– Как! – воскликнул он, дыша мне в лицо перегаром сквозь прутья решетки. – Нет денег? Уж не надеешься ли ты получать кормежку задаром? – После чего обругал меня по всякому, а потом куда-то пропал. Через некоторое время он явился вместе с шерифом, и тот, заглянув в окно, спросил:
– Что такое, я не ослышался – у тебя нет денег?
– Кончились, – говорю, и он в свою очередь обложил меня с головы до пят.
– Чем же ты рассчитываешь заплатить штраф? – спросил шериф. – Ты что же, думаешь бездельничать в тюрьме и проедать сбережения честных граждан Вампума?
Но тут в окошке снова показалась голова тюремщика, и слышу – он что-то шепчет шерифу насчет моего коня в сенном сарае.
– Хорошо, – заявляет шериф. – Мы продадим его коня, а выручкой покроем штраф и расходы на содержание.
– Не выйдет, – говорю и чувствую, что начинаю понемногу закипать. – Если попробуете продать Капитана Кидда, я плюну на папашины наставления о подчинении властям, и тогда вам всем не поздоровится.
Я шагнул к окну и вперил в шерифа пылающий взор – тот подался назад и схватился за кольт.
И вдруг я замечаю, как к двери «Золотого орла» – салун был прекрасно виден из окна тюрьмы – направляется знакомая фигура. Вот человек вступил в полосу света, льющегося из окна салуна, – он, Черноусый! Из груди моей вырвался такой мощный рев, что шериф подскочил аж на целый фут!
– Шериф! – заорал я не своим голосом.– Арестуйте его, он – вор!
Ормонд обернулся, вгляделся повнимательнее и сказал:
– Ты, парень, видно, совсем рехнулся. Это ж Волк Эшли – мой помощник.
– Я-то, – говорю, – в своем уме. Он стащил мешочек с золотом у дядюшки Джеппарда Гримза там, в горах Гумбольдта. Я за ним с самой Медвежьей речки охочусь. Так что лучше не медлите, а исполняйте свой долг.
– А ну заткнись! – зарычал Ормонд. – Он мне еще указывает! Чтоб я арестовал своего лучшего бандита, то есть, я хочу сказать, помощника! Ты что, хочешь затеять свару между блюстителями порядка? Короче, еще слово вякнешь – заработаешь пулю в лоб. – Он повернулся и зашагал прочь, бормоча под нос: «Мешочек золота, а? И скрыл от меня. Надо в этом разобраться.»
Как я ни ломал голову – свою, конечно, – так ничего и не понял. Что это за шериф, если он отказывается арестовать вора? Мысли прыгали, пока в голове не образовалась страшная путаница. Тюремщик, тоже куда-то запропал – может, ушел продавать Капитана Кидда? Я пытался представить, что происходит сейчас на Медвежьей речке, но даже думать боялся о том, что там начнется с наступлением утра. А я по прежнему заперт, коня моего, того и гляди, продадут, а тут еще и ворюга этот расхаживает с важным видом и в ус себе не дует! В отчаянии я выглянул из окна.
Время близилось к полуночи, но «Золотой орел» и не думал закрываться. До меня доносился визг музыки, нестройные вопли и топот множества ног о дощатый пол. Оружие также было постоянно в ходу: для изъявления восторга публика палила в потолок. Я почувствовал себя совершенно оторванным от жизни – хотелось грохнуться оземь и взвыть диким зверем. Но наконец во мне стало просыпаться раздражение. Не сразу, постепенно, оно все росло и ширилось, пока не заполнило меня целиком. И только я вознамерился совершить нечто ужасное, как вдруг услышал за окном слабый шум.
Подняв голову, я увидел бледное личико и две маленькие ручки, обхватившие прутья решетки.
– Мистер! – прошептал тоненький голосок. – Эй, мистер!
Я подошел к окну и увидел Бетти.
– Что ты здесь делаешь, девочка? – спросил я ее. Она быстро-быстро зашептала:
– Доктор Ричарде сказал, что был в Вампуме. И еще он опасается, как бы Ормонд не сделал с вами что-нибудь плохое за помощь нам. Ну, я сбежала из дома, взобралась на докторскую лошадь и поскакала сюда, Джим сейчас собирает друзей на решающий бой, а тетя Рэчел с другими женщинами ухаживают за дядей Джобом. Кроме меня пойти было некому, вот я и пришла. Вы спасли дядю Джоба, и мне наплевать – пусть Джим сколько угодно говорит, что раз вы друг Волка Эшли, то, значит, такой же бандит, как и он, – пусть! Эх, жаль, что я девчонка и не умею стрелять из винчестера! Я бы своими руками застрелила Билла Ормонда!
– Девочке не следует так говорить, – ответил я ей. – Пусть убивают мужчины – это их дело. Но все равно я рад, что ты не стоишь в стороне. У меня дома тоже есть такие сестренки – штук семь или восемь, точно не помню. А обо мне не беспокойся – мало ли народа сидит по тюрьмам Соединенных Штатов!
– Но вы же не преступник! – воскликнула Бетти, и из глаз ее брызнули слезы – славная девчушка! – В салуне есть комната, выходящая окнами во двор. Я подкралась к окну и подслушала, что говорили о вас Ормонд и Эшли. Когда вы спрашивали Джима, я так и не поняла, зачем вам понадобился Эшли, но ясно, что он вам не друг. Ормонд обвинял его в том, будто Эшли стянул у кого-то мешок золота и не хочет делиться, а тот все отрицал. Тогда Ормонд сказал, что получил сведения от вас, а еще сказал, чтобы до полуночи Эшли принес золото, а не то, говорит, им вдвоем станет слишком тесно в Вампуме. Потом Ормонд отправился за выпивкой, а Эшли сказал своему приятелю: придется, мол, часть золота отдать Ормонду, чтобы тот отвязался, но только сперва он разделается с вами за то, что наговорили на него лишнего. Мистер, Эшли с приятелями совещаются сейчас в задней комнате «Золотого орла». Они хотят перед рассветом ворваться в тюрьму и повесить вас!
– Ничего, – говорю, – шериф не допустит беззакония.
– Да Ормонд и не шериф вовсе! – воскликнула Бетти. – Он со своими бандитами явился в Вампум и всех, кто оказал сопротивление, убил или вышвырнул в горы. Мы там живем, как крысы, впроголодь, боимся лишний раз показаться в городе. Дядя Джоб вот спустился в Вампум этим утром за солью, и сами видели, что он здесь нашел. Дядя Джоб и есть настоящий шериф, а Ормонд просто убийца! Они с дружками устроили из Вампума разбойный притон: отдохнут здесь, залижут раны – и снова воруют, грабят, убивают по всей стране!
– Так вот, значит, что имел в виду Джим, – медленно произнес я, – А я-то, как последний дурак, поверил этим липовым законникам, а его, Джоба и всех вас считал преступниками!
– Ормонд отнял у дяди Джоба звезду и объявил себя шерифом, чтобы ловчее было обманывать проезжих, – всхлипывала Бетти. – В Вампуме еще остались честные люди, но они боятся и слова сказать. Бандиты заправляют здесь всем. Дядя Джоб послал в поселки по берегам Буффало человека за помощью, но тот так и не вернулся. А сегодня вечером в задней комнате салуна Волк Эшли хвастался, что выследил того в горах Гумбольдта и убил. Что же теперь делать? – И девочка зарыдала.
– Садись на лошадь доктора Ричардса, – сказал я ей, – и скачи на гору Гризли. А когда доберешься до дома, скажи доктору, чтобы тот поскорее возвращался. К его приезду здесь скопится для него много работы.
– А как же вы? Я, значит, уеду, а вас повесят?
– Обо мне не беспокойся. Я – Брекенридж Элкинс с гор Гумбольдта и так просто не дамся. Поспеши!
Думаю, что-то в моей наружности заставило ее поверить в правдивость этих слов. Не переставая всхлипывать, она соскользнула со стены и растаяла в темноте. Через некоторое время я услышал в той стороне удаляющийся топот копыт.
Тогда я подошел к окну, возложил руки на решетку и вырвал ее с потрохами. Затем подковырнул пальцами снаружи нижний оконный брус и вынул его из стены, а вместе с ним и еще три-четыре бревна. Стена покачнулась, и крыша обрушилась мне на голову. Но я расшвырял обломки и поднялся из развалин, как медведь из берлоги.
А тут как раз заявился тюремщик. Увидев мою работу, он настолько удивился, что совершенно позабыл про кольт и свои обязанности. Я отобрал у него оружие и дал кулаком в челюсть, после чего вышиб дверь и втащил его в пристрой: не ночевать же человеку на улице.
Покончив с тюрьмой, я направился к салуну и вдруг вижу, прямо на меня скачет– кто бы вы думали? – ну да, этот дутый законник Джексон. Из-за перевязанной челюсти он не мог кричать, но, увидев меня, не растерялся: бросил лассо и, накинув петлю мне на шею, дал коню шпоры – думал протащить меня на аркане, пока не задохнусь. Но я успел заметить, что другой конец лассо крепко-накрепко привязан к седельной луке – так делают в Техасе. Я быстро перехватил веревку и расставил для упора ноги. Как только веревка натянулась, подпруги лопнули, и дальше лошадь поскакала одна, а хозяин вместе с седлом рухнул вниз головой на землю и впредь уже лежал спокойно.
