«Христос» глянул на монету, на Стаса, еще раз негодующе зыркнул в каменное лицо Максима, молча пожал с выражением крайнего высокомерия протянутую руку, и монетка перекочевала к своему новому владельцу.
– Серега, чего там у вас? Проблемы? – донеслось из-за прожектора.
– Нет, нормально все, пропусти.
Стас с Максимом прошли за железнодорожный шлагбаум, мимо будки дежурных, и направились прямо по темной безлюдной улице.
– Ты чего творишь? – обратился Стас к своему принципиальному попутчику, отойдя от кордона на достаточное расстояние. – Что за выебоны? Смерти нашей хочешь?
– Да ладно тебе, – отмахнулся Макс. – Многовато этот козел о себе мнит. Надо было ему морду начистить, а не денег давать.
– Бля, Макс! Тебя что, та волчара напугала до потери рассудка? Это же кордон. Какое мордобитие? Они же нас на месте положили бы.
– Кордо-он, – нарочито протянул Макс и усмехнулся: – Там сидит-то три калеки от силы. Да это вообще дозорный пост, а не кордон. Пидоры! Вот говно всякое из грязи повылезает и давай начальников изображать. А ты ведешься на это, тем самым давая им дополнительную мотивацию к противоправным действиям.
Стас аж рот открыл от потрясения.
– Однако…
– Да, не все же тебе одному языком чесать, – парировал Максим, гордо подняв голову. – Давай-ка я лучше про достопримечательности местные расскажу. Ты ведь в Муроме не был до этого?
– Не был, рассказывай.
– Посмотри направо. Это остатки локомотивного депо. Внушительное сооружение, да? Тут вообще до стены кругом все железнодорожное. Раньше в Муроме железная дорога вроде как одним из градообразующих предприятий была. Мы сейчас с тобой налево свернули, а если по насыпи дальше идти, то там еще цеха ремонтные, путей до черта, на них еще до сих пор поезда стоят, хозяйственные постройки всякие, диспетчерская, вокзал. А если назад пойти, через переезд, то там цеха стрелочного завода будут. Стрелки железнодорожные делали раньше.
– А вокзал действует еще? – с трогательной надеждой в голосе поинтересовался Стас.
– Ты с дуба рухнул? Нет, конечно. Ну, ходит от него дрезина в сторону Навашино, вроде, но билеты больше не продают, если ты об этом. А здание само вокзальное в Муроме красивое, до сих пор. На крепость похожее. Да и применение у него, в общем-то, такое же – крепость. Черти эти муромские там целый аванпост развернули. Все дела – пулеметы, вышки, колючка. Говорят, даже минное поле организовали за путями.
– Это от кого?
– Да они сами не знают от кого. Местный глава – параноик конченый, ему враги на каждом шагу мерещатся. Я с чуваками на вокзале как-то беседовал, так они говорят, что пострелять удается пару раз в месяц. По собакам. Прикинь? Народ там от безделья с ума сходит, а глава этот – как его?.. – Грецук, все продолжает вокзал под крепость переоборудовать.
– Может, навашинских боится? – предположил Стас.
– И их тоже. Он на мосту железнодорожном через Оку знаешь какую оборону организовал? О-го-го! Мышь не проскочит, бронепоезд не прорвет.
– Бронепоезд?
– Ну да, поговаривают. Хотя я сам не верю, брехня все это. Если бы у них бронепоезд имелся, то они бы уже давно тут шухер навели. А Грецук вот верит. У него, говорят, мечта есть – железку восстановить, хотя бы километров сорок на запад, и столько же в сторону Коврова, да пустить там по собственному бронепоезду с орудиями башенными, чтобы все подступы контролировать.
– Ну а что? Весьма дальновидно.
– Дальновидно?! Станислав, ты меня поражаешь. Тебе годков-то сколько?
– Двадцать восемь.
– Вот ведь. Двадцать восемь лет, а ума нет. Да ему, вместо того чтобы херней всякой заниматься, надо бы лучше народ электричеством обеспечить. Три электроподстанции работают, а света не только здесь, под стеной, нет, – Максим широким жестом обвел прилегающую темную территорию. – Его даже внутри периметра на всех не хватает. А почему? Да потому, что добрую половину всего электричества прожектора сжирают. Вон, видишь? Аж в небе зарево.
– Так уж и половину? – недоверчиво поинтересовался Стас. – Они же только по ночам светят.
– Может, и не половину. Ладно. Может, загнул я слегка. Но только слегка. А в целом я прав. Ты чего его защищаешь вообще, Грецука этого? Ты его знаешь, что ли?
– Нет, не знаю.
– А я знаю, так что не спорь, – Макс задумался и почесал лысый затылок. – Сбил ты меня с темы. Я же про достопримечательности рассказывал. Мы с тобой сейчас идем как раз мимо очень примечательных строений. Вон, посмотри. Домульки видишь одноэтажные слева? Их, говорят, еще под руководством самого фон Мека строили, был такой дядька давным-давно, Горьковскую железную дорогу прокладывал. И посмотри ж, ничего, стоят себе до сих пор. Да, умели тогда строить.
Стас взглянул налево, но среди зарослей заброшенных палисадников сумел рассмотреть только фрагменты стены закопченного красного кирпича. Из пяти домов, угадываемых лишь по очертаниям крыш, только в двух горел свет. Неверные языки огня разбрасывали вокруг себя тени, которые плясали на дырявых занавесках, будто радуясь всеобщей убогости.
– Почему народу здесь так мало? – спросил Стас после небольшой паузы.
– Трусоват народ потому что. Все к стенам жмутся, к цивилизации поближе. Ютятся там в вонючих лачугах, а здесь такие дома шикарные пустуют. Прямо хоть сам селись, – усмехнулся Макс.
– Что ж не поселишься?
– Чур меня! Я пошутил, а ты и… Не мое это. Что я тут делать буду?
– Да хоть бы и на вокзале дежурить. Сам же говорил, что работа плевая.
– Вот ты и дежурь, коли охота. А я тупостью всякой заниматься не привык и приказы мракобесов исполнять не намерен.
Неожиданно на дорогу из кустов выскочила собака, замерла на секунду, блеснув желтыми глазами, и бросилась прочь. Максим уже потянулся к пистолету, но передумал.
– Вот твари. По всей округе кишат.
– Да их везде полно, – ответил Стас. – Я когда из Красного шел, даже в лесу на них наткнулся.
– По лесам стайки мелкие бегают. А тут их армия целая. В депо и цеха ремонтные без огнемета вообще лучше не соваться. Это так, на всякий случай говорю, если вдруг появится у тебя желание экскурсию себе устроить. Они в основном на крыс тут охотятся, даже пользу в некотором роде приносят, но при случае и человечинкой не побрезгуют. Смышленые отродья. В этом районе несколько больших стай живут, периодически грызутся между собой. Все как у людей. А уж что в районе старого элеватора творится – вообще словами не передать. Просто ужас. Его даже в периметр включать не стали. Когда стену возводили, решили, что будет лучше крюк сделать и от элеватора этого проклятого отгородиться.
– А что там такое?
– Там, Станислав, ад. Исконная, так сказать, вотчина крыс и собак. Их резервация. Здесь собаченции хоть и наглые, но людей все же побаиваются, уважают в некотором роде, – Максим усмехнулся и ласково провел ладонью по пулемету. – А там… там мы не хозяева. Мне один знакомый рассказывал, что когда с хлебокомбината, который по соседству с элеватором, оборудование хлебопекарное вывозили лет пятьдесят назад, пришлось сначала танк огнеметный туда загонять, чтобы живность отпугнуть на время хотя бы. Оборудование вывезли, но потеряли больше двадцати человек. А танк этот там до сих пор так и стоит – экипаж погиб.
– Ни хрена себе. Да это байка небось, – недоверчиво покосился Стас.
– Байка? Ну-ну. Байка… Ты крыс тамошних не видел. Это не крысы, это крокодилы, бля, только помельче. В любую щель пролезут и башку отгрызут кому угодно. Эволюция…
Оба ненадолго замолчали, задумавшись о чем-то своем. Тем временем дорога вывела их на перекресток, прямо за которым высился темной громадиной полуразрушенный кирпичный пятиэтажный дом, освещенный редкими огоньками костров на верхних этажах. Справа чернела непроглядная мгла заброшенного сквера, а слева уходила вдаль прямая дорога, окаймленная с обеих сторон рядами высоченных тополей.
– Нам туда, – показал Максим рукой на аллею и уверенно зашагал в выбранном направлении. – Слева от нас центральная районная больница. Центральная, – усмехнулся он. – Представляешь себе, больницу построили на отшибе, а рубероидный завод – в центре? Ну не дауны? Да, бля, видимо, мутантов и до войны хватало. Про больницу эту тоже слухи всякие паршивые ходят. Вроде как с новорожденными там что-то связано, – Макс брезгливо покосился в сторону громадного серого здания, огороженного панельным забором.
