— Да, я уже почти всё о лошадях знаю. Дед Мурад мне столько всего рассказал… — с восхищением произнёс Тимофей.

После смерти родителей Тимофей оказался в детском доме, потом я сама воспитывала его, как могла. Разумеется, в семье не хватало мужской руки, Тимофей скучал по отцу, у нас не было даже дедушки, которой мог бы радовать внука вниманием. Поэтому сейчас, почувствовав расположенность к себе, Тимофей потянулся к Руслану и к его отцу, как губка, впитывая недостаток мужского общения. Может быть, это дополнительный знак для меня, ведь дети остро чувствуют фальшь и не станут откровенничать с теми, кто неискренен с ними.

Поболтав еще немного с Тимофеем, я переключилась на разговор с отцом Руслана. Он сам ждал момента, когда Тим закончит нашу беседу. Почти сразу же Мурад Османович заверил меня, что прогулка была безопасной, Тим был застрахован, и ему не угрожала опасность со стороны небольшой лошадки. Зная трагическую историю из прошлого Мурада Османовича, я выслушала его объяснения, прежде чем сказать что-то.

— У тебя хороший парень, вырастет настоящим мужчиной, — усмехнулся отец Руслана. — Мне в радость с ним возиться, пока свои внуки не появились.

Я покраснела в ответ. До появления внуков Мурада Османовича было ещё достаточно много времени! Однако будущий дед отнёсся к новости весьма серьёзно и ждал, кажется, рождения малышей едва ли не больше меня и Руслана.

— Тим был в безопасности. На настоящую лошадь я его не посажу, не переживай, — снова заверил меня отец Руслана. — Кстати, общение с животными благоприятно для детей…

— Тимофей любит животных, но у нас в квартире своих питомцев не было. Ведь я постоянно на работе, не хотелось, чтобы домашние животные изнывали от скуки в ограниченном пространстве. Я планировала купить хотя бы небольшой аквариум и завести рыбок, но вмешались обстоятельства, жизнь круто изменилась.

— Она изменилась в лучшую сторону. Я в этом убеждён, — заверил меня отец Руслана.

В ту ночь я уснула довольно поздно, никак не могла отделаться от улыбки, которая словно приклеилась к моим губам.

Я думала о нас с Русланом, вспоминала его умелые губы и волевые, горячие объятия сильных рук. Я не могла перестать думать о нём, о том, что произошло между нами. Кажется, впервые я осмелилась мечтать и позволила надежде в груди расправить крылья, заглянуть в будущее, на один день вперёд, представляя, что в следующем дне я и Руслан будем вместе.

Наконец, я смогла признаться себе, что жажду этого всей душой! Мысли скакали, как сбрендившие от счастья солнечные зайчики. По всему телу вместе с кровью разносилось щемящее, очень приятное ощущение, от которого сердце сжималось сладко и подскакивало вверх беспрестанно.

И если это не любовь, то что это?

Ранним утром я проснулась от ощущения пристального взгляда, скользящего по моему телу. Почувствовала его даже раньше, чем проснулась окончательно. Мгновенно села на больничной кровати. Вмиг участившееся сердцебиение разогнало кровь до предельной скорости. Пульс разогнался до быстрой, учащенной в тысячи раз пульсации и шумел в ушах.

Я сразу же нашла того, кто смотрел на меня неотрывно.

— Боже… — выдохнула я. — Руслан?! Что ты здесь делаешь?

Лютый сидел в глубоком кресле. Судя по следу, отпечатавшемуся на его щеке, в кресле возле моей постели мужчина провёл не один час.

— Утро доброе, Маша, — хрипло отозвался Лютый.

Я быстро поднялась с кровати, откинув в сторону одеяло. Взгляд мужчины неизменно метнулся в том направлении и задержался на ночной рубашке, закрутившейся высоко вокруг моих бёдер.

— Небольшой стриптиз от тебя, Машуня, поднимет мне настроение. И не только… — подмигнул мужчина.

— Прекрати, бесстыдник. Что ты здесь делаешь? Кажется, тебе нужно было лежать в больнице.

— Опять прогоняешь? — удивился Лютый, принимая более удобное положение в кресле. — Когда ты спала, была намного сговорчивее и не хотела меня прогнать.

— Я тебя не прогоняю, но очень сильно переживаю за твоё здоровье, — призналась, попытавшись сглотнуть тревогу, вставшую комом в горле. — Тебе нужно подлечиться, восстановить силы. Спать в кровати, в конце концов, а не корчиться в этом больничном кресле.

— Я бы к тебе завалился. Но твоя больничная койка узкая слишком, — вздохнул Руслан и хлопнул себя по бедру. — Сюда иди.

— Но…

— Обниму всего лишь, — добавил Лютый.

Я приблизилась к нему, осторожно присела на свободный край кресла, но едва я оказалась в зоне влияния Лютого, как он сразу же притянул меня к себе, заставил взобраться на его бёдра, оседлав верхом.

Большие, горячие ладони мужчины скользнули на талии, сомкнувшись на ней плотным замком. Лютый нетерпеливо поцеловал меня в губы.

Я смущенно спрятала лицо на крепкой, мускулистой шее мужчины.

— Я ещё в ванной не была.

— Успеешь сходить, — шепнул мужчина, поцеловав меня в шею.

Сначала он целовал меня невинно и нежно, потом спустился поцелуями ниже. Лютый настойчиво задрал больничную сороку, прикоснувшись к моему телу, погладил кожу живота, покрывшуюся мурашками. Потом он накрыл пальцами грудь, показывая, какой я могу быть отзывчивой на его ласку.

— Руслан, — прошептала едва слышно.

— Уже соскучился по тебе. До трясучки хочу. Ещё позови меня… — попросил он и напор каждого прикосновения начал крепчать, наливаясь сильным желанием.

Я обняла Руслана и позволила ему целовать своё лицо и шее, опускаться жадными губами ниже, на грудь. Поддавшись моменту, я позволила гораздо больше, чем простые поцелуи. Пока я нахожусь в клинике, что-то случилось. От Руслана даже пахло иначе, как от зверя, после жаркой стычки. Его движения были резковатые и жадные. Но он здесь, со мной.

Интуитивно ощутила, что Лютому именно это сейчас нужно — почувствовать, что я — для него, скучаю и жду. Пусть он и не сказал этого вслух, но ритмичная и настойчивая ласка была красноречивее всего, как и горячий, хриплый шепот, которым Лютый шептал ужасно пошлые словечки, но отчего-то они звучали как комплименты и были искренними для меня.

Может быть, джентльменом Руслану никогда не стать, но зато он говорил от всего сердца и вгонял меня в краску, заставляя двигаться ему навстречу, самой прикасаться к его горячей, пахнущей мускусом коже и мечтать о моменте, когда мы окажемся не в стенах больницы, где каждый порыв нужно было сдерживать и замирать, даже на остром, сладком пике, когда тело, подбрасываемое вверх, через миг резко опускалось, разбивалось об удовольствие на миллиарды слепящих осколков.

— Сладкая, единственная, — шепнул Лютый и в самый острый момент сомкнул губы на плече, даже прикусив меня за кожу, издавая глубокий, чувственный стон с животным рыком, продолжая держать меня, гладя по распаренной спине.

С большим трудом я пришла в себя, оглядела устроенный нами беспорядок в одежде.

— Ты такая красивая! — улыбнулся Руслан.

— Я растрепанная после сна и ещё больше растрепанная после того, что ты сейчас устроил.

— Ещё скажи, что ты меня не хотела.

— Хотела, — согласилась я дрогнувшим голосом, и когда я это сказала, сердце вновь стремительно подскочило вверх. Я устроилась поудобнее на широком плече. — Очень хотела. Ты меня совсем испортил…

— Поставь мне двойку за плохое поведение!

Лютый легко ущипнул меня за попу и обнял крепче, не позволяя одеться, больничная рубашка так и осталась болтаться, где-то на уровне талии.

— Как твое самочувствие? — спросила, поцеловав мужчину в шею, вбирая его пряный запах.

— Лечение идёт полным ходом. Ещё два или три таких сеанса, как сейчас, и я стану полностью здоровым, — снова отшутился Руслан, не желая говорить мне прямо.

Я бы хотела, чтобы он от меня не отшучивался, но с другой стороны, иначе он себя вести и не мог, мне лишь оставалось привыкнуть к тому, что он презирает слабости и не желает сознаваться больным, даже когда едва на ногах держался.

Сейчас Лютый был весьма доволен. Радость сквозила в его жестах, искрила в его тёмных глазах.