всякий случай. Что может продавать парень, который служит в армии? Разведывательные данные? Или оборудование? Тогда потребуется грузовой контейнер, или большой фургон, или маленький грузовик, что-то, не привлекающее внимание. Следовательно, необходим список того, что может поместиться внутрь и стоить сто миллионов баксов.

– Это должно быть что-то надежное и легкое в управлении. Он не может рассчитывать на группу поддержки.

– Хорошо, прими это к сведению. Потом сделай общий список всех списков. В данный момент мы больше ничего не можем. Будь готова к девяти утра. Не думаю, что они справятся раньше. После этого все будет проходить через Совет национальной безопасности и женщину по имени Мэриан Синклер.

– Я о ней слышала, – сказала Нигли. – Она главный заместитель Альфреда Рэтклиффа.

– Подготовь перечень всего, что нам от нее потребуется. Мы не можем терять время.

– Проблема серьезная?

– Думаю, может оказаться серьезной. Если это то, о чем мы думаем. Впрочем, вполне возможно, что и нет. Речь идет об одном предложении, выхваченном из контекста. Вполне может оказаться внутренней шуткой. Или неизвестным нам сленговым выражением йеменцев, которые тренируются лазать по веревкам, означающим смехотворно маленькую сумму. Но, если все по-настоящему, тогда такие большие деньги означают проблему.

К их столику подошла официантка, и они сделали заказ.

– Поздравляю с наградой, – сказала Нигли.

– Спасибо, – ответил Ричер.

– Вы в порядке?

– Просто отлично.

– Уверены?

– А ты что, моя мамочка?

– Как вам показалась Синклер?

– Она мне понравилась.

– Кто еще у нас есть?

– Некто Уотермен из ФБР. Старая школа. И еще Уайт из ЦРУ. Очень нервный и напряженный, но, возможно, у него есть на это причина. До сих пор они вели себя вполне адекватно – в нескольких аспектах – и говорили разумные вещи. Я уверен, что они вызовут своих людей. И наверняка над всеми нами поставят какого-нибудь советника из Национальной безопасности, который будет с нами нянчиться и передавать наши сообщения и доклады Синклер.

– Почему она вам понравилась?

– Она вела себя честно. Кстати, Рэтклифф тоже. Оба они мечутся и не знают, что делать, потому что им поджаривают пятки.

– Вам следует связаться с вашим братом. Он ведь работает в Министерстве финансов и может отследить переводы. Сотня миллионов долларов обязательно засветится на правительственном уровне.

– Мне придется рассказать Синклер.

– Неужели вы собираетесь придерживаться правил?

– Она думает, что американцем, который нас интересует, может быть кто угодно, и не хочет, чтобы мы налетели не на того человека. Но она кое-что упускает. Это не кто угодно, а любой человек. Более или менее. Сеть придется раскинуть очень широко. И, вне всякого сомнения, тот, кто нам нужен, окажется одним из многих. Мы станем ловить людей, входящих и выходящих с тайных встреч, въезжающих и выезжающих из Швейцарии с чемоданами, полными налички. Причем все они так или иначе будут иметь отношение к нелегальным операциям – продавать, покупать или что-то обменивать. У нас появится много врагов, как гражданских, так и военных. Но мы не можем себе позволить поднимать шум. По крайней мере, пока. Соблюдение секретности поможет отсрочить этот момент. Так что сейчас, я думаю, нам следует придерживаться правил Синклер. Мы пересмотрим наше отношение к данному вопросу, когда возникнет необходимость.

– Понятно, – сказала Нигли.

Официантка принесла их заказ, и они начали есть. Восемь часов вечера, Маклин, штат Вирджиния.

Когда в Маклине, штат Вирджиния, было восемь вечера, в Гамбурге, Германия, часы показывали два часа утра следующего дня. Несмотря на позднее время, американец не спал. Он лежал на спине и смотрел в потолок, который никогда не видел прежде, а на его согнутой руке устроилась голая проститутка. Это была ее квартира, чистая, аккуратная, с приятным запахом и едва уловимым чувством гордости за себя. Совсем не дешевая, как, впрочем, и сама она. Но подобные мелочи его не беспокоили, ведь очень скоро он станет невероятно богатым человеком, поэтому вполне может устроить себе небольшой праздник.

Он любил дорогих женщин, они приводили его в невероятное возбуждение. Однако его вкусы не отличались изысканностью – главное, чтобы партнерша демонстрировала энтузиазм. И эта прекрасно справилась со своей задачей. А еще они разговаривали, обычные постельные вопросы и ответы. Потом обнимались. Он ее заинтересовал, и она умела слушать.

Он слишком много ей сказал.

Он считал, что шлюхи гораздо лучшие психологи, чем те, что размахивают дипломами, и могут легко отличить хвастовство от бахвальства, а маниакальные мечты – от настоящего бреда. В результате оставалась совсем крошечная категория правды. Естественно, не из области признаний, а когда у человека произошло что-то хорошее и его распирает от желания поделиться своей радостью. И он поделился, на волне охватившего его возбуждения. Он великолепно себя чувствовал, словно парил в небесах, она стоила тех денег, что он заплатил, и он упомянул о своем плане купить ранчо в Аргентине, огромное, больше Род-Айленда, так он сказал.