Перевод: Skalapendra

Сверка: helenaposad

Бета-коррект: lildru

Редактор: Amelie_Holman

Оформление: Eva_Ber

*обложка предоставлена http://vk.com/shayla_black

Когда это случилось? Когда-то давно все, что волновало Элеонор, - это конец дня в школе, дорога домой, сон, еда и как бы побыстрее спрятаться. Но теперь она считала секунды до окончания занятий, не для того чтобы пойти домой, а чтобы побежать в школу и увидеть Сорена.

Наконец прозвенел последний звонок, и Элеонор отправилась к шкафчику ее подруги Джордан. Она хотела пошутить насчет того, что придумала новую историю об Эсфирь, которую условно назвала «У Эсфирь и Артаксеркса еще больше секса». Безусловно, она включила инцидент с Аманом и дядей Модекаем. Интересно, почему Аман так сильно ненавидел евреев? Может, Аман ненавидел их из-за одного еврея, назовем его Гименом, и он не мог встретиться с ним один на один. Скорее всего, Джордан скажет ей не сочинять грязные истории о Библии, из-за чего Элеонор придется читать самой все строки о семенных жидкостях, ослиных гениталиях и какашках. Она вспомнила одну о какашках. Книга Судей 3:22. Убийство и испражнения. Противнее уже не найдешь.

Джордан подошла к своему шкафчику, и Элеонор открыла блокнот.

- Подруга, мне нужна твоя помощь. У меня список из семнадцати шуток о девственности, и нужно, чтобы ты выбрала самую смешную. Готова? - спросила Элеонор, перелистывая страницы.

- Я не могу. - Джордан смотрела на замок.

- Не можешь, что? На это уйдет всего несколько часов. Шутка №1. Плева заходит в бар. «Угадайте, кто кончил», - говорит она.

- Элли, я не могу.

Элеонор оторвалась от блокнота и заметила, что Джордан выглядит необычайно бледной. Она смотрела на замок.

- Что случилось?

Джордан держала в руках замок и будто не узнавала его.

- Я не могу открыть замок, - ответила Джордан.

- Ты в порядке? - Элеонор поставила рюкзак на пол. Она заметила, как тряслись руки Джордан. - Ты паршиво выглядишь. Ты не заболела?

- Да. Думаю, заболела.

- Присядь на лавочку. Я достану твои вещи.

Джордан пересекла коридор и села на лавочку. Она закрыла лицо руками. Элеонор знала кодовую комбинацию от замка Джордан, как свою собственную. Она открыла его, достала рюкзак Джордан и принесла его ей.

- Ты сегодня на автобусе? - спросила Элеонор, Джордан поднялась со скамейки, словно ей стоило это огромных усилий.

- Нет. Меня заберет мама.

- Я подожду с тобой.

Джордан кивнула. Элеонор никогда не видела ее такой. Джордан нечасто говорила с другими людьми, но всегда общалась с ней. Они, может быть, и были неожиданной парой, но они были близки с начала старшей школы, когда сели рядом на классном часу. У Элеонор были разведенные родители, не было денег и плохая репутация из-за пошлого языка. Джордан была слишком милой, слишком застенчивой, слишком хрупкой, чтобы показать себя и завести других друзей. Они стали близкими по умолчанию. Им больше никто не был нужен.

Когда мама Джордан остановилась на своей сияющей «Акуре», Элеонор провела ее к машине и сказала маме, что Джордан плохо себя чувствует. Джордан не любила врачей, не любила внимание, не любила, когда люди прикасались к ней или заставляли принимать лекарства. Только мама могла уговорить ее отправиться к врачу, если та была больна.

- Увидимся завтра, - попрощалась Элеонор и начала закрывать дверь.

На мгновение темные глаза Джордан встретились с глазами Элеонор, и в это мгновение Элеонор увидела в них ужас. Страх. Но чего? Кого?

На следующий день Джордан не пришла в школу. Элеонор позвонила ей из церкви и ответила мама Джордан:

- Дорогая, ей все еще нездоровиться, - ответила мама. Сердце Элеонор сжалось. Она хотела, чтобы ее мама так же говорила. «Дорогая» звучало так аристократично. Мама Джордан всегда говорила аристократично.

- Она настолько больна, что даже не может поговорить со мной?

- Она хочет побыть в одиночестве и поспать. Не переживай за нее. Уверена, завтра она вернется в школу.

- Надеюсь. Обнимите ее за меня.

- Непременно, солнышко.

Элеонор повесила трубку и начала делать домашнее задание. Но что-то было не так. Джордан не была больной, это Элеонор знала наверняка.

После двух часов бездействия Элеонор отправилась в кабинет Сорена. К счастью, он работал над диссертацией, а это означало, что он хотел, чтобы его как можно чаще прерывали. На прошлой неделе она стояла за порогом его кабинета, и они говорили о том, почему у иезуитов репутация либералов в католической церкви. В итоге все сводилось к тому, что иезуиты не считали гомосексуальность или противозачаточные таблетки проявлением греха. Некоторые их них даже допускали аборты при некоторых обстоятельствах. Она спросила Сорена, что он считал уместными обстоятельствами для аборта. Он ответил: «Когда в животе есть что-то, кроме еды», - и она бросила в него стакан. К счастью для нее и для него, стакан был пластиковый.

Теперь она хотела поговорить с ним серьезно. Она начала своё выступление, стоя у дверей и произнеся...

- Я хочу серьезно с вами поговорить.

Сорен оторвался от чтения и поднял руку.

- У тебя нет с собой наполненных жидкостью контейнеров, верно?

- Не сегодня.

- Тогда говори.

- С Джордан что-то не так, и она не говорит мне, что.

- Твоя подруга Джордан?

- Та самая. Вчера после школы она странно себя вела. Сказала, что не может открыть свой шкафчик.

- Она заболела?

- Сказала, да, но только после того, как я сама ее спросила.

- Она выглядела больной?

Элеонор покачала головой.

- Нет. Она выглядела напуганной.

- Напуганной?

- Запуганной. Но не мной. Она была напуганной, когда пришла и когда садилась в машину к маме. И сегодня ее не было в школе.

- Тогда ее что-то напугало в школе. Знаешь, кто мог ее донимать? Говорить что-то в ее адрес?

- Нет, она не говорила со мной. Я пыталась позвонить, и ее мама сказала, что она хочет побыть наедине. Думаю, она злится на меня.

- Уверен, это не так.

- Тогда почему она не захотела со мной говорить?

- Элеонор, нежелание разговаривать с тобой не признак обиды. Иногда люди не могут говорить с другими по совершенно не связанным с их личным отношением причинам. Я священник. Я не могу рассказать, что некоторые говорят на исповеди, даже когда кто-то признается в желании убить тебя.

- Кто-то хочет меня убить?

Сорен прищурился.

- Это всего лишь гипотетический пример.

- Ваш гипотетический пример о том, как кто-то хочет меня убить?

- Не могу представить почему.

- Ладно. Тогда убейте меня. Но придется подождать, пока мы не выясним, что с Джордан.

- Заставь ее рассказать.

- Заставить ее? - повторила Элеонор. - Я не могу заставить ее сделать что-либо. Я никого не могу заставлять.

- Должно быть, это самые бредовые слова, которые ты когда-либо говорила, юная леди. Ты сидела в полицейском участке в ожидании тюремного заключения и выкручивала мне руки, пока я не заключил с тобой сделку, чтобы вытащить из той катастрофы.

- Я была в затруднительном положении.

- Элеонор... - Сорен подошел к ней. Он стоял на своей стороне порога. Она стояла на своей. Только несколько дюймов отделяло их, но это было похоже на километры. - Она твоя подруга. Если что-то случилось, ей нужно с кем-то поговорить. У нее может быть какая-то проблема.

Слово «проблема» ударило Элеонор по лицу как бейсбольная бита.

- Вот черт, думаете, она беременна?

- Вероятно. Это объяснило бы слабость и страх.

- Ни за что. Она девственница. Она не такая.

- Какая?

- Ну, вы понимаете, она не из тех, кто занимается сексом.